Из Ниццы с любовью - Топильская Елена Валентиновна. Страница 48

Поскольку вытрезвление грозило затянуться, а раскрыть убийство хотелось прямо сейчас, я выбрала второй путь, небезупречный с точки зрения закона. И спросила оперов, есть ли у них в отделе что-нибудь выпить. В принципе, не существует в природе такого отдела милиции, где нету выпить, но разве они могли признаться в этом заезжему следователю, да еще из прокуратуры?

Не дождавшись ответа, я пошарила в кошельке. Там нашлось денег на бутылку какого-нибудь немудреного напитка, и, отдав свою наличность заму по уголовному розыску, я послала его за бутылкой. Он вернулся через пять минут, бережно неся «фугас». На лице его ясно читалось, что это — самое странное отдельное поручение, какое он когда-либо получал от прокуратуры.

— Ну, а теперь дайте выпить подозреваемому, — предложила я, и опера в ужасе переглянулись. На такое беззаконие они пойти не могли. Все пришлось делать мне самой. Они отказались даже бутылку открывать, мне пришлось лично, ломая маникюр, возиться с пластмассовой пробкой. Откупорив бутылку, я потребовала стакан и налила спиртного до краев. Когда Коля Степанов увидел этот стакан, полный «бормотухи», на лице его отразилась такая гамма чувств, что его без экзаменов приняли бы в любой театральный вуз страны.

Самое смешное, что и подозреваемый мне не поверил, когда я радушно предложила ему выпить. Я же его еще и уламывала битый час.

Наконец он решился, зажмурил глаза и одним махом опрокинул стакан. Ровно полминуты прошло, и подозреваемый изменился на глазах: лицо порозовело, очи заблестели, руки перестали трястись. За полчаса он твердым голосом рассказал мне все: как он со случайным знакомым после бани пошел в парадную напротив, выпить, как случайный знакомый нехорошо пошутил насчет его, Колиного, невысокого роста. Как между ними завязалась драка, и Коля, повиснув на обидчике, саданул того головой о выступ лестницы. Тот упал и перестал подавать признаки жизни. Испугавшись, Коля замотал его голову его же курткой, вытащил его труп из парадной и бросился бежать. Домчавшись до дома, он обнаружил, что в руках тащит куртку случайною знакомого. Бросив ее на кровать, он побежал искать выпить, но никто не проявил к нему сочувствия и не налил целительного снадобья в столь ранний час. Оставался один вариант — продать чужую куртку и выручить деньги на выпивку. Только ради куртки он вернулся. Самое занятное в истории этого раскрытия — то, что рецепт Коля потерял в парадной вовсе не в момент происшествия, а еще неделю назад, в прошлый свой банный день.

Все рассказав, Коля твердой рукой расписался в протоколе и стал на глазах обмякать — опьянение брало свое. Через минуту он уже спал на столе.

Выйдя к оперативникам, я поздравила их с раскрытием и сказала, что остатки спиртного в бутылке, с помощью которой это раскрытие получено, надо уничтожить. Задание было выполнено с молниеносной быстротой, и с гораздо большей охотой, чем предыдущее. С начала дежурства прошло около двух часов, так что, вернувшись в главк, мы успели почитать, разгадать все кроссворды и перекинуться в карты.

НАСИЛЬНИК С СОТНЕЙ ЛИЦ

Когда меня спрашивают, что главное для следователя, какими качествами должен обладать человек, расследующий преступления, я теряюсь. Что поставить на первое место? Порядочность? Острый ум, проницательность? Сострадание и умение поставить себя на место другого? Дипломатические или артистические способности, без которых не проникнешь в душу другому человеку и не получишь нужных показаний?

Безусловно, все это важно, как и эрудиция, быстрая реакция, решительность, смелость… Но есть качество, без которого не получится следователя из самого образованного, порядочного и решительного человека. Это способность взглянуть на вещи нетривиально, под нетрадиционным углом.

