«Крот» в генеральских лампасах - Чиков Владимир. Страница 42

Находясь дома в отпуске, Поляков без особого труда выполнил задание Пола Диллона — собрать интересующие ЦРУ сведения. Перевозить же через границу непроявленную фотопленку со списками выпускников Военно-дипломатической академии и секретного учебника «Стратегическая разведка» он не решился и заложил все это в тайник на улице Богдана Хмельницкого. Убедившись, что тайник изъят сотрудниками посольской резидентуры ЦРУ, Поляков улетел в Индию.

Вернувшись в Дели, он попросил полковника Кинга известить Диллона о своем приезде. На очередном протокольном мероприятии Кинг передал Бурбону, что явка ему назначена в отеле «Оберой» через два дня.

На состоявшейся через два дня встрече Диллон поблагодарил агента за успешное выполнение задания в Москве и раскрыл ему вторую «козырную карту», нацеленную на изучение и разработку еще одного сотрудника посольства — сержанта Роберта Марциновски.

— Он должен фигурировать у вас под псевдонимом Ринос, — предупредил Диллон. — Что касается его установочных данных, то я, чтобы не затягивать время нашей встречи, передаю вам копию анкеты на него. Ринос уже проинструктирован полковником Кингом в том плане, чтобы не уклонялся от выполнения ваших поручений. Мы убедили его под предлогом того, что он будет выполнять особо важную задачу для Соединенных Штатов Америки. Я не знал, что Роберт — человек меркантильный: он поставил условие, чтобы советская разведка делала ему выплаты за переданную информацию. Отнеситесь, мистер Поляков, к этому с пониманием, а мы потом компенсируем вам все эти расходы. Договорились?

Поляков, подумав, ответил:

— Это не вопрос. Скажите мне честно: я могу серьезно рассчитывать на него? Могу ли я завтра сообщить в Центр о нем как о возможном кандидате на вербовку, со всеми его установочными данными?

— Можете. И не только о нем. Можете проинформировать Центр и о знакомстве на дипломатическом приеме в посольстве Великобритании с представителем крупной американской компании «Нортроп» Уолтером Вильямсом. Сообщите, что он периодически, пять-шесть раз в год, бывает в Индии и мог бы быть полезен вам по линии технической разведки. Чтобы создать видимость вашей успешной работы здесь, вы можете завтра же запросить санкцию и на «вербовку» лично меня. Я даю вам на это согласие, — лукаво улыбаясь, добавил Пол. — Уверен, что благодаря нашей с Кингом операции по «подставе» вам сразу трех американцев — Марциновски, Уолтера, Диллона — вы будете теперь купаться в лучах славы в ГРУ. Полагаю, что вы отработаете потом все это с лихвой?

Недовольно передернув плечами и щелкнув пальцами, Поляков торопливо ответил:

— А по-моему, я давно уже отработал все с лихвой!

— Да, это так, — вынужден был признать Диллон. — Поэтому мы — Марциновски, Вильямс и я — даем вам добро на нашу «вербовку». При условии, что с одним из нас троих вы должны работать по-настоящему серьезно, то есть по всем правилам разведки, конспиративно.

— С кем именно?

— С Риносом.

— О’кей. Уверен, что мои кабинетные начальники в Центре проглотят любую вашу наживку.

— Мы тоже надеемся на это, — польстил ему Пол.

Тогда же Диллон от имени Риноса снабдил Полякова политической информацией о попытках китайского вождя Мао Цзэдуна сколотить блок небольших государств якобы для совместной борьбы против стран-гигантов — СССР и США.

— А по истечении некоторого времени, — продолжал Диллон, — вы можете передать в Москву от имени того же Риноса не менее важные сведения о намерениях Китая заключить договор с Вашингтоном об экономическом сотрудничестве и вызвать столкновение Америки с СССР, побудив Россию первой начать войну против США. А чтобы заинтересовать ваш разведцентр в кандидатуре Уолтера Вильямса, проинформируйте ГРУ о переданной якобы именно им информации о блокаде и минировании Соединенными Штатами северовьетнамских портов.

