В погоне за удачей - Коннелли Майкл. Страница 21

— Да, старик. Обязательно начну. — И он сделал широкий жест в сторону компьютерного зала. — Пока все мои машинки загружены. Но я возьмусь за дело уже сегодня вечером.

— Договорились, Коуди. Спасибо.

На прощание, как и при встрече, они троекратно потискали друг друга за полусогнутые ладони. Братья по крови, Думстеры снова вместе.

Глава 11

Когда Пирс добрался до своей квартиры, грузчики уже уехали, но Моника еще не успела уйти. Схема, по которой она расставила мебель, была в целом сносной, однако оказался частично закрытым прекрасный вид на океан через просторные — от пола до потолка — окна гостиной и столовой. Но Пирса это не расстроило. Он понимал, что ему не удастся проводить в этой квартире много времени.

— Что ж, выглядит совсем неплохо, — ободрил он Монику. — Спасибо.

— Пожалуйста. Надеюсь, тебе понравится. Я как раз собиралась уходить.

— А почему осталась?

Она держала в руках стопку принесенных журналов.

— Да вот думала дочитать эти журналы.

Пирс не был уверен, что причина именно в этом, но промолчал.

— Послушай, перед тем, как уйдешь, хочу попросить тебя кое о чем. Присядь на минуту.

Моника с явным беспокойством ожидала новой просьбы. Возможно, она решила, что ей опять придется выдавать себя за проститутку. Тем не менее она села на один из кожаных стульев рядом с диваном.

— Какая просьба?

Пирс устроился напротив нее на диване.

— Как думаешь, в чем состоит твоя работа в «Амедео текнолоджиз»?

— Что ты хочешь сказать? Ведь сам прекрасно знаешь.

— Мне надо проверить, понимаешь ли ты это.

— Ну, я выполняю обязанности личного секретаря президента, а что?

— А то, что я должен тебе напомнить — ты являешься личным помощником, а не просто секретарем.

Моника часто заморгала и пристально взглянула на него перед тем, как ответить.

— Хорошо, Генри, но что случилось?

— Мне не нравится, когда ты обсуждаешь с Чарли Кондоном мои личные проблемы с телефоном и что я собираюсь сделать по этому поводу.

Моника выглядела ошеломленной.

— Я этого не делала, — не очень уверенно произнесла она.

— А вот он говорил мне совсем другое. И если ты ему не рассказывала, то откуда он мог все это узнать?

— Послушай, я действительно сказала ему, что тебе достался бывший номер этой проститутки, которой постоянно звонят. А получилось так потому, что, когда Чарли позвонил сюда, я не узнала сразу его голос, а он не узнал меня. А когда он спросил: «Кто это?», я огрызнулась, поскольку думала, что говорю с очередным поклонником этой Лилли.

— Хм-м, вот как.

— И я не смогла с ходу соврать. У меня это не получается, как у других людей. Ложь, социальная инженерия и как ты там это еще называешь. В общем, я вынуждена была сказать правду.

Пирс отметил, что в начале разговора Моника столь же решительно отрицала, что разболтала его секреты Чарли, но пока промолчал.

— Значит, ты рассказала ему только о том, что мне достался телефон той женщины. И это все? Ты, случайно, не поделилась с ним, как раздобыла для меня ее адрес и что я поехал к ней домой?

— Нет, об этом он не знает. Да и что здесь особенного? Ведь вы с ним, насколько я понимаю, партнеры? — Она поднялась. — Теперь можно уйти?

— Моника, подожди. — Он указал на стул, и она нехотя вернулась на место. — Особенное тут то, что длинные языки нередко топят корабли, это ты понимаешь?

Она передернула плечами и отвела взгляд. Пирс посмотрел на стопку журналов, которые она держала на коленях. На обложке одного из них он заметил портрет актера Клинта Иствуда.

— Все мои действия отражаются на успехах компании, — продолжил Пирс. — Особенно в данный момент и даже все связанное с моими личными делами. А если то, что я делаю, будет представлено в черном свете или искажено, это может серьезно сказаться на положении нашей фирмы. В данный период, Моника, «Амедео» не приносит никакой прибыли, и мы целиком зависим от инвесторов, которые кредитуют наши исследования, оплачивают аренду помещения и все прочее. И если спонсоры вдруг почувствуют шаткость нашего положения, у нас возникнут огромные проблемы. Поэтому, если сведения, касающиеся лично меня — правдивые или ложные, — попадут к дурным людям, нам придется туго.

— Я не думала, что Чарли относится к дурным людям, — угрюмо проговорила она.

— Он — нет. Чарли достаточно надежный человек, поэтому меня не особенно беспокоит, что ты ему наговорила. Но мне очень не хотелось бы, чтобы ты делилась с другими, чем я занимаюсь. Ни с кем, Моника, ни с сотрудниками, ни с посторонними.

Пирс надеялся, до Моники дошло, что он имел в виду Никол и других людей, с которыми она ежедневно общалась.

— Хорошо, обещаю. Ни одна живая душа не узнает. Но прошу тебя, не втягивай меня в свои личные дела. Мне бы не хотелось больше наблюдать за доставкой твоих вещей или заниматься чем-то еще вне должностных обязанностей.

— Прекрасно. Больше не буду тебя просить ни о чем подобном. Это была моя ошибка, и я не думал, что возникнут проблемы. Ведь ты сама согласилась поработать сверхурочно.

— Да, я могу поработать сверхурочно, но меня не устраивают все эти неожиданные сложности.

Пирс внимательно взглянул на нее.

— Моника, а ты хоть понимаешь, чем мы занимаемся в «Амедео»? Я имею в виду, тебе известно, на что нацелен наш проект?

Она передернула плечами.

— В определенной мере. Я знаю, что это связано с разработкой молекулярных компьютеров. И читала копии статей и другую информацию, которая висит на стене в лаборатории. Но эти статьи какие-то уж очень... научные, и вообще все сильно засекречено. Но я никогда не задавала лишних вопросов, а занималась своими делами.

— Сам проект несекретный, закрытыми являются лишь связанные с ним изобретения и новые разработки. А это большая разница.

Пирс наклонился к Монике, пытаясь доходчиво объяснить ситуацию, стараясь не смущать ее и избегать закрытой информации. Он решил прибегнуть к тактическому приему, который Чарли Кондон часто применял при обработке потенциальных инвесторов, которых могли смутить сложные научные термины. Подобный ход Чарли использовал, например, когда обсуждал проект с Коуди Зеллером. Коуди увлекался кино. Впрочем, как и Пирс, который, однако, в последние годы очень редко посещал кинотеатры.

— Ты видела «Криминальное чтиво»?

Прищурившись, Моника бросила на него подозрительный взгляд.

— Да, но при чем здесь...

— Помнишь, в этой картине рассказывается о гангстерах, которые занимаются своими делишками — стреляют в людей, нюхают кокаин и все такое прочее. Но в центре сюжета находится портфель. И хотя ни разу не показано, что находится в портфеле, однако все очень хотят его заполучить. И когда портфель приоткрывают, точно определить, что там лежит, невозможно. Видно лишь таинственное сияние, напоминающее блеск золота. Ты просто видишь это сияние, которое буквально завораживает всех, кто смотрит на этот портфель.

— Да, припоминаю.

— Ну так вот. То же самое происходит и у нас в «Амедео». Мы видим это сияние, которое исходит от золота, но до самого золота пока не добрались. Мы жадно охотимся за этим золотом — и целая куча других людей тоже хочет его заполучить, — потому что все уверены, что оно перевернет мир.

Подождав немного, Пирс посмотрел на Монику, но та выглядела явно растерянной.

— Сейчас абсолютно все в мире электроники построено на микросхемах, сделанных из кремния. На данный момент это стандартный вариант, понимаешь?

Она снова передернула плечами.

— Ну да.

— И то, чем мы занимаемся у себя в «Амедео текнолоджиз» — а параллельно с нами «Бронсон техно», «Мидас молекьюлар» и десятки других фирм, университетов и правительственных организаций по всему миру, с которыми мы конкурируем, — это создание нового поколения компьютерных чипов на молекулярной основе. Такие микросхемы будут состоять из органических молекул. И молекулярные компьютеры, которые рано или поздно родятся в химических колбах, смогут воспроизводить себе подобных по соответствующим рецептам в тех же химических реакторах. Речь идет о компьютерах, в которых не будет ни кремния, ни каких-либо магнитных материалов. Это будут невероятно дешевые и более мощные вычислительные машины, в которых одна чайная ложка молекул обладает большей памятью, чем самый мощный современный компьютер.