А у нас на Венере. Фантастическая повесть - Червяков Александр. Страница 42

Думаю, никому из вас не нужно рассказывать, как много сложностей связано с исследованиями Венеры с участием людей. Нужно использовать экзоскафы, а в ангар одного челнока их помещается только четыре штуки. Чтобы спустить вниз большую команду учёных, требуется несколько челноков, да и работа в экзоскафандрах часто очень опасна. Наша «Сколопендра» представляет собой совершенно новое поколение венерианской техники: это высокомобильная, тяжелая обитаемая лаборатория с возможностью проводить самые разные исследования на поверхности без риска для жизни…

По залу проносится общий недоверчивый гул. Сенька мне на ухо говорит:

– Чего этот профессор несёт? Не бывает ничего у нас на поверхности без риска для жизни!

А профессор Черсин продолжает:

– Я, уважаемые коллеги, понимаю ваше недоверие. Однако наши разработки – это воплощение последних достижений науки и техники. Посмотрите на чертежи. Корпус «Сколопендры» разделён на двадцать отсеков; каждый отсек – это, по сути, и жилой, и исследовательский модуль с собственной системой жизнеобеспечения. В случае возникновения любой аварийной ситуации отсек блокируется, и даже в случае выхода из строя одного или нескольких отсеков лаборатория остаётся вполне работоспособной. Эвакуацию людей в соседний отсек можно произвести за считанные секунды. Наконец, «Сколопендре» не нужны челноки для возвращения наверх в атмосферу – она оборудована высокоэффективной кислородно-водородной реактивной двигательной установкой.

– А как же запас топлива? – спрашивает кто-то из зала.

– Запас топлива более чем достаточный для подъема с поверхности, я вас уверяю! Спуск аппарата происходит без участия реактивных двигателей – как видите, по бокам каждой секции установлены небольшие вспомогательные крылья; при спуске «Сколопендра» выпускает огромный парашют-крыло из сверхпрочной металлоткани – так что при посадке топливо не тратится вообще. На поверхности парашют автоматически убирается внутрь одного из отсеков. Сегментная конструкция с большим количеством мощных движущих ног позволяет нашему аппарату легко передвигаться по самым крутым скалам и даже преодолевать заполненные лавой трещины. Для сбора образцов и других работ предусмотрены три пары манипуляторов с различными насадками, способными бурить, сверлить, резать, раскалывать – да всё, что душе угодно! Между прочим, на испытаниях на Земле наши операторы такими манипуляторами умудрялись сперва очистить от скорлупы яйцо всмятку, а потом разрывали, как бумагу, лист из пятисантиметровой стали!

Тут со своего кресла отец встаёт:

– Спуск на крыле-парашюте в атмосфере Венеры? Это невозможно, профессор! Вы представляете себе, какой там, внизу, иногда бывает ветер? Четырёхтонный экзоскаф может опрокинуть запросто, как вы собираетесь контролировать атмосферные потоки такой силы?

Профессор Черсин довольно улыбается:

– Вы как раз вовремя с этим вопросом! Для решения подобных задач нужны совершенно новые испытательные стенды, аэродинамические трубы, рассчитанные на колоссальные скорости и давление – и мы такие стенды смогли построить! Даже не спрашивайте, сколько денег у нас на всё это ушло, общая стоимость «Сколопендры», включая затраты на разработку, зашкаливает за семьдесят миллиардов рублей… Однако я отвлёкся. Так вот, наш парашют-крыло – это не пассивный кусок металлоткани, в нем установлено несколько клапанов с компьютерным управлением, а ещё датчики скорости потока по всему периметру. Каждая стропа также оснащена датчиком натяжения и собственным сервоприводом – поэтому наше крыло как бы само «чувствует» любые изменения венерианского ветра и мгновенно под них подстраивается…

Тут земной профессор почему-то начинает кашлять и наливает себе воды.

– Итак, наша «Сколопендра» – это, по сути, и челнок, и экзоскаф в одной упаковке. Причём не просто экзоскаф, а такой, в котором с комфортом может разместиться исследовательская команда численностью в 20 человек, не считая пилотов! Запасы систем жизнеобеспечения рассчитаны на автономную работу сроком до семи земных суток. Связь с атмосферной станцией поддерживается по радио – на чертеже хорошо видны две антенны, основная и дублирующая… На этом, коллеги, разрешите мне своё выступление закончить. Если есть вопросы, я готов отвечать!

