Cirque de la Lune (ЛП) - Хамм Эмма. Страница 15

— Будет еще война, — ответил Букер. — Не ошибись. Думаешь, люди станут тратить деньги, когда могут готовить семьи к неминуемому?

Фрэнк покачал головой.

— Вряд ли будет еще одна Мировая война. Многое произошло, миру нужно время, чтобы оправиться. Погибших много по всему миру. Но я хочу предложить людям мгновения спокойствия, пока они окружены магией. Магией, которую не могут объяснить. Магией, которую не могут понять. В болотах Нового Орлеана им это и не нужно. Понять такое невозможно. Понять вас невозможно.

Бородатая женщина повернулась и скрестила руки на груди.

— Эвелин рассказала тебе о нас, да?

Это был не вопрос. Она видела его насквозь, и Фрэнк не хотел скрывать свои знания.

— Да.

— Почему ты не просишь доказательства? Почему не думаешь, что мы безумны, и нам место в дурдоме?

Он провел пальцами по волосам, посмотрел в глаза каждого циркача, они смотрели на него со страхом в глазах. Они думали, что он смотрел на них, как на товар. Он знал, что такое могло быть. Но Фрэнк не понимал, как больно было видеть осуждение в их глазах.

— Потому что вы помогли мне, когда я потерял себя. Потому что я хочу предложить миру невозможное и показать, что невозможное бывает. Показать границы их воображения. И потому что вы спасли меня, — он ударил кулаком по груди. — Спасли мою жизнь, мою душу. Вы вернули все хорошее, хоть я думал, что потерял это. Позвольте отплатить вам.

Букер фыркнул.

— Зарабатывая на нас? Как все остальные?

— Нет. Приведя вас домой. Отдав вам этот дом, подогнав его под ваши нужды. Я буду помогать вам, чтобы ваши жизни стали лучше.

Даниэль, самый младший, известный еще и как Рыболюд, указал на плантацию.

— То есть это будет наш дом?

— Если я смогу купить цирк, как я планирую, то тут будет ваш дом.

— И я смогу делать все, что захочу, с ним?

— Абсолютно.

Мальчик скрестил руки на груди, смотрел на Фрэнка огромными глазами. Мембрана под его веками увлажнила его глаза.

— И я смогу быть собой?

— Да.

— Ты не испугаешься меня?

Фрэнк рассмеялся.

— Не обещаю, что не буду порой вздрагивать, но я планирую ко всем вам привыкнуть. Я хочу дать вам место, где вы сможете быть собой, не боясь, что вас увидят. Это место довольно далеко от других людей, так что вы будете в безопасности. Я хочу сделать тут систему ворот и перил, чтобы войти можно было только с крыльца спереди.

Даниэль облизнулся.

— Ты можешь превратить подвал в бассейн?

— Я думал, что ты попросишь такое. Стеклянную стену установят возле болот за домом. Немного хитростей, и мы соединим естественный источник воды с тем, что под домом. Мы сможешь выбираться туда, но место будет защищенным, чтобы никто из зверей тебя не побеспокоил.

Чем больше он говорил, тем больше становились глаза мальчика.

— Ты можешь такое сделать?

— Деньги — чудесная штука.

— Точно.

Мальчик ерзал, и Фрэнк понял вскоре, что они все так делали. Все смотрели на дом так, словно он мог их укусить, но при этом давал надежду на будущее. Он хотел дать им куда больше. Фрэнк махнул на здание.

— Идите. Посмотрите все. В доме только один человек. Его зовут Эдгар, и это больше его дом, чем мой. Он согласился принять вас. Предупреждаю, он почти слепой, не видит, что вы делаете. Просто… будьте с ним добрыми.

Клара фыркнула.

— Будто мы были бы злыми.

Улыбаясь со всеми, Эвелин обвила рукой плечи бородатой женщины и повела ее к дому.

— Идемте. Я все покажу. Фрэнк уже приводил меня сюда, чтобы узнать, что вам нужно в комнатах. Мы еще не продвинулись далеко в обновлении дома, но мы на верном пути. Если хотите что-то изменить, говорите сейчас, иначе ваши жалобы я не потерплю.

Все болтали, уходя, но Букер остался стоять рядом с Фрэнком. Он выпустил дым сигары, прищурился, глядя на крышу с новыми заплатами.

Фрэнка устраивало стоять с ним в тишине, смотреть на землю и пытаться увидеть ее глазами Букера. Но чем больше он смотрел, тем больше понимал, что не знал, о чем думал другой мужчина. Татуировки скрывали не только кожу. Букер был загадкой, какую Фрэнк еще не встречал.

