Заклятый друг (СИ) - Джойс Нэн. Страница 22
Но у меня не получается.
Я перестала управлять своим телом. Как будто оно до сих пор ему принадлежит.
Подношу ладонь к лицу и вгрызаюсь в то место под большим пальцем, которое Арский целовал вчера.
Он делал мне больно и целовал меня. Чередовал и одновременно. По-всякому.
Как мне найти один общий способ для всего этого, чтобы забыть?
Жутко. Его было так много.
Всё напоминает о нём.
Даже сейчас.
Мы, например, познакомились с Максом в туалете. Мужском туалете.
Как же это было смешно…
И тогда я поцеловала его. Потому что так было надо.
Вчера я целовала его, потому что тоже так было надо.
А теперь надо просто смириться.
Эмоциональное напряжение сходит быстрее, чем холод от плитки успевает просочиться в мои бёдра.
Я чувствую не облегчение, а опустошение.
У меня не просто украли, а украли и уничтожили то, для чего нет дубликатов, что нельзя заменить, восстановить, чему не создать аналога.
В съёмную квартиру я возвращаюсь на такси.
Серёжа ждёт меня на улице. С двумя чемоданами.
— Ты уверен, что всё собрал? — улыбаюсь ему так легко, будто моё тело научилось запускать нужную программу по нажатию кнопочки, вне зависимости от окружающих и внутренних условий.
— Хозяйка спешила. К тому же вернулась Маша и помогла мне разобраться, что в ванной комнате принадлежит тебе.
— Отлично. Поедем в аэропорт?
— Ты не будешь прощаться с соседкой?
Я лучше позвоню Маше. Если она увидит меня, то сразу поймёт, что произошёл какой-то пиздец.
— Так хочу поскорее уехать. Ты себе даже не представляешь.
— Ещё как представляю. Мы ведь сделали это, Дашка. Мы мечтали об этом так давно. И теперь эта мечта в наших руках, — он обнимает меня крепко и отрывает от земли.
Каждое его прикосновение как наждачка по ссадинам.
— Ты плачешь? — спрашивает, когда ставит меня на землю. — От счастья, надеюсь?
Это же твой Серёжа!
Близкий тебе человек!
Теперь самый близкий.
Скажи ему, что произошло. Ведь ты не виновата. Ведь ему ты не должна врать.
— Серёж…
— Да.
— Мне надо тебе кое-что сказать, — сглатываю.
Он правда не заслуживает того, чтобы его обманывали.
Если он не сможет этого принять — лучше пусть сделает это сейчас.
По крайне мере, я могу не говорить кто…
— Кое-что случилось.
— Так. Ты потеряла загранник?
— Нет. Это не совсем про поездку. Это вообще…про наше будущее.
— Говори, — он так светло мне улыбается.
Сказать ему — то же, что плюнуть в это улыбающееся лицо родного человека.
— Я хочу всегда с тобой быть, Серёж. Я тебя очень люблю.
И я снова целую, потому что надо.
29. Даша. Сегодня
Между нами опять повисла пауза. И если до начала разговора я просто не могла ничего сказать, то сейчас уже и не хотела.
Мне очень обидно. И на Серёжу я обижаюсь. Хотя он точно не виноват. Я же не сказала ему, как на самом деле было.
И чего я хочу? Чтобы он сам догадался? Смешно, Даша. Особенно сейчас, когда вы в доме Арского, твоего мужа.
— Почему же ты у него помощи не попросила, когда вернулась? Почему Маша должна была тебе помогать? Девочка, которая комнату снимала и с зарплатой в тридцать тысяч. Ей, наверное, кредит пришлось брать.
— Я вернулась сюда не к Арскому.
Серёжа хмыкает и кивает:
— Конечно, Арская Дарья Васильевна.
— Я вернулась, чтобы с тобой поговорить.
— Не надо было этого делать. Ещё в Перу стало ясно, что точка поставлена.
— Ты даже не выслушал меня.
— А что ты хотела рассказать? Подробности? — горько усмехается. — На мой вопрос «спала ли ты с Арским?» я получил от тебя утвердительный ответ. Чего ещё нужно?
— Разве я сказала «да»?
— Ты разрыдалась. Как нашкодивший ребёнок, которого поймали на вранье.
— А ты не подумал, что оскорбил меня таким вопросом, и я поэтому расплакалась? Не подумал, что тот, кто тебе наговорил это про меня — врёт? Но ты даже не дал мне времени…объяснить.
