Алое сердце черной горы (СИ) - Миронов Кирилл. Страница 12

А на площади уже полным ходом шли выклики-отклики. Когда подошел Артемир, до его околотка было еще несколько предшествующих, так что он глубоко вздохнул и вперил глаза в Перста коменданта, который, по обыкновению, проклинал про себя жару, равенцев, и пес знает что еще… Не желая видеть сейчас никого из своих тогдашних собеседников, Артемир спокойно дождался своей очереди:

— Эмир, околоток семь!

На этот раз услышав свое имя с первого раза, Артемир вышел из толпы. Окинув молодого человека безразличным, псевдооценивающим взглядом, Перст выпалил:

— Истощенные железные рудники к юго-востоку отседова! Его высокочинство — господин Комендант — наказал их прокопать вглубь для поисков алого камня. — выдав указание, Перст опустил голову к листам разнарядки и начал скрипеть пером, пока Артемир выходил из толпы соотечественников.

«Наконец, он забыл про тот случай, — облегченно подумал Артемир, отойдя от площади, — я думал, он до конца жизни моей бедовой будет меня гнобить… И место моего предстоящего труда… Я же там работал, и обсуждал это тогда у Датокила…», — при последних мыслях Артемир вновь вспомнил ту самую ночь, нахмурился, и дальше держал путь, стараясь ни о чем не думать.

Идти долго не пришлось, ибо истощенные железные рудники, где Артемир некогда добыл себе кусок «жадного» железа, находились недалеко от его околотка. Под небольшими каменистыми образованиями спрятался круто уходящий вниз вход, едва выступающий над песками.

— Отлично, восемнадцатый здесь, до двадцати осталось еще двух подождать, — деловито сказал один из двух солдат Надзора, вооруженный пером и листом, другому, вооруженному ружьем и длинным кинжалом, когда Артемир подошел ко входу в рудник, прикрытому разваливающейся деревянной дверцей. Второй охранник в ответ на дежурную реплику своего товарища лениво переступил с одной ноги на другую, издав хмыкающий звук.

— Каково твое имя, друг, мне нужно его выцарапать на этом листе, дабы у тебя и нас не было потом проблем, — лучезарно улыбнувшись, вежливо спросил у Артемира, видимо, писарь.

Ошарашенный подобным отношением к себе, Артемир, запнувшись, ответил:

— А-ар… Эмир из седьмого.

— Что ж, прекра-асно, — растягивая слоги, записал писарь, — заходи внутрь, работяга, там старшина смены определит тебе твой труд. Когда все будут на месте, начнем. — опять дружелюбно озарив Артемира улыбкой, солдат указал пером на дверцу.

Кивнув головой в знак того, что все понял, Артемир осторожно приоткрыл дверцу, которая жалобно скрипнула, недовольная тем, что ее дряхлость вновь потревожили. За ней оказался уже знакомый ему спуск и длинный коридор с небольшими ответвлениями, стенки которого были подперты бревнами, во многих местах лопнувшими. Путь уводил вниз и был скудно освещен парой факелов, однако в конце коридора на истерзанных кирками каменных стенах ярко мерцал теплый свет. Как догадался Артемир, свет исходил из самого крупного ответвления рудника, находившегося в конце коридора, после поворота направо. Почувствовав прилив уверенности, Артемир бодро зашагал на свет, будто мотылек, гипнотически очарованный светом огня, разожженного теплым летним вечером…

Повернув в конце коридора направо, Артемир, слегка пожмурившись от яркого света множества факелов, увидел компанию равенцев, среди которых он узнал Раздавида.

— Хм, и ты здесь, друг Раздавид… — задумчиво, вместо приветствия, произнес Артемир, в душе успев порадоваться тому, что ему будет помогать такой физически развитый равенец, да еще и друг.

— Здравствуй долгие года, Эмир! — громыхнул акустикой рудника Раздавид, приветственно хлопнув друга по плечу, слегка его пошатнув. — Редкие времена нам доводиться работать вместе, поэтому сегодня поистине удачный день!

— Эмир, значит? Раздавид, с которым нам часто выпадало вместе работать, рассказывал, что ты благороден в душе и силен в руке, — раздался уверенный командный голос — из толпы работяг, сохраняющих дисциплинированное молчание, вышел, по-видимому, старшина смены, — а для меня этого достаточно, чтобы таковой равенец стал мне хорошим другом. Мое имя — Казарт, я из первого околотка, и я сегодня здесь старшинствую. — Казарт протянул руку для приветствия, и Артемир крепко ее пожал.

