Всадник на белом коне (СИ) - Горъ Василий. Страница 57

Пока я оценивал Линду, она оценивала меня, ничуть не скрывая своего интереса. То есть, склонив голову к левому плечу, прищурившись и изредка облизывая губки острым розовым язычком. Закончив, удовлетворенно кивнула своим мыслям, одарила довольной улыбкой и легонечко уколола:

— Для символа смертельной болезни в вас слишком много Жизни!

— Так и есть. Но когда я выхожу на канвас и щедро делюсь ею с противниками, они почему-то не радуются.

Девушка рассмеялась. Звонко, искренне и очень красиво. Затем хищно сверкнула глазенками и попробовала на прочность еще раз:

— А вы не пытались делиться ею нежнее?

— Нежность — только для добрых, умных и красивых женщин. А среди моих противников таких почему-то не бывает.

— Интересная последовательность определений… — прищурилась мисс Доулан, а потом вовлекла в обсуждение правильной последовательности оценки черт характера представительниц слабого пола еще и Борисыча с Грейси.

Ходом беседы рулила легко и непринужденно, без особых усилий поддерживая на удивление комфортную атмосферу, но… в то же время демонстрируя очень неплохие навыки ведения косвенного допроса! К сожалению, за пять с половиной лет, которые прошли с последнего «практического семинара» на эту тему, добрая половина знаний и навыков, наработанных при активной помощи мамы, успела забыться. Но даже те жалкие остатки былой роскоши, которые остались, позволяли замечать неявные признаки заталкивания в «воронки возможностей», то и дело закручиваемых собеседницей «на нашем пути», и случайно «смещаться в сторону». Или вляпываться. Но — правильно. Чтобы не насторожить девушку навыками, которых у обычного бойца смешанных единоборств не могло быть по определению.

Впрочем, напрягаться приходилось не так уж и долго — минут через сорок неспешного общения Борисыч посмотрел на телефон, «виновато» признался, что их с Грегором вызывает начальство, оплатил счет и оставил американку на меня. А она, ничуть не удивленная таким поворотом событий, предложила сменить обстановку, заявив, что знает несколько мест, которые мне гарантированно понравятся.

Первое место, в которое она меня подняла, действительно поражало воображение: с застекленной смотровой площадки на шпиле, вздымающемся над крышей отеля на дополнительные двести сорок метров, был виден практически весь Вегас во всем его ночном великолепии! Но самым классным было не это — Линда, по ее же словам, приезжающая в Город Грехов достаточно регулярно и знающая его, как свои пять пальцев, устроила мне небольшую, но чертовски интересную виртуальную экскурсию по самым значимым местам, рассказала по две-три забавные истории, связанные с каждым из них, и описала маршрут, который был обязан пройти любой гость игровой столицы планеты. После чего на несколько мгновений «выпала из реальности», затем «недовольно» постучала ухоженными ноготками по прозрачной преграде, отделяющей нас от декабрьских плюс пяти, и заявила, что смотреть на Вегас вот так, через стекло, неправильно. Ведь оно отсекает звуки музыки, грохот салютов и восторженные вопли счастливчиков, режет непередаваемые ароматы всего и вся, а значит, убивает приличную часть тех впечатлений, которые можно получить «вживую».

Строить из себя честную девушку было поздновато, так что я согласно кивнул и принял предложение перебраться в место, лишенное этих минусов. После недолгого спуска на лифте и коротенькой прогулки по коридорам пентхауса оказался в номере мисс Доулан и, поплутав вслед за ней по коридорам, внезапно вышел на бортик прозрачного бассейна, выдающегося за пределы внешней стены отеля на добрую треть своей длины. Пока я любовался архитектурным решением и вспоминал, как эта часть «Овердрайва» выглядит снизу, Линда скинула с себя платье, туфельки и белье, выключила внешнюю подсветку и скользнула в воду в той части помещения, воздух над которой отсекала теплая «воздушная стена».

Волосы распустила, уже плавно скользя к дальней стене, за которой к звездам взлетали разноцветные звезды очередного салюта, и сразу же стала напоминать русалку. Благо узкая талия, широкие бедра и достаточно длинные ноги, почти не тронутые загаром, даже при минимуме фантазии запросто «дорисовывались» в хвост. Коснувшись прозрачного препятствия, оперлась на его край локтями и приподняла к поверхности воды почти идеальную задницу. Заодно позволив полюбоваться валиками мышц вдоль позвоночника. А затем «очарованно вгляделась» в восхитительную картину за пределами отеля, тем самым, оставляя мне возможность выбора.

