Скверная жизнь дракона. Книга третья (СИ) - Костенко Александр. Страница 6

— Я один.

Орк ничего не сказал. Зато я отчётливо слышал, как заёрзали его соплеменники, словно стараясь не засмеяться.

— Нам понятны причины твоей лжи, древнейший. Но позволь спросить тебя ещё раз, ведь мы хотим услышать правду, которую не утаить перед детьми Синего Аиста. Скольким из вас мы можем помочь?

Не утаить? Он может определять, когда кто-то врёт? В этом мире, что, тоже есть такое достижение? Я попал. Придётся говорить только правду, но отвечать не совсем прямо, это мой единственный шанс.

— У тебя полезное дости… провидение.

— Первородный Синий Аист благословил своих детей.

Первородный Синий Аист? Опять этот околорелигиозный бред полу… Больно! Хвостик, больно! Терпеть. Осталось чуть-чуть. Лог… Выносливости ещё недостаточно для нового сеанса лечения: маны почти пять сотен, но на копьё не хватит. Нужно у этого орка потребовать лошадь и высосать её жизни, иначе примерять мне на себя деревянный макинтош.

— Я ещё раз говорю: я единственный, кому вы сможете помочь. Но если твои соплеменники отправятся до водопада и проверят местность вокруг него — я буду благодарен.

— Древнейший говорит о месте, где Великий Разлом впадает в Поле Слёз.

— Да. Я говорю об этом месте, — надо перехватывать инициативу в разговоре, иначе он меня заболтает до смерти.

— Тогда…

— Тогда вернёмся к нашей сделке, — орк ничего не сказал. Решил не перечить? Нет, он явно насмехается надо мной. Я уверен, что он позволил мне перехватить разговор. Он манипулирует мной, заставляет думать, что меня все боятся.

— Вам нужна моя кровь — вы её получите. Мне нужно укрытие и еда, как можно больше еды. Мне нужны животные. Живые. Ваши лекаря не смогут мне помочь. Но я могу забрать жизнь и излечиться.

Орк молчал целых десять секунд, показавшиеся вечностью.

— Мы слышали, что древнейшие могут исцелить свои раны и восстановить потерянное. Это правда?

Твою грёбаную душу: ты серьёзно? И что мне ответить? Я ведь умею это делать, меня же тётя научи… Нет, не научила.

— Я понял, о чём ты. Это правда. Но меня обучили лишь способу излечиваться, забирая чужую жизнь.

— Но твои конечности и морда…

— Я плыл по реке, и на меня кто-то напал. Ты сейчас видишь не только мои раны — ты видишь его жизнь. Но на хвост не хватило. Поэтому от него стоит избавиться. Твои лекари смогут с этим справится?

— Вряд ли наши лекари способны на подобное. Но такое может ноо́крус, древнейший.

— Тогда пусть готовится. То, что он отрубит — это плата. Я обменяю отрубленную часть на укрытие, животных и лечение. Когда всё будет закончено, и я поправлюсь — мы вернёмся к разговору про сделку и кровь.

— Сколько нужно животных?

— Пока кровь не остановится, и рана не затянется так же, как и остальные.

— Неужели жизненных сил в напавшем на тебя разумном было так много, что позволило излечить твои раны и закрыть их тонкой просвечивающей кожей?

— Я не считал время, пока пользовался его жизнью, но он долго сопротивлялся.

Орк замер и полминуты изображал из себя едва заметно раскачивающегося истукана.

— Мы согласны на эти условия. Сначала мы притащим тебя в шатёр и избавим тебя от гнилостной части. Пожалуйста, древнейший, поверь, — орк встал и показал на силуэты позади него, — на тебя никто не нападёт.

— Я сам, — сказал я, когда орки пододвинули волокушу и упёрлись мне в бока. Эти уроды хотели меня перевернуть подобно разрубленной пополам свиной туше. Но я живой, я не позволю обращаться со мной как с куском мяса. Даже если они считают меня ходячим донором крови — плевать на них всех! Я излечусь и… Не знаю, что потом, но я должен отыскать сестрёнку и маму. Я обязан это сделать. И Изулиса, она же ждёт нас на острове! Как же удачно она рассказала про его расположение. Лог…

Я практически в двух сотнях километров от водопада, до дома слишком далеко, да и прошло уже не меньше трёх дней. Это плохо. Я даже не знаю… Отставить пессимизм! У меня нет права на отчаянье: нужно быть сильным и верить, что всё будет хорошо. А оно обязательно будет, ведь я жив.

