Черное эхо - Коннелли Майкл. Страница 2

– Я с ним свяжусь. Если они не лазили в трубу, то как узнали, что это покойник, а не просто какой-нибудь бродяга, отсыпающийся после дозы?

– Ну, они слегка углубились, понимаешь? Дотянулись палкой или еще чем и немножко потыкали в этого типа и вокруг. Задубелый, как член у новобрачного.

– Они не хотят затаптывать следы, но шуруют вокруг тела палкой. Чудеса! Эти парни что, азов не знают?

– Послушай, Босх, мы получаем сигнал – мы обязаны его проверить. Верно? По-твоему, мы должны переводить все звонки насчет найденных трупов в отдел убийств? Да вы бы там, ребята, через неделю свихнулись.

Босх смял окурок в кухонной раковине из нержавейки и посмотрел в окно. Скользнувший вниз по склону холма взгляд ухватил туристский трамвайчик, который двигался между громадными бежевыми зданиями звукозаписи в Юниверсал-Сити. Одно из этих длинных, в целый квартал, зданий было выкрашено в небесно-голубой цвет, и на нем были нарисованы клочья белых облаков: на случай натурных съемок, когда настоящее небо над Лос-Анджелесом делалось желто-бурым, как спелая пшеница.

– Как поступил этот сигнал?

– Анонимный звонок в службу экстренной помощи. Вскоре после четырех утра. Диспетчер сказал, звонок поступил из платного таксофона на бульваре. Некто шатавшийся без дела в тех краях обнаружил в трубе труп. Имени звонивший не назвал. Просто сказал, что нашел покойника, вот и все. В коммуникационном центре есть запись разговора.

Босх почувствовал, что начинает заводиться. Он вынул из шкафчика пузырек с аспирином и сунул в карман. Обмозговывая информацию о звонке, поступившем вскоре после четырех, он открыл холодильник и заглянул в него. Он не увидел ничего, что бы его заинтересовало. Посмотрел на свои часы.

– Краули, если звонок поступил в четыре утра, почему ты связался со мной только сейчас, почти пять часов спустя?

– Послушай, Босх, все, что у нас было, – это какой-то анонимный звонок. Понимаешь? Диспетчер сказала, что звонил какой-то мальчишка. Я что, должен посылать своих людей в эту трубу среди ночи после получения такой информации? Это могла быть просто ребячья шалость. Могла быть ловушка. Боже мой, могло быть все, что угодно! Я дождался, пока рассвело и у нас тут стало малость поспокойнее. В конце ночной смены послал туда кое-кого из своих ребят. Кстати, к вопросу об окончании смены: я все еще торчу здесь. Ждал известий от них, потом от тебя. У тебя есть еще какие вопросы?

Босха подмывало спросить, не приходило ли Краули в голову, что в трубе одинаково темно шуровать палкой что в четыре часа утра, что в восемь, но он промолчал. Что толку?

– Что-нибудь еще? – снова спросил Краули.

Босх не мог ничего придумать, но сержант сам заполнил наступившую паузу.

– Гарри, это скорее всего просто какой-то наркоман, который сам по себе окочурился. Не похоже на убийство. Такое происходит сплошь да рядом. Черт, да помнишь, в прошлом году мы выудили одного из той же самой трубы? А, нет, это было еще до того, как ты перешел к нам, в Голливудский участок. Так вот: какой-то тип забрался в ту же самую трубу… ну, ты же знаешь, эти безработные, которые мигрируют с места на место в поисках работы, они постоянно там спят. Бродяга, тюрьма по нему плакала, вкатил себе хорошую дозу – и все, отдал концы. Разве что в тот раз мы не сразу его обнаружили, и под воздействием солнца, да еще за двое суток, он спекся в этой трубе. Прожарился не хуже праздничной индюшки. Только вот запах был похуже.

Краули засмеялся собственной остроте. Босх воздержался. Дежурный сержант продолжал:

– Когда мы того вытащили, у него в руке все еще торчал шприц. Ну и здесь то же самое. Дурная работа, и ничего больше, таким случаям нет числа. Быстро туда сгоняешь, а к полудню уже будешь дома, поспишь, может, сходишь поглядеть «Доджеров». [1] А в следующие выходные будет еще чья-нибудь очередь дежурить. Зато ты свободен, отдыхаешь. А это целых три дня. К следующим выходным примыкает День памяти павших [2] – он в твоем распоряжении. Так что сделай одолжение. Сходи, посмотри, что у них там.

