Дрянной декан (СИ) - Райот Людмила. Страница 1
Дрянной декан
Пролог
Пробка выскользнула из бутылочного горлышка с приятным "пух". Держа в одной руке свежераскупоренное вино, а в другой телефон, я подошла к окну и резко его распахнула, чуть не вывалившись наружу.
Над заросшим двориком распростерла крылья ночь, такая же необыкновенная, как у Гоголя в его "Утопленницах": утоплительная... тьфу, ты, упоительная, черная, бесконечная.
Будто спохватившись об отгремевшем лете, погода разразилась чередой не по-осеннему теплых дней. Начало октября в этом году больше напоминало август – безоблачным небом, сиянием звезд, эманациями безумства и волшебства, разлитыми в воздухе, сладковатым ароматом еле сдерживаемой страсти...
Ночь пахла победой, восторгом, сбывшейся мечтой. Природа готовилась умирать, но грусти не было и в помине. Я была влюблена, и влюблена взаимно... Чего еще можно было желать?
А вот можно. Было.
Налюбовавшись огнями вечернего города, я закрыло окно и упала в кресло. Гудки в трубке показались вечными – я успела сделать несколько нервных глотков, ожидая ответа. Мы расстались с Ромкой совсем недавно, перед этим здорово потусив в клубе. Судя по моим расчетам, он уже должен был добраться до своего захолустья.
Бармен, кстати, в клубе был замечательный, а выходящие из-под его "пера" коктейли – еще лучше. Только поэтому (а еще немного потому, что любовный пыл достиг апогея), я набралась храбрости сделать первый шаг и в открытую заявить о своих намерениях. А на домашний позвонила потому, что сотовый его разрядился в дороге и теперь не отвечал.
Спустя минуту на другом конце "провода" прозвучал знакомый голос. Единственный в своем роде – теплый и многогранный, как горячий шоколад, исходящий полупрозрачным паром на октябрьском холоде.. Уютный напиток, обволакивающий горло соблазнительной терпкостью, заполняющий уши бархатистой мягкостью… Я в который раз замерла, с удивлением ловя череду мурашек, которую вызвало во мне простое слово из четырех букв:
– Алло?
– Привет, красавчик. Скучал по мне? – справившись с волнением, проворковала я.
– Э-э-э...
Согласна, начало не слишком оригинальное. В следующий раз обещаю придумать что-нибудь поинтереснее.
– Я вас не разбудила, мистер Верстовский? – сделала еще один глоток вина и отставила бутыль, сосредоточив все внимание на разговоре. Похоже, у нас не так много времени – концентрация внимания падала, а интерьер спальни плавно покачивался перед глазами.
Ромка помолчал, потом выдавил:
– ... Нет.
– Понимаю. Я тоже не могу уснуть, пока не услышу твое "спокойной ночи”, любимый.
– Спокойной ночи, – прозвучало довольно осторожно. – Может, мы сначала...
– Нет уж, молчи! – оборвала его я. – Будешь говорить, когда разрешу. Понял?
– Д-да...
– Что на тебе сейчас надето?
Я закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Не очень последовательная беседа, но что поделать... Пусть говорит, говорит хоть что-нибудь, а я буду слушать его и иногда направлять. Голос Ромки заводит меня так, что прямо искры из глаз. "Я узна-аю ег-о-о из ты-ся-чи", как пела одна молодежная группа энное время назад. Его низкий хрипловатый баритон – моя путеводная звезда в темноте одиночества... Моя нить Ариадны, следуя за которой, я достигну вершины наслаждения...
– Штаны, – ответил он после некоторого молчания. – И майка...
Никакой фантазии, чего и следовало ожидать. Я поморщилась, отодвинула в сторону чашечку лифа и накрыла грудь ладонью.
– А на мне – юбка, лифчик и трусики. Очень маленькие и соблазнительные трусики... Скажи, а штаны на тебе – спортивные?
– ??? ... Типа того...
– Они плотно обтягивают твою задницу?
– Э-э-э... Наверное. А что?
– Обожаю ее!
– Мою задницу?!
– Ага... Она такая аппетитная... М-м-м, так бы и съела тебя целиком! – я потеребила себя за сосок и выгнулась в спине: острое удовольствие, словно разряд тока, пронзило меня от груди и до самого низа живота. – Я бы поцеловала тебя… Сначала в шею, потом задрала майку и перешла ниже...
