Риша решает! - Хилл Алекс. Страница 9

– Себе помоги, – отвечаю я, не оглядываясь.

Пока ученицы Леси переодеваются и готовятся к занятию, я заканчиваю возиться со станком. Затягиваю последний болт и про себя ругаюсь на младшую группу. Эти несносные малявки висят на брусьях, как обезьяны на ветках, но иногда я даже завидую их наивной радости и искреннему любопытству к окружающему миру. Они делают то, что хотят. Смеются, дурачатся, плачут, если больно, бьют, если их кто-то обидел. У них все так честно по отношению к себе и другим, что сводит зубы. И куда это исчезает с годами? Почему, когда мы взрослеем, наши эмоции делятся на допустимые и недопустимые? Плакать больше нельзя, драться тоже. Громко смеяться или ругаться – моветон. Мы превращаемся в скучных, серых и удобных для общества роботов. Максимум сдержанности, минимум удовольствий.

Замечаю испепеляющий взгляд брата. Наверняка боится, что я снова испорчу тренировку. Целюсь в него из шуруповерта, точно из пушки, Влад демонстративно качает головой и отворачивается. Будь мы детьми, для разрешения конфликта было бы достаточно устроить какое-нибудь глупое соревнование или бой на подушках, но мы слишком взрослые и гордые для этого. Остается только терпеть. И мне, и ему. Спасибо матери, что снова привязала нас друг к другу. И на что она рассчитывает?

– Девочки, всем привет! Здорово, что нас все еще так много! – задорно говорит Леся выходящим из раздевалки ученицам. – Сейчас разомнемся, потянемся, а потом потанцуем. Готовы?

Девушки утвердительно кивают и выстраиваются в три ряда перед зеркальной стеной. Влад включает музыку, Леся начинает разминку, а я скучающе осматриваю присутствующих. Кого? Кого из этих дилетанток мне выбрать в партнерши? Вспоминаю фразу из мультика, что шел сегодня по телевизору в буфете, когда я завтракал: «У тебя усы. У тебя угри. Не то. Не то, не то. А у тебя, видно, прекрасный характер. И это что, самое лучшее?» [1] Разумеется, все не так плохо, но, глядя на этих девчонок, у меня едва ли появляется желание танцевать с ними лирический номер. Залипаю на округлых ягодицах, обтянутых фиолетовыми лосинами. Соблазнительные формы уже совсем не удивляют, я много лет работал бок о бок с очень красивыми девушками, но у них, помимо внешности, была еще и профессиональная подготовка, а здесь… привлекательно, но ничего особенного. Ничего из того, что действительно мне нужно.

Через зеркало ловлю на себе раздраженный взгляд Риши Мариновны. Кажется, она заметила, куда было направлено мое внимание. Завидует, что ли? Разглядываю худенькую фигуру, упакованную в простой спортивный костюм. Ничего так, не горы, но и не равнины. Формы есть, пусть и не слишком яркие, только вот эта моська озлобленной чихуахуа все портит. Смотрю ниже ее поясницы, чуть склонив голову, и одобрительно киваю. Риша Мариновна, не стесняясь, вскидывает правую руку с оттопыренным средним пальцем, продолжая прыжки, как ни в чем не бывало. Вот же злюка, я ведь комплимент ей сделал. С флиртом эта обезьянка явно не в ладах. Тяжело ей, наверное, живется без секса.

Прикрываю ладонью рот, широко зевая, и плетусь в дальний угол зала. Я обещал маме, что буду помогать на занятиях, но, похоже, лучшая помощь от меня – не отсвечивать и помалкивать. Усаживаюсь у стены, опустив руки на согнутые колени. Леся заканчивает разминку и просит учениц взять коврики для растяжки. На этот раз обходится без схваток. Риша Мариновна успевает урвать себе один из общей кучи, и я, если честно, немного расстраиваюсь, потому что скука все больше туманит разум.

Тихо звучит музыка, тусклые солнечные лучи разливаются по светлому деревянному полу, а монотонный счет Леси вгоняет в транс, заставляя вспоминать наши совместные репетиции. Тогда все было так просто. Казалось, еще немного и коснемся звезд.

– В бабочку, девушки! – командует Леся. – Мышцы расслаблены, колени тянутся к полу.

