Страдания и Звёздный свет (ЛП) - Пекхам Каролайн. Страница 48

— Посмотри на это, — подбодрил он, и я последовал за ним к шкафу, полному безделушек. Он достал маленькую книжку размером не больше его ладони, планеты на черной обложке были окрашены в малиновый цвет.

— Это Кровавый Том? — я задохнулся, инстинктивно потянулся к ней, и Дариус позволил мне взять ее.

— Да, он чертовски редкий, верно? Он из первых веков Эпохи Крови.

Я с волнением открыл его и обнаружил рукописную записку, нацарапанную в верхнем углу.

Для тебя, мой самый дорогой друг и пожизненный спутник. Наша кровь была создана, чтобы пролиться на полях сражений друг друга.

Я нехотя закрыл книгу и протянул обратно Дариусу.

Он сложил руки с серьезным видом. — Она твоя. Возьми себе.

Я покачал головой, пытаясь заставить его взять ее обратно. — Если твой отец узнает…

— Он не узнает. Эта книга пролежала там нетронутой много лет, — сказал Дариус. — Кроме того, она предназначена для друга. А ты именно такой.

Я почувствовал всю важность того, что он мне предлагает, и не мог не уступить. Это был знак нашей дружбы друг к другу, и было неправильно отказываться от него. И тогда я решил, что мы — Союзники Туманности, согласны звезды или нет, мне было все равно. Я буду заботиться о нем, а он будет заботиться обо мне. И это было главное.

— Дариус? — раздался глубокий голос по коридорам, заставив мое сердце на секунду дрогнуть, прежде чем я понял, что это просто его отец зовет его.

Дариус вздрогнул, сжал губы и не ответил.

— Дариус!? Остальные Наследники здесь, — призвал Лайонел, благодаря использованию магии его голос разносился по всему дому.

Выражение лица Дариуса улучшилось, когда мы двинулись вокруг груды золота к двери и выскользнули из комнаты, пока я прятал книгу в карман.

Мы дошли до прихожей, где нас ждали Сет, Макс и Калеб, толкающие и пихающие друг друга в какой-то игре, которая меня заинтересовала. Лайонел был там и улыбнулся Дариусу, направляя его к Наследникам. Он побежал к ним трусцой, сразу же погрузившись в их игру, и мое сердце призывало меня присоединиться к ним, но мои ноги оставались на месте.

— Привет, Лэнс, — сказал Сет, помахав мне рукой, и я помахал в ответ, шагнув вперед, когда Макс тоже улыбнулся мне, а Калеб заинтригованно посмотрел на меня.

Дариус повернулся, маня меня к себе, и я сделал еще один шаг.

Лайонел встал на моем пути, положив руку мне на плечо, и я удивленно поднял на него глаза.

— Твоя мать ждет тебя дома. Пора уходить, Лэнс, — сказал он, направляя меня мимо Наследников к двери.

— Нет, пусть он останется, — потребовал Дариус, но Лайонел уже вывел меня на улицу и закрыл дверь перед моим носом. Это было похоже на стену, а не на дверь.

Я понимал, что Наследникам нужно сблизиться, провести «особое время» вместе. Мама объясняла мне это сотни раз. Моя роль в жизни Дариуса была иной, что-то, что никогда не могло смешаться с Наследниками. Я должен был хранить наши секреты темной магии и следить за тем, чтобы Наследники никогда не узнали об этом, но до сих пор я никогда не чувствовал, будто что-то упускаю.

Я подумал о книге в кармане, и тяжесть в груди ослабла. Ничто не могло изменить нашу связь. Мы с Дариусом были друзьями, независимо от того, какие отношения у него были с Наследниками. Это были я и он, и ничто и никто никогда не встанет между нами.

Я вынырнул из воспоминаний, почти забыв о том дне, вспомнив, каким чертовски наивным я был. Все это время что-то ждало, чтобы разлучить нас, просто я никогда не предполагал, что это будет смерть.

Я вздохнул, неприятное чувство зашевелилось между сухожилиями моего убитого горем сердца. Я с трудом вспомнил, что когда-то желал подружиться с Наследниками, но это чувство на мгновение возродилось, и я подумал, что мог бы стать частью их группы, если бы мы были обычными детьми, живущими обычной жизнью. Независимо от этого, этому не суждено было случиться. И, наверное, никогда бы не случилось. Это был всего лишь красивый мираж идеи, давно потерянный под натиском времени.

Хотя мое тело было тяжелым, темная магия, вложенная в оружие, которым Лавиния пытала меня, наконец-то освободила меня от своей хватки. Вырваться из нее было труднее, чем в первый раз, и у меня было ужасное чувство, что дальше будет только хуже.

Теперь, когда мой разум снова стал ясным, в нем появилось столько страха за девушку, которая лежала у меня на коленях. Как бы хорошо мне ни было, когда она снова была рядом, мне нужно было, чтобы она была как можно дальше отсюда. Она не была в безопасности в этих стенах, но она будет заперта в этой реальности, если я не найду способ вытащить ее отсюда.

Я заправил прядь черных, окутанных тенями волос ей за ухо, и от моего прикосновения тени отступили от нее, прядь волос снова стала синей и заставила мое сердце заколотиться.

— Дарси. — Я легонько встряхнул ее, во мне зажглась надежда.

Ее глаза открылись, и на кратчайшие секунды я подумал, что они вернулись к своему обычному зеленому оттенку с бесконечным серебряным кольцом, навечно связавшим ее со мной. Но это была глупая надежда. Они были черны, как ночь.

— Смотри, — я протянул прядь волос вперед, но она снова окунулась в тень, прежде чем она смогла увидеть, и мое сердце упало от разочарования.

— Что такое? — спросила она, ее глаза все еще были красными от слез, которые она выплакала из-за Дариуса.

Сообщить ей эту новость было одной из самых ужасных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать, и я был уверен, что это оставило свежую рану и на моем сердце.

— На мгновение они стали синими, — сказал я, и она нахмурилась, перебирая в ладони другую прядь волос.

Волосы клубились между ее пальцами, а тени цеплялись за них, и я не мог помочь, но продолжал рассматривать ее, как эта темная сила обнимала ее тело, двигаясь по ней, как будто она была привязана к ее коже. Я хотел сорвать с нее тени и освободить от проклятия Лавинии, но сделать это я мог, только выполнив свое обещание и заплатив долг.

Всего три лунных цикла. Вот и все.

Она отодвинулась от меня, притянула колени к груди и скрежетнула челюстью.

— Я бы не хотела, чтобы ты видел меня такой, — пробормотала она, и в моем горле поднялся рык. — Я — отрава.

— Я буду любить тебя в любом виде, ядовитом или ином, — сказал я, потянувшись к ней, но она отпрянула от меня еще дальше, и меня пронзила боль. — Посмотри на меня, — приказал я, но она не посмотрела. — Блу.

— Я убила стольких людей, — прошептала она, опустив взгляд на каменный пол. — Джеральдина, — ее голос надломился. Мое сердце сжалось при имени этой девушки. Она спасла мне жизнь и, похоже, заплатила за это самую высокую цену. Она не заслуживала того, чтобы ее так рано вырвали из этого мира.

— И, возможно, Дариус тоже был бы здесь, если бы не я, — добавила Дарси.

При этих словах во мне резко поднялся гнев. Я вскочил на ноги, возвышаясь над ней, и она, наконец, посмотрела на меня, показавшись такой чертовски маленькой, словно она была призраком себя прежней.

— Лавиния виновата в каждом убийстве, совершенном твоей рукой, а Дариус мертв из-за Лайонела Акрукса. Не из-за тебя.

Она снова отвернулась, но мне было не до этого. Я поднял ее на ноги, притянув к себе за запястья, но она вырвалась из моей хватки и встала у стены, опустив голову вперед, а черные волосы упали вниз и закрыли ее лицо. Однако я не собирался позволить ей скрыться от меня. Она должна была увидеть правду, потому что я отказывался позволить ей взять на себя вину за все это.

— Дарси Вега, — прорычал я, прижав ее к стене в задней части клетки и схватив за подбородок, чтобы она посмотрела на меня. Ее глаза были такими смертельно черными, что мое сердце неровно забилось от того, как ужасно они были похожи на глаза Лавинии, но это не заставило меня отстраниться от нее. Я знал, кто она такая, до самых глубин души, и мне нужно было напомнить ей об этом, чтобы она вернулась ко мне. — Ты не являешься действиями этого зверя. Это не ты. Это проклятие, которое заставляет тебя действовать. Ты винишь меня за то, что Лавиния использовала тени в моей плоти и заставила меня вонзить в тебя клинок? — это было наравне с худшими воспоминаниями в моей жизни, с той ночью, когда мы отправились в дом моей семьи, все эти луны назад.