И хотя эти сведения были устаревшими, тем не менее в ГРУ заметили нацеленность делийской резидентуры на добывание информации по Китаю, а также обратили внимание на активность резидента по установлению оперативных контактов с американцами. С учетом этих обстоятельств в 1974 году на него было подготовлено представление на присвоение звания генерал-майора. Но от подписания этого представления начальник Второго управления ГРУ генерал-лейтенант Константин Егорович Сеськин уклонился — в тайниках своей души он, как и генерал Гульев, тоже подозревал Полякова в предательстве разведчиков-нелегалов и агентов из числа иностранцев. Однако это звание было все же впоследствии ему присвоено.

Не раз вызывали у Сеськина подозрения и устанавливаемые Поляковым скороспелые оперативные контакты с американскими дипломатами в Бирме и Индии. По своему жизненному и оперативному опыту генерал Сеськин хорошо знал, что установление контактов с иностранными дипломатами, особенно с представителями спецслужб противника, — дело архисложное и трудное. Иной сотрудник резидентуры, считал Константин Егорович, ведет длительный поиск, изучая десятки людей, прежде чем найдет нужного человека, а Поляков по части установления оперативных контактов был подозрительно успешен, как блины их пек. Причем «блинами» у него были установленные разведчики ЦРУ США — Джеймс Флинт и Алвин Капуста в Бирме, Пауль Диллон, Роберт Марциновски и Уолтер Вильямс в Индии. Да еще и своих коллег, военных атташе Фреда Хоупта в Бирме и Вильяма Кинга в Индии, он преподносил Центру как кандидатов на вербовку.

Докладывая заместителю командира ГРУ генерал-полковнику Толоконникову о своих сомнениях в достоверности получаемых от резидента Полякова донесений, Сеськин, назвав ему фамилии американских дипломатов, твердым голосом заметил:

— Неужели вы, Леонид Семенович, думаете, что эти дипломаты оказались настолько ярыми сторонниками Советского Союза, что им ничего не стоило пойти на сотрудничество с нашим Поляковым? Но больше всего удивляет, что, даже не проверив их по оперативным учетам, он каждый раз настойчиво просит нас дать ему санкции на их вербовку…

Генерал Толоконников потянулся рукой к голове и, почесав затылок, возмущенно бросил:

— В подобных случаях вы и не должны были давать эти санкции! И надо раньше было указывать ему на такие упущения в работе, а не жаловаться мне!..

— Так я и не давал ему таких санкций, — начал было оправдываться Сеськин, но, видя, что Леонид Семенович не придает серьезного значения его замечаниям, вызывающих подозрение в отношении Полякова, решил не продолжать разговор на эту тему — так подсказывало ему внутреннее чутье.

Узнав от Полякова о присвоении ему звания генерал-майора, американцы Диллон и Кинг — каждый по своей линии — телеграфировали об этом своему руководству, не забыв подчеркнуть и свои заслуги: они тоже заботились о реноме советского полковника, расчищая ему путь к генеральскому званию.

Став генералом, Поляков настолько уверовал в свою значимость, что самомнение его выросло до чудовищных размеров. Возомнив, что он нераскрываем для отечественной контрразведки, стал хвастать об этом перед американскими операторами и с того времени начал открыто встречаться с разведчиками США. Мало того, принимал их в своей квартире, угощая русской водкой и черной икрой. Бдительность Бурбона к тому времени явно притупилась. Заметившие это Диллон и Кинг предупредили его, что он может привлечь к себе внимание контрразведки из посольской резидентуры КГБ. Но генералу Полякову было все нипочем, он считал, что теперь ему все позволено, а что касается общения с цэрэушниками, то продолжал прикрываться служебными интересами своего ведомства.

А чтобы в Центре не сложилось впечатления, что после присвоения ему звания генерала он ослабил оперативную работу и руководство резидентурой, Поляков продолжал направлять в Москву малозначимую информацию, полученную якобы через «достоверные» американские источники — Пледа, Риноса и Вильямса. При этом любил подчеркивать в донесениях в Москву, что у него на связи состоят не какие-то мелкие сошки, а дипломаты США! Иного мнения придерживался его начальник в Москве генерал-лейтенант Сеськин. Он сообщал Данину: