Тьма чернее ночи - Коннелли Майкл. Страница 42

– Нет. В тот момент я почувствовал, что, возможно, смогу вынудить его сказать больше. Я сказал ему: "Это сделали вы, не так ли?" Он продолжал улыбаться, а потом медленно кивнул. И сказал: "И мне это сойдет с рук". Он сказал...

– Чушь! Ты все врешь!

Стори встал, указывая пальцем на Босха. Фауккс положил руку ему на плечо и пытался усадить на место. Полицейский, сидевший позади стола защиты, встал и двинулся к Стори.

– Обвиняемый, СЕСТЬ! – загремел судья, одновременно опуская молоток.

– Он врет, сволочь!

– Полицейский, посадите его!

Полицейский подошел, положил руки на плечи Стори и грубо надавил, заставив сесть на место. Судья указал другому полицейскому на присяжных:

– Удалить присяжных.

Пока присяжных быстро уводили в комнату для совещаний, Стори продолжал бороться с полицейским и Фаукксом. Как только присяжные ушли, он, казалось, ослабил усилия, а потом успокоился. Босх посмотрел на репортеров, стараясь понять, заметил ли кто-нибудь из них, что Стори закончил представление, как только присяжные исчезли из виду.

– Мистер Стори! – рявкнул судья, тоже встав. – Подобное поведение и язык неприемлемы в зале суда. Мистер Фауккс, если вы не в состоянии контролировать своего клиента, вам помогут мои люди. Еще одна вспышка, и я прикажу вставить ему кляп и приковать к стулу. Я ясно выразился?

– Абсолютно, ваша честь. Я изви...

– Малейший повод – и его закуют в кандалы. Мне наплевать, кто он или кто его друзья.

– Да, ваша честь. Мы понимаем.

– Пять минут перерыва.

Судья резко повернулся; его шаги отдавались громким эхом, когда он спустился по трем ступенькам и исчез за дверью.

Босх посмотрел на Лэнгуайзер. Она явно была довольна. Босх в успехе сомневался. С одной стороны, присяжные увидели, что обвиняемый легко впадает в неистовство и теряет контроль над собой, возможно, проявляя ту же ярость, что привела к убийству. С другой – Стори выражал протест против того, что происходит с ним в зале суда. И это могло вызвать эмоциональный отклик у присяжных. Достаточно Стори убедить хотя бы одного из них – и он вывернется.

Перед процессом Лэнгуайзер предсказывала, что они сумеют вызвать у Стори вспышку гнева. Босх не верил в это. Он считал, что Стори слишком хладнокровен и расчетлив. Если, конечно, вспышка не была продуманным ходом. Стори умел режиссировать драматические сцены. Босх допускал, что может наступить время, когда он сам невольно окажется статистом в одной из таких сцен.

25

Через две минуты судья вернулся в зал, и Босх подумал, не ходил ли он в кабинет, чтобы надеть под мантию кобуру. Сев, Хоктон сразу же посмотрел на стол зашиты.

Стори хмуро уставился на лежащий перед ним альбом.

– Мы готовы? – спросил судья.

Обе стороны пробормотали, что они готовы. Судья приказал позвать присяжных. Большинство, входя, смотрело прямо на Стори.

– Ладно, ребята, попробуем-ка снова, – сказал судья Хоктон. – Восклицания, которые вы несколько минут назад услышали от обвиняемого, следует игнорировать. Если мистер Стори желает лично отвергнуть обвинения или что-либо еще, сказанное о нем свидетелями, у него будет такая возможность.

Босх заметил, как повеселел взгляд Лэнгуайзер. Комментарий судьи был способом приструнить защиту. Напоминанием, что Стори может дать показания во время защитной фазы процесса. Если он этого не сделает, то разочарует присяжных.

Судья снова повернулся к Лэнгуайзер, и та продолжила допрашивать Босха:

– Перед тем как нас прервали, вы давали показания о вашем разговоре с обвиняемым у двери его дома.

– Да.

– Вы процитировали слова обвиняемого: "И мне это сойдет с рук" – правильно?

– Правильно.

– И вы сочли, что это замечание относится к смерти Джоди Кременц, правильно?

