Меня зовут Шон - Макгоуэн Клер. Страница 50

— Разумеется.

— Я бы хотела получить выписку по счетам. Полную, со всеми операциями за последний год.

— Ну, что ж… Знаешь, ты ведь и сама могла бы получать ее, если бы подключила…

Я прервала его:

— Я так и сделаю. Но пока, пожалуйста, выполни мою просьбу.

Эдди понадобилось несколько минут, чтобы открыть нужные окна, включить допотопный принтер, выключить его, когда он отказался работать, и включить снова. Мне хотелось кричать. Разве он не понимает, как это важно?! Наконец, передо мной легла стопка распечаток. Все, что было потрачено с наших банковских счетов с тех пор, как я потеряла мужа. Потому что теперь я знала его настоящего. И понимала — сколько бы денег он ни увел за эти годы, ему на это не прожить. Всегда возникнет соблазн потратить чуть больше, например, на какую-нибудь женщину. А поскольку ему известно, что я никогда не проверяю счета, что я всегда была не в ладах с техникой и официальными бланками, а Эдди не отличается бдительностью, он мог рискнуть. Посчитать, что риск оправдан.

Мои глаза жадно пожирали крошечные цифры на бумажных листах. Я знала, что среди десятков мелких трат, которые совершила сама, найдется и то, что мне нужно. Еда, бензин, переезд… И вот, наконец, в самом низу десятой страницы — оно!

— Элли? — обеспокоенно спросил Эдди. — Тебе плохо?

Я поняла, что вцепилась в край стола, так, что побелели костяшки пальцев. Последние сомнения рушились и развеивались в прах, унося с собой Элли, Элинор Салливан, Элли-красотку. Жену, которую он годами пичкал лекарствами. Которую бросил рыдать на краю могилы, в которой его самого даже и не было.

— Все хорошо, — выдохнула я, осознавая, что достигла дна.

Все, что я знала, все, на чем была построена моя жизнь, оказалось ложью. Я не имела представления о том, что за человек мой муж. Ни малейшего.

Но когда проваливаешься на дно, обретаешь и определенные преимущества. Ты наконец-то начинаешь снова чувствовать твердую опору под ногами. Я снова посмотрела на плывшие перед глазами цифры в распечатке. Платеж в евро. Бар где-то в Испании. «Красный лев». Английский паб? В самом деле? И сумма-то небольшая. В фунтах выходило девять сорок восемь. Я едва не рассмеялась: ради какого же пустяка он загубил свой хитроумный план!

Сьюзи

На улице снова шел снег. Он тихо и незаметно укрывал мои несчастные засохшие растения, навевая тревожные взрослые мысли о еде, замерзших трубах и возможных заносах на дороге вместо радостных детских воспоминаний о катании на санках и игре в снежки. Дворники на ветровом стекле джипа доктора Холта трудились изо всех сил. Он высадил меня у «Ивы».

— Вы уверены, что так будет лучше?

— Да. Тут недалеко, — сказать по правде, идти по заснеженной дороге было далековато для беременной, но я не могла рисковать, чтобы нас увидел Ник.

Доктор Холт, кажется, не хотел меня отпускать.

— Сьюзи, подумайте как следует. Мы знаем, что она опасна, что она способна навредить ребенку. Так ли разумно возвращаться домой?

— Все будет хорошо, — в моем голосе уверенности было больше, чем во мне самой.

Да и из чего тут выбирать? Я понимала, что если стану убегать, стану копить в себе тайны, то в конце концов превращусь в Нору. А мне этого не хотелось. Я хотела начать жизнь заново, на этот раз без вранья.

Он неловко пробормотал:

— Если вам… если вам некуда будет идти… Сьюзи, вам не обязательно оставаться одной. Хорошо?

Пару мгновений мы оба смотрели на кружащий вокруг машины снег. Мой разум отказывался принимать то, что сказал мне доктор, если, конечно, он не оговорился. Об этом я пока думать не могла. И все же мне было безумно трудно заставить себя выйти из теплой машины, чтобы в одиночку уйти в ледяную темноту.

— Я скоро к вам зайду, хорошо?

Но так ли это? Я понятия не имела, чем может закончиться этот вечер.

— Сообщите мне, все ли в порядке? Глупо, но теперь я чувствую свою ответственность. Как ребенок? — он с нежностью посмотрел на мой живот.