В первых рядах поднимается какая-то женщина:

– Профессор, а когда планируется первый спуск «Сколопендры», куда именно, и… само собой, кто войдёт в состав экипажа этой уникальной лаборатории?

– Первый спуск мы планируем ровно через неделю. В состав экипажа пока не войдёт никто – рисковать людьми просто так мы не собираемся. Спуск будет испытательным, всё управление будет осуществляться дистанционно, из центра, который уже разворачивается здесь, на станции. «Сколопендра» будет посажена в Области Бета, на склон действующего вулкана. Как вам известно, из-за высокой сейсмоактивности для посещения людьми эта местность считается смертельно опасной – вот там мы и проверим возможности нашей лаборатории «на всю катушку». Помимо всего прочего, нам бы очень хотелось обнаружить остатки российского автоматического зонда «Венера-9», достигшего поверхности планеты в далёком 1975 году – и вернуть их сперва сюда, на станцию, а потом и на Землю!

Профессор элегантно кланяется, и все начинают аплодировать. Мы с Сенькой тоже похлопали от души. Когда вышли из зала в коридор, я Сеньке говорю:

– А классная всё-таки штука эта «Сколопендра»! Вот бы на такой рвануть на поверхность и поуправлять ей, представляешь, как круто?

Сенька кивает мне в ответ. Но тут нас за плечи кто-то хватает сзади. Я оборачиваюсь – ой, да это же дядя Костя «Палыч», ну, Константин Павлович, который у отца в бригаде пилотом челнока.

– Что я слышу, молодые люди? У меня слуховые галлюцинации, или кто-то снова собрался «рвануть на поверхность»? Или уже забыли, какие слёзные обещания давали нам с папой, а?

Сенька моментально стал красный весь. Я, чувствую, тоже. Даже растерялся и не знаю, что ответить. Тут и отец подошёл к нам, говорит строго:

– Чего сразу вспыхнули, как пожарная сигнализация? Глядите у меня!

А потом вдруг засмеялся:

– А знаешь, Палыч, я в данном случае с Ромкой согласен. Классную железяку земляне притаранили, и поуправлять такой там, внизу – это я бы с большим удовольствием! Жалко, что на этот раз спуск будет на полном автомате. Честное слово, даже мысль промелькнула пробраться тайком на борт… Вот в точности как у этих лопоухих несовершеннолетних граждан!

И на нас с Сенькой кивает. А дядя Костя только головой покачал:

– Ох, и адреналинщик же ты, бригадир! А потом ещё удивляешься, в кого это у тебя пацан такой шебутной вырастает. Земляне – это они правильно делают, что первый пуск автоматический. Железяка, спору нет, очень даже впечатляет, но прежде чем в неё людей сажать, обязательно проверить надо. Ну а дальше, глядишь, и сами поуправляем, если всё правильно срастётся.

За обедом мы с Сенькой суп едим, а мама только чай пьёт и смотрит на нас. А потом я почему-то вспомнил и спросил:

– Мама, а кто такой адреналинщик?

Мама отвечает спокойно, прям как Полина Алексеевна в классе:

– Адреналин – это такое химическое вещество, которое в нашем организме выделяется в минуту опасности. Когда нам страшно, например. И вещество это ненадолго усиливает наши возможности – мы начинаем быстрее бегать, выше прыгать, лучше переносить нагрузки… А некоторым людям такое ощущение адреналина в крови начинает нравиться – и тогда они совсем забывают об осторожности, начинают сами себе опасности искать…

А потом вдруг как будто что-то вспомнила или поняла внезапно:

– Рома, постой! А ты откуда знаешь это слово? Где ты его слышал?

А я только глаза в сторону отвожу. Ну не говорить же мне, что так нашего папу дядя Костя назвал на презентации… И что папа говорил, что хочет на «Сколопендре» на поверхность отправиться… А мама к Сеньке тогда поворачивается: