Ваше Сиятельство 2 (СИ) - Моури Эрли. Страница 45

— Нет, мама. Нет. Это не у меня с ней отношения испортились, а у Лучезарного. Возможно, ты что-то упустила… Я имею в виду в познании истории Небесных. У них испортились отношения много тысяч лет назад, после того как Аполлон очень нехорошо поступил с Орионом, — напомнил я. — Насчет меня не беспокойся. Кое-какие разногласия есть, но все это можно утрясти чуть позже, — вот здесь я очень преувеличил. «Чуть позже» может затянуться этак на семь-десять тысяч лет. Если я не ошибаюсь, мой конфликт с Посейдоном примерно такого возраста, и вряд ли разрешится в обозримом будущем. Обозримом, даже с точки зрения вечных.

— Хочешь я помолюсь Артемиде? — графиня прошла в комнату дальше, со все большим интересом поглядывая на серебристый кокон, окружавший кресло и девушку в нем.

Пройдя еще несколько шагов, она все-таки смогла разглядеть лицо госпожи Синицыной, при всем том, что моя подруга всячески не хотела встречаться с ней взглядом и отвернулась к стене. Я видел, как Айлин пытается раствориться: отчасти у нее побледнели руки. Но из-за сильного волнения Синицына никак не могла взять управление телом под контроль. И когда графиня все-таки узнала, кто скрывается под полупрозрачной завесой с практически незаметными руками, лицо ее вытянулось, она издала возглас, выражавший изумление и ужас.

— Здравствуйте, ваше сиятельство! — выпалила Айлин, вставая с кресла. Ее беззвучный голос прозвучал в сознании графини так же ясно, как и в моем.

— Саша! Это же Айлин! — мама вцепилась в рукав моего халата.

— Верно, — согласился я, взяв ее ладонь и посылая ей еще одну порцию «Капель Дождя».

— Она же умерла! И почему она без рук⁈ — Елена Викторовна даже содрогнулась.

— Мам, давай отнесемся спокойно к этому вопросу. Давай будем рассудительны. Ты же знаешь, что я маг? — я повернул ее к себе.

— Да, — согласилась графиня.

— Вот! — здесь я выдержал многозначительную паузу. — А маги умеют всякое. Мы с Айлин соскучились друг за другом, и ее душа пришла ко мне в гости. Все просто, правда? Обычный маг обычным образом приглашает в гости душу своей лучшей подруги. А руки… Руки у нее вполне есть. Просто я учу ее некоторым магическим приемам, делать тело проявленным и непроявленным. Удобнее всего учить на примере рук, — терпеливо пояснил я и сказал Синицыной: — Ай, пожалуйста, верни видимость рукам. А то мою маму это нервирует.

— Я не «Ай»! — обиженно отозвалась госпожа Синицына, но видимость рукам вернула.

— Все, мам. Больше ни о чем не беспокойся. У нас все замечательно. Пойди, пожалуйста, распорядись насчет завтрака. А то видишь, не донесли мне, — сказал я, и, взяв графиню под руку, проводил ее к двери.

— Айлин тоже будет завтракать? — уточнила Елена Викторовна.

— Нет. Она этим больше не занимается, — мне стало смешно от всей глупости ситуации, но мою улыбку тут же прервало ощущение чьего-то близкого присутствия сзади. И я уже знал чьего.

— Саша! Там снова происходит что-то! — сообщила графиня, повернувшись.

— Мама, я знаю. Все знаю. Пожалуйста, не мешай мне сейчас. Распорядись насчет завтрака, я скоро спущусь, — выпроводив Елену Викторовну в коридор, я решительно закрыл дверь.

— Радости тебе, Астерий! — Артемида стояла вся в жемчужном свечении, трогая рукой поверхность «Кокона Бабочки».

— И тебе Небесной Радости, Прекраснейшая из богинь! — я подошел к ней. Мгновенно пришла в голову мысль, что, если Охотница сейчас позволит прикоснуться к себе, значит между нами ничего не поменялось, и возможно это укрепит мою надежду, что наше взаимное доверие пока нерушимо.

— Я, наверное, неправа, что не предупредила тебя, — сказала богиня, в тот момент, когда я взял ее ладонь.

— Я сбит с толку и потрясен, моя дорогая, — я впервые назвал ее так, пытаясь прочесть в глазах Охотницы реакцию на слишком смелое обращение человека к богине. — Ты же знаешь, что значит для меня Айлин и как я дорожу ей?

