Заклятый друг (СИ) - Джойс Нэн. Страница 38

Вчера Лена звонила и поздравляла меня с юбилеем фирмы. Антон делает успехи, реабилитация помогает. Она прислала мне видео. У него уже получается шевелить пальцами правой руки.

Надеюсь, со вчера ничего не поменялось. Ну или только если в лучшую сторону.

Я передаю ребёнка няне, ухожу в беседку.

— Максим, здравствуй. Извини, что беспокою. Есть время? — у Лены озадаченный голос, и мне это не нравится.

— Да, конечно. Привет! Всё в порядке?

— С Антоном всё отлично. Спасибо. Я…по другому поводу звоню.

— Да, говори.

— Может, я лезу не в своё дело. Но я подумала, что лучше скажу.

Она замолкает.

— Что случилось?

— Извини. Я посмотрела видео с вашего вчерашнего празднования.

— Да.

— Хотела Антону показать. И там… там девушка была.

Выдыхает.

— Дело в том, что я её узнала.

Снова замолкает.

— Лена, говори. Я тебя слушаю.

— Антон… Ты же помнишь, что вас отец твой познакомил?

— Нет, честно говоря.

— Антон у них в офисе стажировался. И твой папа пообещал, что устроит его к тебе.

— У меня не было никакой договорённости с моим отцом по этому поводу. Я сам собеседовал всех сотрудников.

— Да, но до собеседования с тобой нужно было ещё пройти несколько этапов. А Антон сразу к тебе был направлен.

— Вот как? Я не знал.

— Твой отец сказал, что всё устроит, если…если Антон кое-что для него сделает. Это было связано с тем судебным процессом, помнишь? Твой папа тогда помогал какой-то девушке, которую изнасиловали… Ты же знал об этом?

— Да, разумеется, — проще сказать так.

— Не хватало доказательств, чтобы посадить преступника. И они что-то придумали, я не знаю, честно говоря… Антон просто помогал, понимаешь? Иногда ведь приходится немного обмануть, чтобы всё справедливо…

— И ты увидела эту девушку на видео?

— Да. Нет. Не ту, которая жертва. Я её не знаю в лицо. На видео та девушка, которая была беременна от преступника. Его девушка.

Блядь!

— Антон был в суде. Я ждала в машине.

Ставлю на громкую и вызываю в приложении такси.

— А та девушка, девушка преступника, её не пустили внутрь. И ей стало плохо.

Хватаю бумажник, ищу Милу.

— Я помню её, потому что с остальными помогала. Мы скорую ждали, успокаивали её.

Прикрываю микрофон, прошу Милу набрать Даше.

— Она всё кричала, что он ничего не сделал. У неё кровотечение началось. А срок уже большой был.

Мила испуганно протягивает свой телефон. Оттуда механический голос говорит, что абонент временно недоступен.

— Не знаю, чем всё закончилось в итоге, её увезли. Она тогда с тёмным цветом волос была, а теперь блондинка. Это точно она, Макс. Глаза. Родинка над грудью, как звёздочка.

Выбегаю на улицу. Прячу ладонью от дождя экран.

— И я подумала…подумала, что это странно. Девушка, молодого человека которой посадил твой отец, теперь в твоём окружении. Вдруг ты не знаешь? У неё был белый костюм и…

— Спасибо, Лен. Я…я не знал. Спасибо! Я перезвоню.

Набираю Павлу, а затем в полицию. И когда приезжает такси, мокрый от дождя и уже абсолютно протрезвевший я сажусь в авто и продолжаю бомбардировать Дашу сообщениями на голосовую почту.

Если я опоздал…

Если я потеряю её…

На глаза ложится знакомая пелена.

Так было в тот вечер, когда я напал на Дашу. Но тогда время прыгало скачками, и цвета были ядовито-яркими.

А сейчас время ползло, и цвета были как в дыму.

Когда мы приехали, у Полининого дома уже стояло несколько машин, в том числе полицейских, и скорая.

У распахнутых ворот меня останавливают.

— Там моя жена! Даша Арская. Это я звонил.

По ту сторону Павел, он подходит к нам.

Меня пропускают.

Павел молча указывает рукой на оранжерею.

У входа толпятся. За их мокрыми чёрными спинами ничего не видно.

— Отойдите! Пропустите меня!

Начинаю отталкивать их.

А затем они сами расступаются.

Я отскакиваю назад.

Ноги скользят на склоне с мокрой травой.