Нехотя поворачиваюсь, наблюдая, как легко Леся выполняет упражнение. Ее темные волосы лежат на изящных плечах, спина прямая, а пухлые губы растянуты в уже такой родной и привычной улыбке. Мысли раздваиваются, а это значит, что не я один слежу за Лесей. Смотрю на брата, словно в зеркало, его очарованный взгляд отражает мой собственный. Злость поднимается горячим паром из живота вверх по горлу и вырывается наружу шумным вздохом. Кому нужна эта глупая игра в поддавки? Из-за нее страдают все трое, а мог бы… только один. Я знаю, что проиграл. Знаю! И мне было бы куда легче смириться с поражением, если эта парочка не держала бы меня за идиота.

По залу разносится тихое озадаченное бормотание, почти ни у кого из девушек не получается выполнить бабочку как следует, и только одна из них с решимостью самурая давит на разведенные в стороны колени, стараясь уложить их на пол. А Риша Мариновна, оказывается, настоящий боец. Ее брови нахмурены, глаза блестят, даже щеки покраснели. Похвальное рвение, да вот только бессмысленное.

Леся отходит к краю первого ряда, Влад зачарованно наблюдает за ней. Хороши хореографы, у них сейчас ученица покалечится, а им хоть бы что. Похоже, все-таки придется помочь. Подкрадываюсь к Рише, опускаюсь на колени за ее спиной и наклоняюсь к уху:

– Разрыв связок хочешь?

– Я могу это сделать, – серьезно отвечает она. – Не мешай.

– Можешь, но не так. – Обхватываю ее запястья и устраиваю их поверх прижатых друг к другу ступней. – Теперь расслабься.

– Теперь свали. Мне не нужна…

– Какая же ты вредина, – усмехаюсь я и провожу ладонями по ее бедрам, медленно подбираясь к коленям. Надо же, а у нее и мышцы есть. – Дышите, Риша Мариновна.

– Да я…

Мягко надавливаю, Риша тут же каменеет. Еще немного усилий, и она дергается, едва не ударяя меня затылком по носу. Травмоопасная девчонка, но и я не из пугливых. Стоит кое-что проверить.

– Спокойно, – тихо прошу я и встречаюсь с ней взглядом через отражение. – Я знаю, что делаю. Ты хочешь сесть в бабочку или нет?

Риша глубоко вдыхает, ее грудь вздымается, а губы вытягиваются в полоску. Боремся пару секунд, и в конце концов она закрывает глаза и медленно выдыхает, расслабляя мышцы ног. Ну точно боец. Мне нравится. Прикладываю чуть больше силы, ее колени опускаются.

– Умница. Еще разок. Вдо-о-ох, – приглушенно проговариваю я и сам втягиваю носом воздух.

Чувствую тонкую фруктовую сладость, исходящую от ее волос, и невольно улыбаюсь, потому что Риша на удивление легко позволяет перехватить контроль. Сомнений все меньше, она определенно занималась танцами раньше, возможно, даже парными. И самое приятное, в ней нет смущения и нарочитого кокетства, ведет себя по-деловому холодно и гордо. С этим можно работать.

– Выдох, – хрипло произношу я, чувствуя, как мы с ней подходим к пределу.

Ноги Риши дрожат, но эта обезьянка не из тех, кто останавливается на половине пути. Она делает еще одну серию дыханий, до финиша остается всего сантиметров пять. Сопротивление нарастает, и Риша вдруг расстроенно шепчет:

– Все. Дальше никак.

– Чуть-чуть осталось.

– Да и плевать. Я не могу.

– Можешь, – уверенно заявляю я.

– Я… черт, как же больно, – бурчит Риша.

Сейчас с опущенной головой, закрытыми глазами и светлыми растрепанными волосами, касающимися розовых щек, она так похожа на маленькую девочку, что невозможно устоять. Я всегда добр с детьми, поэтому легонько сжимаю ее колени и говорю ласково:

– Совсем немного, Риша. Доверься мне. Все получится.

– Нет-нет. Все, Стас, хватит!

Она болезненно морщится, но я не убираю рук. Касаюсь грудью ее спины и практически зарываюсь лицом в мягкие волосы:

– Просто дыши. Я же чувствую, что ты можешь больше.

– М-м-м… – глухо мычит Риша, и этот звук впитывается в кожу, расползаясь крупными мурашками.

Напрягаю руки, гортанное рычание Риши Мариновны заставляет сердце подлететь к горлу, а ее колени наконец-то прижимаются к полу. Дрожь сотрясает тело, и непонятно, чья она. Моя или ее? С трудом сдерживаю участившееся дыхание, приличных мыслей нет. Не успеваю остановить собственные ладони, принимаясь поглаживать бедра сквозь тонкую ткань спортивных штанов. Выглядываю из-за Риши, отражение в зеркале – лучшее, что я видел за сегодняшний день. Ее лоб нахмурен, а зубы терзают нижнюю губу.