Следом за старшиной поприветствовали Артемира и другие его сотрудники на сегодняшний день. Теперь Артемир на полных правах присоединился к остальным в ожидании оставшихся двух равенцев.

…Прошло около сорока минут. С одной стороны, Артемир знал, что на подобные тяжкие работы собирают людей с ближайших околотков, дабы не тратить их силы на путь, с другой же — чем дольше он не работает, тем меньше он работает, потому особых переживаний из-за долгой неявки последних членов команды он не испытывал, успев обменяться парочкой дежурных фраз с Раздавидом. Как оказалось, старшина Казарт подходил к данному вопросу более ответственно:

— Что ж, у нас есть инструменты, есть инструкции, предлагаю начать немедля, а по прибытию оставшихся людей их подгрузить. Сегодня нам предстоит кирками продлить это ответвление до тех пор, пока вечер не накроет эти земли своей темнотой. Я и Закаридад начнем первыми. Для больших пока места нет, потому работаем, сменяя друг друга. Артемир и Раздавид, на вас возлагаю вынос камней носилками до близлежащих слепых кишок этого коридора. Что ж, да поможет нам равенская выдержка! — с этими бодрящими словами он взял в руки кирку. К нему присоединился рослый равенец с решительным, но каким-то нелепо натуженным выражением лица. Артемир и Раздавид покорно взяли в руки носилки и положили их подле Казарта и Закаридада, с фанатичным упорством, характерным для трудолюбивых равенцев, высекающих искры и камни из стены, в то время как остальные загружали эти самые носилки. Спустя некоторое время носилки заполнились, и друзья с кряхтением подняли их, понеся в неиспользуемые ответвления шахты. Так они проделали несколько ходок. Тяжелая рабочая атмосфера накрыла нестерпимо жарким гулом замкнутый, слепой коридор, вынуждая покрытых липким потом трудяг попеременно отходить подальше, вдыхая затхлый, но все же не перегретый воздух. Дошел черед и до Артемира, которого подменил на время отдыха один из его новых товарищей.

Глоток воздуха за глотком, минута отдыха за минутой, Артемир приходил в себя после долгих переходов с камнями. Стянув с себя кожаную рубаху, отчего его длинные черные кудри прилипли к спине и ключице, Артемир рассматривал свои натруженные руки, сжимая-разжимая кулак, сгибая-разгибая локоть, довольствуясь своей физической формой. И тут за этой нарциссической процедурой Артемира застали ожидаемые двое работников, про которых остальные уже успели и забыть, замылившись в тяжкой работе. Да еще и какие работники! После недолгой вспышки света, ознаменовавшей открытие и мгновенное закрытие входной дверцы, в коридор спешно ввалились Датокил Хитрейший и еще один равенец. Артемир, застыв на месте от неожиданности их визита, даже не успел рассмотреть его, а смотреть было на что: огромнейшие размеры, нехарактерные даже для самых величественных равенцев, абсолютное отсутствие волос на голове, ни бровей, ни бороды. Кругом на его мощном, скуластом лице с монструозным подбородком и колоссальном теле были видны ожоги и прочие шрамы, характерные для пыток. Левый глаз отсутствовал полностью, на его месте ужасающе привлекало внимание дурно зажившее месиво из кожи, приправленное глубокой крестообразной впадиной. Оставшийся в живых небольшой глаз сиял неописуемо яркой синевой, но при этом был мертвенно спокойным в неподвижных веках, что добавляло страха. Кривой и толстый нос был многократно сломан, на высоком и рябом лбу было вырезано клеймо «НБ»(по саргийской классификации это означает «Непокорный» и «Бешеный». Обычно пленников с двумя и более поведенческими «изъянами» казнят…). Отсутствовали напрочь мизинцы на руках. Одет он был в старые домотканые обноски, покрытые затертыми темными пятнами и многочисленными разрывами, что довершало его образ бежавшего из саргийского плена заключенного, прошедшего через все ужасы плотоядных издевательств. Датокил же был обыден, хотя на его лице проступила блестящая в свете факелов испарина, да и черные глаза соответствовали, мандражно сверкая в глазницах.