— Объяснить своё предательство? Нет, спасибо. Это лишнее. И мне не говорили. А прислали на телефон фотки, где вы… Наверное, он и прислал. Как он вообще их сделал? Вы режиссёра приглашали? Или сами камеры поставили? — внимательно вглядывается в моё лицо, пока я пытаюсь подавить приступ тошноты. — Ты вообще знала, что это всё снимается на камеру?
Расплывается в злой улыбке. Самодовольно тянет:
— Арский тебе не сказал. Специально всё подстроил, да? Хитёр, тварь. Вы друг друга стоите! А за мной ты из Перу улетела, чтобы оправдаться и меня как запасной вариант оставить? На тот случай, если Арский не возьмёт тебя, да? Как ты вообще тогда нашла меня? Я никому не сказал, куда поехал.
— Трекер. Помнишь, я устанавливала нам в телефоны приложение…
Он смеётся:
— Вот я дурак, — вытирает лоб ладонью. — Совсем забыл об этом. Злосчастные технологии, портят и экологию, и человеческую жизнь. Не было бы фоток у Арского — не было бы и доказательств, да? Не было бы трекера — ты не нашла бы меня. Я думал, что побуду один, переварю всё то говно, что произошло, и продолжу двигаться дальше. Не надо было тебе приезжать.
— Ты прав.
Я вспоминаю, как он тогда кидался на меня. Хватал за волосы. За грудь. Ударил.
Помню, как обидно было признавать, что близкий человек, которому я доверяла, с которым долго выращивала эти отношения, может так сильно захотеть меня разрушить.
Очередной близкий.
— Прости, тогда я действительно перешёл все границы.
— У тебя были основания.
— Нет. Ни при каких обстоятельствах мужчина не должен так делать. Ничтожество — может. Мужчина — никогда.
— Я спровоцировала тебя.
— Это не поможет, Даша.
— Что?
— Чувство жалости, которое ты пытаешь во мне вызвать. Я тебя больше не люблю.
Серёжа не врёт. И мне очень больно от этой его правды. Но она похожа на укол. С лекарством быстрого действия. Потому что теперь я чувствую облегчение.
— И больше не ненавижу, раз приехал. Знаешь, почему я исчез? Неопределённость — это самое страшное. Когда человек пропадает без вести — это страшнее, чем смерть. Потому что сколько бы лет не прошло, надежда остаётся, пока не обнаружили тело. Я хотел, чтобы ты всю жизнь оставшуюся ждала и надеялась. И винила себя. Но…недолго ты горевала.
— Значит, ты не пытался…
Он расхохотался. И долго смеялся. Даже слезу с глаза вытер.
— Думаешь, я стал бы доставлять вам с Арским такое удовольствие?
— И когда у тебя созрел этот план — устроить представление?
— В тот же день, когда ты ко мне приехала. После нашей ссоры. Шёл по городу и придумал. Что хочу тебе отомстить. Фантазировал, как ты будешь сидеть в пустой чужой квартире и ждать меня. Но я уже никогда не вернусь. Я позвонил приятелю, который недалеко живёт. И попросил приехать за мной. Заранее договорился про время и место.
— Полиция проверяла твои последние звонки. Всех опрашивала.
— Так я и не со своего телефона звонил. Попросил у прохожего. Видишь, про трекер забыл, а про последние звонки подумал. Друг меня забрал с противоположного берега. Одолжил немного денег, дал вещи. А дальше я электричками добрался до Томска. И у другого приятеля сныкался. Работал грузчиком. Мне не привыкать к грязной работе, сама знаешь.
— Всю жизнь собирался скрываться, чтобы мне плохо сделать?
— А разве мне было, от кого скрываться, кроме тебя? У меня ведь кроме тебя никого и не было.
— Мои родители очень переживали…
— Твои родители… Да, они не заслужили. У тебя хорошие родители. Почему им такое досталось — ума не приложу.
— Я ничего плохого своим родителям не делала.
— Вижу, — он скользит взглядом по моей руке с обручальным кольцом, по дому. Чуть подался вперёд и посмотрел на меня так зло, что живот свело. — Ты просто продалась, Даша. Ты — продажная тварь, как и твоя сестра. Правда, она лучше — вещи своими именами называла, давала за деньги или за дозу. А ты любовью называешь проституцию. Ты — лживая проститутка, которая дискредитирует понятие любви и семьи.