Босх несколько секунд раздумывал и уже собрался было положить трубку, но потом сказал:

– Краули, что ты имел в виду, когда сказал, что предыдущего не сразу обнаружили? Почему ты решил, что этого обнаружили вовремя?

– Мои ребята, которые выехали на место, говорят, что не чувствуют ни малейшего запаха от этого жмурика, разве что мочой попахивает. Он должен быть свеженьким.

– Скажи своим парням, я буду там через пятнадцать минут. Скажи, пусть ничего больше не трогают, не портят мне улики.

– Они только…

Босх знал, что Краули сейчас опять примется защищать своих людей, и дал отбой прежде, чем успел это услышать. Он закурил еще одну сигарету, пошел к входной двери, чтобы подобрать со ступеньки экземпляр принесенной почтальоном «Лос-Анджелес таймс». Разложил двенадцать фунтов воскресной газеты на кухонной стойке, спрашивая себя, сколько же деревьев ради этого пошло под топор. Потом отыскал приложение, касающееся недвижимости, и начал пролистывать, пока не увидел большое рекламное объявление от риэлтерской фирмы «Вэллей-Прайд пропертиз» – о демонстрации продаваемого жилья. Пробежал пальцем вниз по списку домов, предназначенных для показа, пока не нашел один адрес и описание с пометкой «Спросить Джерри». Босх набрал указанный номер.

– «Вэллей-Прайд пропертиз», чем могу вам помочь?

– Джерри Эдгара, пожалуйста.

Прошло несколько секунд, Босх услышал пару щелчков коммутатора, а затем в трубке раздался голос его партнера:

– Джерри у телефона, чем могу быть полезен?

– Джед, мы только что получили еще один вызов. На Малхолланд-дэм. А пейджера при тебе нет.

– Черт! – сказал Эдгар.

Потом последовало молчание. Босх почти что слышал крутящиеся в его голове мысли: «У меня на сегодня запланировано три показа!» Молчание затянулось, и Босх нарисовал в воображении своего напарника на том конце провода – в девятисотдолларовом костюме и с нахмуренным лицом банкрота.

– Что за вызов?

Босх рассказал ему то немногое, что знал.

– Если хочешь, чтобы я сделал это в одиночку, я сделаю, – сказал Босх. – Если возникнут какие-нибудь проблемы с «шеф-поваром», я прикрою. Скажу ему, что ты разбираешься с телевизионщиками, а я занимаюсь жмуриком в трубе.

– Да, я знаю, что ты смог бы меня прикрыть. Ничего, все в порядке, я приеду. Только сначала найду кого-нибудь, кто бы прикрыл меня с этого фланга.

Они договорились встретиться возле трупа, и Босх положил трубку. Он включил автоответчик, взял две пачки сигарет из шкафчика и положил их в карман спортивной куртки. Потом потянулся к другому шкафчику и достал оттуда нейлоновую кобуру, в которой находился его 9-миллиметровый «смит-и-вессон» – отполированная нержавеющая сталь, – и зарядил его восемью патронами HTR. Босх вспомнил о рекламном объявлении, касающемся этих пуль, которое видел однажды в полицейском журнале. Речь шла о том, что пуля при ударе расширяется в полтора раза и при достижении конечной глубины проникновения в тело оставляет раневые каналы максимальной ширины. Кто бы это ни написал, он прав. Годом раньше Босх убил человека одним таким выстрелом с двадцати футов. Пуля вошла под правой подмышкой, вышла ниже левого соска, по пути разнеся в куски сердце и легкие. Вот такая же пуля HTR. Раневые каналы максимальной ширины. Гарри прикрепил кобуру на пояс с правой стороны с таким расчетом, чтобы можно было дотянуться левой рукой.

Он пошел в ванную и почистил зубы. Без пасты: он хоть и выходил из дома, но забыл заскочить в магазин. Мокрой расческой провел по волосам и уставился в свои покрасневшие глаза. Глаза сорокалетнего человека. Затем изучающе посмотрел на свои седые волосы, которые медленно, но верно вытесняли каштановые в кудрявой шевелюре. Даже усы начали седеть – теперь, бреясь, Босх стал замечать в раковине седые крапинки. Сейчас он провел рукой по подбородку, но решил не бриться. Затем вышел из дома, не сменив даже галстука. Он знал, что его клиент возражать не станет.