Вскоре волокушу развернули и задом затащили в просторное помещение, я смог бы в нём развернуться, даже когда был целым. Тем более сейчас, с гнилым обрубком вместо хвоста.

Началась суета. Пока я располагался на земле, в палатку затащили какую-то деревяшку: большую, круглую, плоскую, подобную головке сыра. С углублением в центре. Деревяшку расположили под хвостом.

Меня пробил озноб.

Меня же сейчас на куски рубить будут! Твари. Каждый из вас, каждая скотина. Убью! Я оправлюсь и уничтожу вас всех. Убью, всех и каждого. Мой бедный хвостик, мои лапы, крылья, морда — вы ответите за всё! За то, что напали на мою семью. На мою маму. На мою сестру. Всех уничтожу!

— Маа́с ну коолту́н, — сказал какой-то орк.

— Мыслеречью говори! — я пробился ему в сознание.

— Всё… — орк запнулся. Это был вождь. — Всё готово, древнейший. Наш воин ждёт, как и ожидают животные. И наши лекари.

Рядом с хвостиком стояло серо-зелёное чудовище в два с половиной метра ростом. В руках оно держало что-то длинное, широкое и с металлическим отблеском.

Я плохо видел и не мог сказать, где точно заканчивается заражённая область. По ощущениям осталось примерно метра полтора от хвоста, но это слишком оптимистично. Скорее всего, чуть больше метра. Придётся рубить по максимуму.

Снаружи что-то заблеяло. Сложно сказать, что именно, ведь в последний раз я слышал звуки одомашненных животных ещё в прошлом мире. Но это, скорее всего, козы. Орки — они как кочевники, а значит козы предпочтительней для разведения на равнинах. Хотя и бараны…

Да к чёрту того, кто там стоит и блеет. Хватит думать о чепухе и оттягивать неизбежное. Надо быть сильным. И гордым. Мама просила не позволять страху захватывать сознание, и я послушаюсь её.

— Приведите одно животное сюда, я воспользуюсь им сразу. А сейчас пусть покажет, — я кивнул в сторону орка с мечом, — где будет рубить.

В полной тишине орк поднял меч и медленно опустил его практически в конец хвоста. Я чуть не кинулся на этого урода.

— Дальше.

— Древне…

— Дальше! Если отрезать там, то я умру раньше, чем остановится кровь. Дальше!

Вождь ничего не сказал, но орк передвинул меч. Теперь останется сантиметров двадцать. Уже неплохо. Но я уверен — они хотят себе как можно больше, ибо эти твари жадные. Каждый разумный жаден, он всегда забирает больше, чем ему причитается.

— Дальше.

— Древне…

— Дальше! Если отрубить здесь, то я не смогу ходить.

Повисла пауза. Тишина. Молчание. Никто не двинулся. Лишь спустя секунд пять орк с мечом наконец передвинул лезвие дальше. Теперь было практически сорок сантиметров. Прекрасно.

Эта пауза — она сказал мне многое. Слишком многое.

Орки даже не думали о том, что я смогу уйти отсюда. Они с самого начала планировали использовать меня как вечного донора крови, не отпускать, держать в заточении и доить подобно корове: каждый день, неделю, месяц. Пока из коровы я не превращусь в забойную свинью.

— Дальше.

— Нет возможности, древнейший, — резко парировал вождь. — Если отодвинуть меч дальше, то мы оставим затронутую гниением часть.

— Понятно. Где животное?

В шатёр завели козу, подведя практически вплотную. Всё готово.

— Действуй, орк, — я вгляделся в размытый силуэт вождя.

— Орк, это название используют другие разумные. Оно не наше. Мы дети первородных Почтенных Зверей, что назвали себя Мкаату́х. Имя нам — накту́ук ну са́ак Мкаа́тух. Мы — народ Суттаа́к. Ты должен это знать, древнейший.

— Мне привычней называть вас орками. Действуй!

Какие-то народы, какие-то дети — к чему это всё? Незачем тратить время на не нужную чушь. Потом может прийти и рассказать ламповые истории про зверюшек и другую антинауч…

Позади меня раздался свист от рассекаемого воздуха.

Вспышка в сознании.

Белый цвет перед глазами.