История криминалистики знает случаи, когда преступления долгое время числились нераскрытыми только потому, что следователи, занимавшиеся ими, находились в шорах предвзятого отношения к делу и не обладали достаточной фантазией для того, чтобы дать иное толкование событиям, которые все вокруг воспринимают однозначно, и связать воедино, казалось бы, ничего общего между собой не имеющие факты. Поэтому специалисты, способные проникать разумом вглубь вещей, должны цениться на вес золота, и о них следует помнить. И я с удовольствием расскажу об одном из таких специалистов.

Более тридцати лет назад Алма-Ата — достаточно спокойный и благополучный город советского Казахстана окунулся в перманентный ужас: за два месяца на его тихих улицах было совершено почти двадцать нападений на женщин. Преступления совершались в разных районах города, потерпевшие принадлежали к разным возрастным категориям, среди них были даже несовершеннолетние. Три женщины оказались задушенными, остальным были причинены повреждения разной степени тяжести.

Практически в каждой районной прокуратуре имелись уголовные дела о таких нападениях. Преступные действия носили однотипный характер: насильник нападал на жертву в позднее время, в малоосвещенных местах, руками сдавливал горло женщины, приводя ее в бессознательное состояние, переносил в укромное место и там насиловал. Однако в прокуратуре не торопились объединять эти дела. Потому что потерпевшие, оставшиеся в живых, описывали в своих показаниях абсолютно разных людей. В описаниях преступника фигурировали в одном случае рыжие длинные волосы, в другом — черные кудрявые, в третьем — русые короткие. Один из насильников, по словам потерпевшей, обладал атлетической фигурой, другой был худощав и жилист, третий — упитан. Все они были одеты абсолютно по-разному: то в пальто, то в куртку, то вообще без верхней одежды. Дошло до того, что по городу стали ходить слухи о целой банде потрошителей, причем — неуловимых.

Рыжих, русых и темноволосых насильников, худощавых и крепко сложенных, искали с утроенной силой. Милиция была приведена в состояние боевой готовности, народные дружинники патрулировали в парках и на темных улицах, приметы насильников были сообщены водителям таксомоторных парков, но все безрезультатно. Нападения на женщин продолжались.

Наконец все дела об изнасилованиях затребовали в прокуратуру республики и поручили изучить и обобщить их опытному следователю но особо важным делам при прокуроре Казахской ССР Г. Степанову. Дали ему неделю на ознакомление с делами, и вскоре он уже докладывал прокурору свои выводы.

Обобщив материалы дел, он выделил двадцать случаев нападений на женщин, совершавшихся, когда они, выходя из городского транспорта, подходили к своему дому. При этом потерпевшие говорили, что насильника они видели ранее в транспорте — в трамвае или автобусе; скорее всего, он заранее, присматривал тем себе жертву.

В каждом из выбранных Степановым случаев насильник обращался к женщине с каким-то вопросом: как пройти в магазин, на такую-то улицу, сколько времени. После этого сдавливал шею женщины руками, отчего женщины обычно теряли сознание или просто не могли оказать сопротивление, и преступник, пользуясь беспомощным состоянием жертвы, затаскивал ее в укромное место, где насиловал. Степанов без сожаления отбросил те дела, в материалах которых говорилось о примененном преступником орудии, будь то нож или камень. Заинтересовавший Степанова насильник никогда никакого орудия не использовал.

Еще одна интереснейшая деталь всех отобранных Степановым дел заключалась в необычном поведении преступника после совершения преступления. Он… старался успокоить потерпевшую, помогал поправить одежду, разыскать и надеть упавшие туфли. Более того, Степанов обнаружил два случая, когда, по показаниям потерпевших, туфли найти так и не удалось, и тогда преступник надевал на них свою обувь, а сам шел следом босой. Он назначал потерпевшим свидания; но никогда на них не приходил.

Имевшиеся у потерпевших ценности и деньги, иногда очень крупные суммы, он никогда не брал.

Если в материалах дела содержались сведения о том, что преступник применял какое-либо оружие, избивал женщин, а не душил их, отбирал ценности — Степанов такие дела откладывал в сторону.