Букер выдохнул дым, опустил шляпу ниже на глаза.

— Не знаю, подойдет ли для них дом.

— Всем нужен дом, Букер.

— Всем что-то нужно. Но им нужно не просто место, чтобы опустить голову. Им нужна стабильность. Чего нет ни у кого после войны. Ты можешь предложить им это?

Фрэнк пожал плечами.

— Не знаю, может ли это обещать хоть кто-то. Война может произойти еще раз или нет. Вряд ли она повторится. Но нам все равно нужно собирать все по кусочкам.

— Каким кусочкам? У некоторых ничего не осталось, — Букер повел плечом, словно его беспокоила старая рана. — Я был на войне. Я не прятался за ночной сорочкой отца и изображал интерес к благу страны. Я был в траншеях с другими беднягами. Повезло, что я выжил.

— Я был врачом, — исправил Фрэнк. — И ты прав, я не воевал, не вел сражения за морем. Но я был тут, встречал всех воинов дома и старался спасти их. Многих не смог. Но те, кого я спас… Это меняет человека.

— Меняет и убийство.

Фрэнк смотрел на мужчину в татуировках и пытался понять, как далеко зашел Букер. Он говорил как человек, который видел смерть и гнался за ней. Было странно видеть того, кто шел со смертью рука об руку, не борясь.

Он пожал плечами.

— Ты должен жить. Мы живем не просто так. Я верю в это, и я не могу представить, как покину жизнь, не сделав ничего, что оставит след.

— Да, но многие не могут оставить даже царапину на истории. Мы просто дышим, пока все не рушится.

— Ты так думаешь? — Фрэнк смотрел в глаза другого мужчины, искал что-то кроме мрака печали. — Ты в это веришь?

— Я не был создан для подвигов. Некоторые такие. Я их видел. Красивые женщины, которые ходят по улицам с сияющими от магии и доброты юбками. Те, кто оставляют след на этом мире и делают будущее хорошим. А люди как я? — он бросил сигару и раздавил пяткой. — Мы смотрим, как мир горит, пока нас не потушат.

Букер пошел от него, и Фрэнк задумался, от чего мужчина был таким злым. Эвелин сказала, что у него была крепкая оболочка. Никто в цирке не знал его историю, только то, что он умел.

Фрэнк кашлянул и крикнул:

— Что ты умеешь делать?

— Когда купишь цирк, я покажу. А до этого угадывай, богач.

Он улыбнулся, потому что Букер впервые так ответил. Может, они смогут подружиться, хоть Фрэнк не очень надеялся на это.

Букеру, казалось, нравилось отталкивать людей больше, чем другим в цирке. Он как-то стал их защитником, и Фрэнку от этого Букер нравился еще больше.

Улыбаясь, Фрэнк пошел к их новому дому и надеялся, что сможет убедить инспектора манежа отдать работу его жизни в надежде, что его работники получат лучшее будущее.

9

ВСЕ ГОРИТ

Фрэнк поправил галстук в десятый раз за последнюю пару минут. Он хотел, чтобы все выглядело идеально. Ему нужно было сыграть в то, что оценит инспектор манежа, но ему не нравился этот вид.

Шляпа на его голове казалась вычурной. Черный плащ был с хвостом как у фрака. Его брюки были тесноваты. Они выделяли его тело так, что всего пару недель назад женщины ходили бы за ним, но теперь ему было неудобно. Он словно притворялся тем, кем не был.

Эвелин коснулась его ладони.

— Хватит трогать. Все уже выглядит чудесно.

— Он не сделает это. Не продаст, и что тогда? Я уже дал столько обещаний, Эвелин.

— И ты их выполнишь. Я не сомневаюсь.

Он смотрел в ее зеленые глаза, тонул в их глубинах.

— Как ты можешь так в меня верить? Мы почти не знаем друг друга.

— Любая другая женщина сказала бы, что ты сошел с ума, — она склонилась к нему, пригладила его рубашку, и он ощутил, как вес пропадает с его груди. Она была легкой, как перышко, но была всем, чего он хотел. — И порой, когда ты говоришь, мне кажется, что ты говоришь на греческом. Но каждое слово полно страсти, у тебя хорошие стремления, и я поняла, что ты добрый человек за теми глупыми мыслями в твоей голове. Это может звучать безумно, но я думаю, что если ты настроился чего-то добиться, это произойдет.