– Да, именно об этом мы говорили.

– Сказал ли он что-либо еще?

– Да.

Босх помедлил, гадая, не устроит ли Стори еще одну вспышку. Не устроил.

– Он сказал: "В этом городе я – бог, детектив Босх. С богами не шутят".

Воцарилась тишина. Прошло секунд десять, прежде чем судья велел Лэнгуайзер продолжать.

– Что произошло после того, как обвиняемый сделал это заявление?

– Ну, я несколько опешил.

– Вы не записывали разговор, правильно?

– Правильно. Это был просто разговор у двери.

– Что произошло дальше?

– Я пошел к машине и сразу же записал разговор, чтобы зафиксировать его слово в слово, пока он еще свеж в памяти. Я рассказал напарникам о том, что произошло, и мы решили позвонить в окружную прокуратуру посоветоваться, дает ли нам это признание резонное основание для ареста мистера Стори. М-м, случилось так, что сотовые телефоны не работали, поскольку мы были в холмах. Мы уехали от дома и добрались до пожарного депо на Малхолланд. Там мы попросили разрешения воспользоваться телефоном, и я позвонил в прокуратуру.

– С кем вы говорили?

– С вами. Я подробно рассказал, что обнаружилось во время обыска и что мистер Стори сказал у двери. Было решено продолжать следствие и не производить арест.

– Вы согласились с этим решением?

– В тот момент – нет. Я хотел арестовать его.

– Признание мистера Стори изменило ход следствия?

– Оно сильно его сузило. Человек фактически признался мне в преступлении. Мы начали заниматься только им.

– Обдумывали ли вы когда-нибудь возможность, что признание было пустым хвастовством, что, по существу, обвиняемый подначивал вас?

– Да, обдумывал. И в конечном счете решил, что обвиняемый сделал это заявление потому, что оно соответствовало истине, и потому, что он тогда считал свою позицию неуязвимой.

Раздался резкий звук разрываемой бумаги – это Стори оторвал обложку альбома. Он смял бумагу и швырнул в экран стоящего на столе компьютера. Комок отскочил от столешницы на пол.

– Благодарю вас, детектив, – сказала Лэнгуайзер. – Итак, вы сказали, что было принято решение продолжать следствие. Можете ли вы рассказать присяжным, что это повлекло за собой?

Босх описал, как они с напарниками опросили десятки свидетелей, которые видели обвиняемого и жертву на премьере фильма или потом на приеме в шатре, сооруженном на соседней автостоянке. Они также опросили еще десятки людей, которые знали Стори или когда-либо работали с ним. Босх сообщил, что ни один из собеседников не предоставил важной для следствия информации.

– Раньше вы упомянули, что во время обыска в доме обвиняемого вас заинтересовала отсутствующая книга, правильно?

– Да.

Фауккс встал, чтобы выразить протест.

– Нет никаких доказательств, связанных с отсутствующей книгой. Просто пустое место на полке. Не имеет значения, была ли вообще на полке книга.

Лэнгуайзер пообещала, что быстро все увяжет, и судья отклонил протест.

– Наступило ли время, когда вы выяснили, что за книга стояла на полке в доме обвиняемого?

– Да, в процессе сбора информации о мистере Стори моя напарница, Кизмин Райдер, которая знала о его работе и профессиональной репутации, вспомнила, что читала о нем в журнале под названием "Архитектурное обозрение". Она выяснила, что запомнившаяся ей статья была опубликована в февральском номере за прошлый год. Потом она заказала в издательстве экземпляр журнала. Райдер помнила, что в статье были фотографии мистера Стори в его доме. Она запомнила его книжные шкафы, потому что сама страстная любительница чтения, и ей было любопытно, какие книги стоят на полках у этого кинорежиссера.

Лэнгуайзер предложила представить журнал в качестве следующего вещдока. Судья согласился, и Лэнгуайзер передала журнал Босху.

– Это тот журнал, который получила ваша напарница?

– Да.

– Не могли бы вы открыть статью об обвиняемом и описать фотографию в начале статьи?

Босх открыл журнал на закладке.

– На фотографии изображен Дэвид Стори, сидящий в кресле в гостиной своего дома. Слева от него книжные шкафы.