Не удерживаюсь, падаю.

Они проносят её мимо меня, прямо на уровне моих глаз.

Несут на носилках укрытого простыней человека.

Укрытого целиком.

Даже волоска не торчит из-под белой материи.

Я не могу разобрать, где голова, где ноги.

По центру тела простыня уже пропиталась кровью.

Встаю тяжело. Башка идёт кругом.

— Она жива, жива, — я не понимаю, это мои мысли так громко звучат в голове, или это кто-то другой говорит, просто вторя им.

Постоянно сглатываю, не хватает воды и воздуха. И опоры.

Я прохожу внутрь оранжереи.

Иду по осколкам. Переступаю через трупы растений. Приближаюсь сквозь пропитанный металлическим запахом зной. К концу.

Чёрное обездвиженное животное лежит на каменной площадке.

А слева…

И не смею моргнуть. Чтобы ни на секунду не разорвать зрительного контакта.

Она похожа на ребёнка, что чудом выжил в эпицентре взрыва.

Нетронутая жизнь в могильной воронке.

Огромные глаза, остекленевшие от ужаса. Смотрит на меня как на чужака, который пришёл добить последнюю из её племени.

И терять ей уже нечего. Кроме обречённости.

Даша сидит, прижавшись спиной к распоротому дереву.

Врач напротив неё. Манжета тонометра медленно отпускает Дашино плечо.

Сажусь сбоку на колени.

Спринклер за Дашиной спиной серебристым веером распыляет воду на истоптанные цветы. Капли долетают до меня ледяными осколками. Но в них есть радуга.

Беру Соболеву за руку. Сжимаю замёрзшие пальцы.

Я рядом. С ней.

51. Макс. Месяц спустя

— Арский, как ты оказался в моей комнате? — Дашка недовольно морщится и накрывается одеялом с головой. — Ну…в твоей моей комнате, точнее. Или в моей твоей. Я прекрасно помню, что запирала дверь. В окно, что ли, влез? Оно тоже было заперто. Магия… — из-под одеяла доносится сладкий зевок. — Дождь закончился?

Я вместе со стулом придвигаюсь чуть ближе к кровати.

— Ты помнишь, какой сегодня день?

— Конечно. Мой обожаемый друг сегодня женится. Подожди… — резко садится. Смотрит на меня испуганно. — Который час? Марина прилетела?

Киваю.

— Ну слава богу. Какая голова дурная, — трёт виски. — Кто-то из твоих друзей-засранцев вчера подсунул мне коктейль с ромом вместо яблочного сока. Ты представляешь? Узнаю кто — напою его рыбьим жиром. Может от одного глотка быть похмелье, если человек вообще не пьёт? Как думаешь? А почему мы до сих пор…

Она озирается. Часто моргает.

Её волосы зачёсаны набок и собраны в хвост, открывают белый лоб. И я прекрасно вижу, как морщинки растерянности начинают проступать на нём всё глубже с каждой наносекундой.

Да, Даша. Это не та комната, в которой ты засыпала.

— Макс… — наощупь находит мои руки, сцепленные в замок.

Её ладонь накрывает бережно. Как будто она собирается поддержать, а не ищет поддержки сама.

Я до сих пор не привык к этому её жесту. Каждый раз мне от него и хорошо, и жутко одновременно.

— Макс, со мной что-то не так.

— Ты потеряла память.

Даша перестала озираться и уставилась на меня.

Хрюкнула.

Расхохоталась.

Комната вмиг наполнилась тем заливистым смехом, от которого я всегда был без ума.

Конечно, Соболева не верит. Но это будет в первые несколько минут.

Пока она не подойдёт к окну.

— Вы перетащили меня в другую комнату? Хороша шутка, — щипает меня за палец.

— Ты же была во всех комнатах моего дома. И такой там точно нет. Мы уже давно живём в другом месте.

— Мы? А кто… — отдёргивает руку, трогает пижаму. — Какого хрена, Макс? — злость и возмущение делают её щёки пунцовыми. — Где моё платье? Кто меня переодел?

— Давай я просто помолчу. Ты сейчас сама всё поймёшь.

— Нет, ну у всего есть свои границы, — отбрасывает одеяло и встаёт. — Коля! Катя! Почему… — она трогает волосы, и их длина шокирует её до такой степени, что подгибаются коленки.

Она нервно сглатывает. Рывком к зеркалу. Всматривается в своё отражение.