– О-о-о! – выдох на другом конце провода опалил жаром даже через десятки разделяющих нас километров.
– Мне продолжать?
– Да... пожалуйста!
– Обожаю, когда ты стонешь мне на ухо, как сейчас... – я скользнула ладонью себе в трусики и судорожно сглотнула, раздвигая ноги и устраиваясь в кресле поудобнее. – Я бы приспустила твои "вроде как спортивные" штаны... Скажи, он ведь уже стоит?
– Кажется... – секундная заминка (проверяет, что ли?). – Да!
– Достань. Возьми в руку и представь, что это я держу его... Ласкаю губами... Скажи, я делаю это медленно или быстро?
– Медленно... А потом – быстрее. Еще быстрее и... – он задохнулся и замолчал.
– Так, стопэ! – возмутилась я, заподозрив неладное. – Мы должны кончить одновременно, ясно?!
– Хорошо... – он помолчал и задышал в трубку. – А ты скоро?..
Еще даже и не на четверть. Попробуй тут ублажать себя и при этом выдумывать все эти пошлые фразочки. Тут либо одно, либо другое – я ж не Цезарь!
– Скоро, – покривила душой я. – И будет еще скорее, если кое-кто мне поможет!
– Хорошо. Ты красивая, девочка моя... – проникновенно зашептал он. – И горячая, словно все котлы ада, ожидающие грешников вроде меня... Я все правильно делаю?
Хм... Вау.
– Великолепно, – я потекла, при том и в буквальном, и в переносном смысле. – Люблю твой возбуждающий голос. Говори еще!
– Я бы стянул с тебя белье... Лифчик и трусики. Эти маленькие соблазнительные трусишки, которые сам же и подарил – черные, с красными кружевными оборками...
– Оборками?.. – я растерялась. Не дарил он мне никаких трусов пока, тем более, таких диковинных и похабных.
– Да. Они будто бы в старинном стиле... – в его голосе прозвучала необычная, отстраненная мечтательность.– Как у танцовщиц кабарэ из девятнадцатого века... Но с прорезью спереди и посередине.
Странно, не замечала за Ромкой увлечения стариной. На моменте с танцовщицами кабарэ я начала выпадать в осадок, но "прорезь" вернула меня к действительности.
– Ничего себе фантазии! А прорезь?.. – стало так интересно, что ласкать себя было уже не обязательно.
– Это врата, – загадочно изрек он. – Чтобы входить. И выходить... Не снимая.
– Ого! Тогда может не будем... снимать-то?
– Заметано. Не будем. Я посажу тебя на стол?
– Ух ты! Давай, – меня мало-помалу охватывал душевный азарт. Непринужденность, с которой текла беседа, окрыляла. – Да ты развратник, оказывается!
Рома, кажется, слегка обиделся.
– Не развратник, а взрослый, опытный мужчина.
– Хм, как пожелаешь, – насчет первого определения я бы поспорила, насчет второго – пожалуй… – Ты мой опытный взрослый мальчишка...
– МАЛЬЧИШКА?! – восторг, смешанный с недоверием, подстегнули меня. Я спустилась в кресле еще ниже и заработала пальчиками.
– Ага. Шаловливый дрянной мальчик, дерзкий и непокорный… – Во рту пересохло, в животе нарастало томление, сменявшееся нетерпением. – Который слушается меня во всем. Ясно?
– Да! Что мне сделать? Прикажи!
– Я… Я не знаю. Встань на колени. И сделай со мной то, чего сам хочешь больше всего, – говорить и соображать становилось все сложнее.
– Хочу посмотреть на тебя. Задери юбку…
– Так?
– Нет, еще выше… Вот, сейчас хорошо. Ноги согни в коленях и поставь на край стола, – по сбившемуся дыханию и низкому, обволакивающему тембру голоса я поняла, что он тоже приближается к финалу. – Шире… О, как же я хочу тебя!
– О-о-ох… Сейчас кончу… – меня накрыло волной пронзительного наслаждения. Ноги затряслись, живот скрутило судорогой. Мы застонали почти в унисон. – Ромка…
На другом конце провода чертыхнулись и отключились.
1.1. Самый лучший универ на свете
Кто ты, без права в этот час ночной