Вариант, который требовался Горину, Борисычу, «второстепенным» спонсорам и, в конечном счете, мне, не нравился от слова «совсем». Тем не менее, моральное право давать задний ход я потерял в день заключения официальных и неофициальных договоренностей с Алексеем Алексеевичем, поэтому мысленно вздохнул, неторопливо разделся и последовал примеру временной хозяйки бассейна. Правда, добирался до нее, скользя над самым дном, зато в конечном итоге, повис на бортике точно в такой же позе. И даже пристроил подбородок на перекрещенных запястьях.

— Не ушел… — еле слышно выдохнула мисс Доулан через «вечность», посвященную любованию действительно восхитительным видом.

Как ни странно, в ее голосе не чувствовалось ни предвкушения, ни злости, ни самого завалящего интереса. Я удивился. Но решил играть по предлагаемым правилам, поэтому бесстрастно пожал плечами:

— Я ценю красоту во всех ее проявлениях.

— То есть, красоту боя, панорамы ночного Вегаса, мысли, вложенной в остроумную шутку… — продолжила она и, сделав паузу, отправила мяч на мою сторону.

— Игру света на зеркальных стенах во-он той башни во время вспышек салюта, мощь беснующегося быка в рекламе родео, чарующую музыку переливов водных струй в поющих фонтанах… — в унисон ей продолжил я.

Девушка нахмурилась, укусила себя за губу и раздраженно спросила:

— Издеваешься?

Я отрицательно помотал головой и перевел на английский бородатый анекдот про мужика и женщину, оказавшихся в одном купе поезда. И заключительной фразой вызвал у Линды смеховую истерику — она ржала добрых полминуты. А когда выплеснула внутреннее напряжение, вдруг развернулась ко мне, обхватила за шею, уставилась в глаза черными омутами своих и хрипло поинтересовалась:

— Говоришь, «лучше полчаса подождать, чем всю ночь уговаривать»?

Я подтверждающе кивнул и этим простеньким движением выпустил джинна из бутылки. Хотя нет, не джинна, а живое воплощение похоти и безумной страсти — Линда впилась мне в губы так неистово, как будто не была с мужчиной лет триста; не успев распробовать их вкус, вжалась грудью, обхватила ногами за талию и, судя по волне дрожи, сотрясшей тело, сходу «улетела» на седьмое небо! Остановиться и передохнуть? Это было не про нее — оторвавшись от губ, она впилась в шею с рыком изголодавшегося вампира, параллельно нащупала мою ладонь, прижала ее к своей груди и сжала так, как будто хотела раздавить!

Нежность, трепетность и ласка? Ха! Эта женщина жаждала битвы. Как выразился бы Горин, «горизонтальной». И получала удовольствие от боли, грубости и неожиданных «сюрпризов». Первые два пункта я откровенно не понимал, поэтому технично ушел от них к третьему. Зато на нем как следует оторвался, дав Линде прочувствовать всю прелесть имитаций борцовских бросков, удержаний и удушений. Естественно, без сдавливания сонных артерий и причинения травм. Правда, для пущей «аутентичности» перенес «битву» из бассейна в первую попавшуюся комнату с подходящей кроватью. И, валяя не дурака, а дурочку, тихо офигевал от реакции этой ненормальной на… хм… близость после, ну, скажем, падения на кровать с «мельницы» и параллельно пытался понять, где находится та грань, которую не надо переступать, чтобы не привязать Линду ко мне и моим выкрутасам намертво.

Пока я искал эту самую грань, девушка как-то уж очень быстро пресытилась слишком яркими и слишком сильными впечатлениями, пару раз хлопнула ладонью по руке, которая фиксировала ее горло, и… отключилась. В смысле, заснула сном праведницы, пребывая не в самом комфортном положении для отдыха! Очередной раз восхитившись ее, ну, пусть будет «своеобразию», я осторожно переложил сладко посапывающее тело на кровать, накрыл его одеялом и в темпе посетил ванную, чтобы смыть с себя запахи пота и не своей женщины. Потом оделся, вышел из номера, захлопнул за собой дверь и внезапно почувствовал себя оплеванным.