Мийол-алхимик (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович. Страница 4

Да. Точно так — если смотреть глазами Мийола.

Всю первую половину собрания с помощью Среднего Проектора Иллюзий(стандартный артефакт четвёртого уровня, повсеместно используемый для визуализации учебного материала) мэтр демонстрировала итоги клинических испытаний и таблицы сравнительной эффективности разных партий пилюль. Тем самым она разом отчиталась о той работе, которую провела в рамках своего основного проекта с динамическими ритуалами, и дала понять, в каких направлениях лучше сосредоточиться, а какие следует признать если не тупиковыми, то в лучшем случае недостаточно перспективными. Последних предсказуемо обнаружилось в разы больше.

Вторую половину собрания отчитывались уже базилары перед адвансаром. «С набранными в учебные группы неофитами и кандидатами проведены занятия на такие-то темы, достигнуты такие-то успехи, в рамках личных исследовательских проектов сделано то-то и то-то, в связи с чем обнаружены такие-то затруднения и поставлены такие-то вопросы…»

Спокойный, гладкий рабочий темп, ничего примечательного: ни пиков, ни провалов.

Отчитаться есть чем. У всех. И планы на будущее тоже у всех имеются. Вот только Мийола не покидало ощущение, что присутствующие дружно, в едином, так сказать, рывке занимаются тем, что Ригар именовал имитацией бурной деятельности.

Ну в самом деле! Когда самый яркий практический успех среди названных заключается в том, что партия пилюль с таким-то порядковым номером показала на предварительных клинических испытаниях, будучи использована в ритуальном контуре с такими-то параметрами, интегральный рост эффективности почти на пять сотых и по такому случаю признана годной для расширенных клинических испытаний — с вовлечением вдвое большего числа больных…

Ну да, настоящая практическая магия в хорошо изученных областях продвигается именно так: маленькими шагами, постепенно.

И пять сотых общей эффективности сверх привычной, достигнутой предшественниками (включая, на минуточку, великих исследователей имперской эпохи!), выглядят малозначимыми только вот так, при упоминании в сухом отчёте. А когда при лечении тысячи человек удаётся помочь дополнительно пяти десяткам… эти самые пять десятков наверняка отвешивали бы земные поклоны магам, о самом существовании которых они не подозревают — и кто при этом сыграл в их жизни весьма значимую роль…

Тем не менее Мийол, доля личных усилий которого в названном практическом успехе стремилась к нулю, ощущал себя скучающим, лишним и недостаточно эффективным. Сам-то он в последнее время не работал, он приключался.

И не потому ли ему вспомнилась имитация бурной деятельности, что минувшие два часа занимался ею как раз он сам?

Тем временем отпущенные коллеги разбрелись, оставив в аудитории лишь двоих.

— Ученик, подойди.

Призыватель повиновался. И обнаружил с некоторым удивлением, переходящим в лёгкое напряжение, что в кармашке на поясе адвансара заработала Сфера Тайны Ригетта.

'По какому поводу столь сильные средства?

В прошлый раз она озаботилась таким прикрытием для беседы о причинах безвременных и слишком частых смертей мастеров магии…'

— Ты отсутствовал половину месяца, — констатировала Никасси негромко. — Почему? Хотя нет. Садись и расскажи об итогах полёта всё, с самого начала.

'Ой-ой… а ведь придётся рассказать… раз уж взял курс на откровенность.

Ну и ладно'.

Спустя время:

— И как ты оцениваешь визит в Хуран?

— В основном — как даром потраченное время. Или лучше сказать, — поправился Мийол, — потраченное недостаточно плодотворно. Впрочем, главный урок усвоен успешно.

— Главный?

— Незначительные и малозначительные дела лучше перепоручать третьим лицам. И вообще надо почаще делегировать полномочия.

Адвансар едва заметно кивнула.

— А что насчёт этого… Эрима ил-Стахор? — спросила она.

— Ничего.

— Ты простил его?

— Я даже не вспоминал о его существовании.

— Это не ответ.

