Да здравствует ворон! - Абэ Тисато. Страница 12

Печать на воротах была прочной. Скорее всего, снять ее разрешалось только по приказу Золотого Ворона. И принял решение об открытии Кин-мон, попавшись на уловку Кодзару, сам молодой господин.

Среди воцарившегося молчания наследник закрыл глаза, словно от нестерпимой боли. Теперь он сильно раскаивался в том, что без нужды открыл запретные ворота. Однако, если все эти предположения были верны, оставалась и надежда.

– Если тот, кто уничтожит Ямагами, становится следующим Ямагами, нужно только убить чудовище, и все разрешится. Ваше Высочество! – воззвал к хозяину Юкия с совершенно очевидным намерением. – Если вы хотите защитить Ямаути, остается лишь одно.

Молодой господин хмыкнул с улыбкой.

– И ты хочешь сказать, что это под силу только мне, верно?

– Да. Вам нужно убить его и стать новым божеством, – мгновенно откликнулся Юкия, готовый следовать за хозяином даже в подземное царство.

Мечи Ямаути-сю тают. Немногие могут пронести оружие на священную землю. Из всех ятагарасу только истинный Золотой Ворон способен стать Ямагами. А когда чудовище падет и некому будет воспользоваться этой ужасной силой, останется лишь схватиться с обезьянами. В этом случае шанс на победу есть.

Надзукихико, глядя Юкии в глаза, чуть заметно вздохнул:

– Мы еще многого не знаем о связи между священными землями, Ямагами и Ямаути. Не стоит бросаться на единственный путь, нужно аккуратно разведать, нет ли других возможностей.

– Пожалуй. Лучше не спешить. – Нацука, который наблюдал за диалогом затаив дыхание, явно расслабился.

– И все же… – продолжил молодой господин с печальной улыбкой, – если другого пути не останется, тогда пройдем его до конца.

– Благодарю. А мы защитим вас.

– Это слишком опасно! – Нацука вдруг обвел комнату растерянным взглядом, словно прося о помощи.

Жрец явно заколебался, зато Сигэмару смотрел уверенно. Он когда-то решил стать Ямаути-сю по той же причине, что и Юкия: чтобы защищать свою страну. Разумеется, он был готов к тому, что такое время придет.

Нацука, взглянув на Юкию и Сигэмару, которые больше не сказали ни слова, видимо, тоже что-то почувствовал.

– Там, где я буду бессилен, вам придется защитить Его Величество… – запнулся он и исправился: – Защитить моего младшего брата.

Юкия кивнул:

– Разумеется.

В это мгновение неожиданно послышался раскат грома. За окном, у вершины горы Тюо, заклубились грозовые облака.

Сигэмару устало простонал:

– О-о-о, опять Ямагами-сама вызывает.

– Почему так долго? Чем ты занимался? – кричало чудовище на прибывшего Надзукихико.

– Прошу прощения.

– Не желаю слушать твои отговорки, ты, гнусный предатель!

В ответ на низкое ворчание большая обезьяна приблизила губы к уху чудовища.

– А ведь вовсе не чувствует себя виноватым! Наверняка забыл, что Ямагами-сама оказал ему великую милость, простив его. Фу, ничтожное, презренное существо!

Обезьяна с усмешкой посмотрела на Надзукихико.

– Какой ужас! Может, стоит разом уничтожить всех этих воронов – пожирателей падали? – завопило чудовище скрипучим голосом, который раздражал уши, словно царапанье ногтем по металлу.

Оправдываться уже не было никакого смысла. Они лишь бранили и унижали Надзукихико.

Чудовище зарылось самую в глубину каменного помещения, где с потолка свисали какие-то грязные тряпки. Когда он призывал к себе Надзукихико, рядом обычно присутствовала большая обезьяна Оодзару, которая беспрестанно клеветала на ятагарасу, пытаясь побольнее оскорбить. Надзукихико оставалось лишь кланяться под потоками откровенно необоснованной брани. Вот и сейчас он привычно молчал, ожидая ругани, но сегодня, кажется, что-то изменилось.

– Разве можно доверить такому жалкому созданию заботу о посвященной? – разочарованно бормотал Оодзару, и Надзукихико поднял взгляд.

– Заботу о посвященной?

– Вот именно. В этом году ее не успели подготовить, но в следующем она появится. А вы будете за ней присматривать! – радостно заявила обезьяна.

– А кто такая посвященная?

– Ты и это забыл?! Ну что с тобой поделать! – Обезьяна театральным жестом развела руками. – Посвященная – это жертва, буквально человеческая девочка, которую посвящают нашему драгоценному повелителю.

Обезьяна погладила по голове хмурое чудище.

– Душа нашего повелителя продолжает свое существование, переселяясь из одного тела в другое. Но для того, чтобы родить это тело и вырастить его, нужна человеческая женщина.

– Что?! – Молодой господин ахнул.

Он был уверен, что чудовище, называющее себя Ямагами, принадлежит к племени обезьян. Но если они говорят правду, получается, что тело бога рождено человеком.

Оодзару продолжил, не обращая никакого внимания на озадаченного Надзукихико.

– Вырастить его должна была та, что родила, но эта женщина, представь себе, испугалась собственного ребенка и с воплем сбежала. Так что ничего не поделаешь… – На лице его возникла жестокая ухмылка. – Она послужила Ямагами-сама хотя бы кормом.

В мозгу Надзукихико вспыхнула картина, которую он увидел, когда впервые прибыл на священную землю. Брошенное на землю тело. Пахнущие кровью внутренности. Искаженное страданием застывшее лицо женщины. Ее глаза походили на мутные стекла.

Осознав, что произошло, он вздрогнул от ужаса. Так, значит, в тот момент чудовище пожирало тело собственной матери?!

Оодзару хмыкнул, глядя на трепещущего Надзукихико:

– Следующую женщину охранять будешь ты. Тебе стоит как следует подготовиться.

Получив приказ удалиться, Надзукихико покинул Ямагами. К нему подскочили ожидавшие снаружи Итирю и Тихая.

– Все в порядке?

– В целом…

Другие ятагарасу, кроме молодого господина, тоже могли входить на священную территорию, но Ямагами был недоволен, когда видел их, поэтому они всеми силами старались не показываться ему на глаза.

Ямаути-сю ломали голову, как им быть, ведь при необходимости они не могли вовремя помочь. С другой стороны, в их присутствии все равно не было смысла, так как воспользоваться мечами здесь им бы не удалось.

Пройдя через Кин-мон и вернувшись в Ямаути, Надзукихико задумался о «посвященной», о которой шла речь. До сих пор он никогда об этом не слышал. Слишком много обнаружилось того, чего он не знал о чудовище, о прошлом, о священной земле.

После появления дневника стали спешно проверять все оборотные стороны документов, но пока о новых открытиях не сообщали. Кажется, записи Ямаути были уже исследованы полностью. У себя ятагарасу ничего не нашли. Стало быть, придется искать помощи во внешнем мире.

Надзукихико оглянулся и крикнул, призывая гонца:

– Сообщи карасу-тэнгу: мне надо поговорить с Большим тэнгу.

На южной стороне горы Тюо в одну линию выстроились трое ворот. Под горой, зажатые в ущелье – Тюо-мон: они устроились на мосту, который от призамкового города поднимается по горе. На самом верху – Оо-мон, которыми, как парадным входом, пользуются аристократы, прислуживающие при дворе. А между Тюо-мон и Оо-мон, ровно посередине прямой линии, соединяющей все трое ворот, располагаются Судзаку-мон.

Если проехать через Тюо-мон, двигаясь по проспекту призамкового города, дорога разветвляется на две. Правая начинает плавно подниматься вверх, обвивая гору, и по обе ее стороны стоят лавки для аристократов и усадьбы знати. А слева дорога ведет зигзагами, но, несмотря на свои изгибы, поднимается почти прямо над Тюо-мон. В конце этого пути и стоят Судзаку-мон – единственное в Ямаути место, где ятагарасу торгуют с внешним миром. Следит за воротами ведомство этикета, и через них проходят торговые связи с тэнгу.

Надзукихико тоже отправлялся на учебу во внешний мир через Судзаку-мон, но обычно ятагарасу за ворота не выходят. Сейчас молодой господин, пользуясь случаем, взял с собой Юкию, и тот, не теряя бдительности, с интересом оглядывался вокруг.