— Да, я знаю. Я чувствовала твои переживания, — она кивнула. — Знаю о твоем гневе, вырвавшемся в клубе на «Кровь и Сталь». Астерий, это было слишком. Последние дни, я стараюсь больше знать о тебе. А Феб, как всегда, не прав. Я накричала на него и заставила немедленно уйти от тебя.

— Спасибо, — я обнял ее и успел поцеловать в краешек губ.

— Астерий, не надо сейчас так, — она отстранилась. — Я не могу здесь находиться долго. Пришла сказать, чтобы ты обязательно пришел сегодня в мой храм на Гончарной. Только, ввиду новых обстоятельств, ты должен прийти раньше. Буду ждать к шестнадцати. И обязательно приходи с Айлин.

— Хорошо. Буду. Только пообещай, что Айлин никто не попытается забрать у меня, — я внимательно смотрел в ее безумно-красивые глаза. В них сегодня виделось меньше небесной голубизны, но больше серебряного блеска.

— Обещаю: Айлин насильно у тебя никто не посмеет забрать. И говорить мы будем именно о ней, поэтому она должна присутствовать. О ней и о пророчестве. Все, я спешу. Выпусти, наконец, девушку из своей клетки, — она еще раз коснулась кокона, словно проверяя его прочность и отступила.

— Да, прекраснейшая. Мы верим друг другу, и это дорогого стоит, — я выделил последние слова особой интонацией. — По крайней мере для меня. Надеюсь и для тебя тоже ценно это доверие и наши отношения.

Охотница отступила на несколько шагов и произнесла:

— С Фебом ты был великолепен. Мне очень понравилось. С твоей стороны вышло не грубо, но в то же время убедительно. Ты ясно показал свою силу и разумную сдержанность. Буду ждать тебя, — она начала растворятся в жемчужном свете.

— Боги… надеюсь, нас хоть на это утро оставят в покое, — проводив взглядом Охотницу, я повернулся к Айлин и начал неторопливо рассоздавать кокон.

Особенность этой магии в том, что ее гораздо легче создать, чем потом снять, но в этом заключается ее надежность. Серебристые нити бледнели и постепенно растворялись, открывая все еще взволнованное личико Синицыной.

— Саш… — произнесла она, глядя на меня с каким-то непонятным пока напряжением.

— Да? — я провел рукой ниже, на уровне ее груди, растворяя сложные сплетения кокона.

— Ты целуешься с самой Артемидой? — спросила Айлин.

— Тебе это не понравилось? Ревнуешь? — сложный узел магических нитей наконец поддался мне.

— Нет. Просто не думала, что она может такое позволить. Ты с ней общаешься так, будто она — твоя девушка. Я просто не понимаю и волнуюсь, — Синицына попыталась мне помочь, дергая серебристые нити.

— Ты же знаешь, что я не только Саша, но и Астерий. Мы с Артемидой знакомы очень давно, — ответил я.

Что сказала ей Небесная Охотница об Астерии, я не знал, поэтому не стал говорить большего.

— А ты с Ковалевской уже целовался? — неожиданно спросила она.

— Айлин! Ну что за вопрос. Ты же сказала, что не ревнуешь и не против моих отношений с ней, — мои движения стали резче и решительней, нити распускались быстрее.

— Я не ревную. Мне хочется, чтобы тебе было хорошо. Но мне интересно, — она хитренько улыбнулась.

— Да, я целовался с Ковалевской. Кстати, она на самом деле переживала за тебя в тот день, когда тебя ударили ножом, — я присел на корточки, чтобы закончить с остатком кокона внизу.

— А кто лучше целуется: я, Ковалевская или… — госпожа Синицына положила ладошку мне на голову, — Артемида? Ах, да, у тебя еще есть Ленская…

— Айлин, лучше всех целуюсь я. Понятно? — закончив с коконом, я подхватил ее на руки, и она рассмеялась. — И сейчас я пойду на завтрак, ты можешь пойти со мной, если станешь невидимой или побудь здесь, — при всей своей осторожности, я подумал, что на обещание Артемиды можно положиться. Не припомню случая, чтобы ее кто-то уличил в обмане. С другой стороны, нельзя было исключать появление Аполлона. — Нет, все же пойдем со мной, — решил я. — Только молчи, постарайся быть незаметной: внизу слуги, их не надо пугать и давать повод для ненужных разговоров.

Когда я спустился в столовую, мама сидела за столом. Прислуживала нам Ксения. Увидев меня у двери, она побледнела, подрагивающим голосом проговорила перечень блюд на завтрак, и когда я сделал выбор, поспешила скрыться на кухне.