— А по-моему — как раз ответ. Если бы я регулярно вспоминал про него и его поступок, со всем прилежанием и в мельчайших деталях рисовал в своём воображении сцены отмщения и так далее… тогда — да. Тогда вопрос, простил ли я его, имел бы какой-то смысл.

— А ты, значит, не простил. Ты его забыл, — мэтр Никасси на секунду прикрыла свои прозрачные льдисто-серые глаза с почти чёрной каймой.

И добавила, снова открывая их:

— Жестоко.

Мийол нахмурился. Сам-то он оценивал свои действия, мягко говоря, иначе. Он вообще не ассоциировал со своим характером такое свойство, как жестокость.

А раз уж взял курс на откровенность — спросил, почти не промедлив:

— Почему это?

— Не понимаешь?

— Нет.

— Ихелава со варми асетава… — обнаружив, что поговорка ученику неизвестна, адвансар тихо вздохнула и перевела. — Буквально: «Наказание отворяет шлюзы искупления». Почитай собрание крылатых фраз мергилов.

— При всём уважении, учитель, это бред. Наказание — это всего лишь наказание и не более того. Инструмент насилия, законного и не очень. Искупления оно никому дать не может.

— Вот как?

— Именно так. Связь между наказанием и искуплением — типичная ложная ассоциация.

Разговор неожиданно заинтересовал мэтра. Настолько, что даже мимика отморозилась:

— Каков же тогда путь искупления?

— Через осознание, раскаяние и действие. А в каком-то смысле искупление и вовсе лишняя категория. Иллюзия ума, мираж.

— Вот как…

— А разве нет? Убийца может сколько угодно осознавать, что он преступник, может сколь угодно горячо раскаиваться, пытаться искупить неправедное деяние праведной жизнью: жертвуя бедным и голодным, исцеляя страждущих, спасая попавших в беду и так далее. Всё это, может быть, хорошо как мотивация… однако даже сотня добрых дел не исправят одного злого. Может быть, уравновесят, и даже с запасом, да; но не исправят. Ибо тот, кто был убит — не воскреснет. И никакие кары для убийцы тут тоже не помогут.

— Снова пересказываешь премудрость своего отца?

— Нет, — обронил Мийол. — Я…

«Курс на откровенность!»

—…когда я узнал, что Килиш изнасиловал мою сестру, — продолжил он с усилием, глухо, — то судил его и приговорил к жизни безногого калеки. Но я совершенно не собирался давать ему шанс что-то там осознать, претерпеть и раскаяться. Я просто хотел сделать ему больно. И сделал. А раскаялся он там или нет, искупает ли свой поступок и как именно искупает — плевать. Пусть хоть вовсе сдохнет! Если бы мог, я б и его постарался забыть… только вот не выходит.

— Значит, наказание и искупление не связаны…

— Почему? Связаны. Только внешне, формально-юридически. Когда какой-нибудь вор, на своём проступке пойманный и осуждённый, возмещает стоимость украденного и выплачивает штраф — он с этого момента считается искупившим вину. Чист отныне он перед законом и не может быть повторно осуждён за то же деяние. Но такое вот общественно приемлемое искупление не делает его менее вором — и совершенно ничего не говорит о том, раскаялся он или нет. Может, он жалеет, что пошёл на воровство… а может, жалеет единственно о том, что попался.

— Значит, слова ихелава со варми асетава описывают формальное, внешнее условие? Если дурной поступок не наказан, его нельзя и простить?

— В целом, да. Хотя связь всё равно шаткая. Если ребёнок разбил тарелку, а его простили даже без упрёка на словах — может ли это считаться прощением? Если голодный украл половину каравая, а ему за это отрубили кисть — будет ли столь жестокая кара уравновешена, если судье, что вынес приговор, отрубят четыре пальца из пяти? Если проступок совершён втайне, но при этом совершивший его искренне раскаивается — можно ли простить этот проступок из-за раскаяния, в особенности подкреплённого ещё и благодеяниями?

— Хорошая риторика, — заметила Никасси, причём губ её коснулся слабый отсвет улыбки. — Но не думай, что я забыла об изначальной теме. Куда вы направились из Хурана?