— Брыкается как сумасшедший.

— Это хороший знак. Берегите себя, Сьюзи, — и он уехал.

Снег вызывал у меня тревогу. Во всем остальном я проблем не ожидала — план продуман и требует реализации. К возвращению Ника я подготовилась. Приняла душ, смыв с себя запах интерната, расчесала волосы, но краситься не стала. Я хотела, чтобы Ник наконец увидел меня такой, какая я есть. Я приготовила простой ужин, который можно было бы съесть и холодным, если разговор затянется на всю ночь, что казалось мне вполне возможным. Вареная картошка, салат, ветчина. Я не стала включать бра или зажигать свечи. Просто сидела и ждала его в ярко освещенной гостиной. Пришло время нам обоим встретиться с реальностью лицом к лицу.

Я услышала шум подъезжающей машины, и сердце сжалось. Шаги по гравию. В глубине души я надеялась на небольшую отсрочку, на то, что он снова заработается допоздна, но нет, Ник вернулся. Время пришло.

Я услышала, как он зашел в прихожую, снял ботинки. Прокашлялся. Я ждала затаив дыхание.

Он засунул голову в гостиную:

— Что ты делаешь? Почему не…

— Ужин готов, — упредила я его. — Все готово. Но придется подождать.

Я собрала в кулак всю свою смелость, как я понимала, далеко не великую, и приготовилась разбить разделявшее нас тонкое стекло притворства, будто все у нас хорошо, — с ним мы могли бы прожить еще полсотни лет, если не расколотить его сейчас. И я произнесла те роковые слова, что способны уничтожить брак, как крошечный камень способен вызвать лавину:

— Ник, нам надо поговорить.

Конечно, я рассказала ему не всю правду. Да и кто рассказывает? Мы ведь и сами признаемся себе во всем постепенно. Сбивчиво я рассказала, что «встречалась кое с кем».

— По-приятельски! — подчеркнула я, увидев, как он изменился в лице. — Ничего не было. Просто мне было одиноко. Переезд сюда дался мне нелегко. Я привыкла каждый день видеться с людьми на работе, в зале или за чашкой кофе.

Ник молчал. Он сидел напротив в кресле. На кофейном столике между нами были аккуратно разложены книги.

— Дело в том, что недавно я узнала, что этот друг погиб. Разбился в машине. А его жена… ну… она, похоже, решила, что я была с ним, когда это случилось. Не знаю, наверное, сошла с ума, бедняжка. И теперь она… охотится на меня.

В гостиной было холодно. Не знаю, почему не включилось отопление.

— Охотится? — переспросил он так же холодно.

— Да. Ник, это Нора. Это долгая история, но… в общем, Нора — жена моего друга. Она приехала сюда за мной. Мне страшно. То мертвое животное, пропажа Поппета… Кажется, она планирует… что-то сделать.

Я не знала, что именно. Мне приходило в голову, что она ждет, пока не родится ребенок, и нанесет удар, когда я буду наиболее уязвима.

Ник долго не отвечал. Он уперся взглядом в дорогой деревянный пол с подогревом. Он столько всего бросил к моим ногам, и чем я ему отплатила!

— Я дал тебе шанс начать все сначала, — сдавленным голосом сказал он. — После этого мудилы, Дэмьена.

Сердце замерло. Значит, как я и подозревала, он знал о нашей интрижке.

— Я знаю, что ты натворила, — подтвердил он. — Когда ты пришла домой, от тебя просто разило им. Сраная шлюха!

При этом слове я вздрогнула. Неужели он видел ту надпись на снегу?

— А тот ублюдок получил свое.

Я не поняла, что он имел в виду. Но потом до меня дошло.

— Его машина!.. — выдохнула я. — Так это ты разбил ее?

Нет, Шон… или Патрик, не ты покусился на автомобиль Дэмьена. Еще одна ложь. Ты не настолько принимал все близко к сердцу, чтобы решиться на подобный риск и попытаться отомстить за меня.

Ник нетерпеливо махнул рукой:

— Он это заслужил. Но тебе я дал шанс. Думал, мы уедем из города, подальше от всех этих соблазнов, и, может быть, ты образумишься. А ты снова взялась за старое! Господи, Сьюзи! Как ты вообще умудрилась? Машины у тебя нет, вокруг ни души! Но у тебя все равно получилось, мелкая грязная сучка!