Путешествие в Никс (ЛП) - Хелланд Дженна. Страница 2

- Дождь? – спросил Анакс. – И что с того? С каких пор дождь останавливал панкратион?

- Ну, конечно, это ерунда, - сказала Кимеда. Стало быть, зрелище будет состоять из полуголых мужиков, дерущихся в грязи во славу отсутствующего бога. Что ж, по крайней мере, это отвлечет Анакса от тягостных мыслей на целый день.

- Ты придешь? – спросил Анакс.

- Вероятно, я подойду к финалу, - сказала Кимеда. – Мне нужно уладить кое-какие дела с поставками продовольствия.

- Конечно, - сказал король. Он поцеловал ее в щеку. – До скорой встречи.

Она подождала, пока он ни выйдет из покоев, а затем бросилась к двери. Вряд ли ей удастся успеть вернуться к финалу. И она уже устала ждать ответов от других. Ей нужно было отыскать их самой. Хотя она и могла слышать речь богов, Кимеда никогда не провозглашала себя оракулом, и не позволяла ни одному из богов объявить ее своим сосудом. Но если бы ей довелось посвятить себя какому-нибудь из богов, то это был бы Керан. Ей была близка его нетерпеливая разрушительность. Она тщательно контролировала эти качества в себе, но она бы с радостью служила тому, кто бы в равной мере раздавал смертельные удары и божественное озарение.

Она сбросила свою пурпурную накидку и декоративные бронзовые аксессуары, набросила простое черное платье, поножи и плащ. Спрятав волосы под черным шарфом, она могла пройти по тенистым коридорам крепости незамеченной. Кимеда поспешила вниз по лестнице для слуг, к подземным этажам башни. Она юркнула в одну из зимних кладовых и затаилась за ящиками в кромешной темноте. Убедившись, что за ней никто не следил, она потянула тайный рычаг, открывавший вход в секретные туннели под катакомбами. Этот проход вел сквозь толщу скалы вниз, к реке Дейде, в двухстах футах от поверхности ущелья. Этот ход был одним из строжайших тайн Колофона. Лишь король и его советники знали о нем, и знание это должно было передаваться лишь от мужчины мужчине. Но у Кимеды была привычка подслушивать у дверей. Она не соглашалась с всеобщей монополией мужчин на все вокруг, и пользовалась этими туннелями чаще любой королевской особы до нее.

Кимеда тайно изучила каждый дюйм туннелей и с удивлением обнаружила, что за прошедшие века люди оставили в них письмена. Большинство из них были лишь именами давно умерших авторов. Но какой-то забытый король использовал эти стены для записи перечня недругов с соответствующими числовыми отметками – хотя, что именно он подсчитывал, кануло в лету. Кимеда обнаружила, что из туннеля было два выхода на различных высотах над бурной рекой. Нижняя дверь выходила в десятке футов над водой. Отсюда можно было спустить веревочную лестницу на узкий каменистый берег в засушливые времена. В сезон дождей, вода поднималась до самой двери, и даже тритоны не смогли бы преодолеть опасное течение горной реки.

Верхний выход открывался в ста футах над водой, и не вел никуда. Именно им она пользовалась чаще всего. Возможно, здесь когда-то был веревочный мост, ведущий через ущелье, но теперь от него ничего не осталось. Неважно, думала она, отталкивая тяжелую деревянную дверь. Буря надвигалась прямо на город, и воздух казался истерзанным и рыдающим. В ущелье завывал яростный ветер, треплющий ее одежды. Внизу, воды Дейды вздымались, подобно океанским волнам, и воздух потрескивал от напряжения. Это был не божественный шторм. Это естественный мир само-утверждался в отсутствии контроля богов. Бури были подвластны Керану, и теперь, без него, они срывались с цепи. Кимеде это нравилось. Первобытная энергия мира и ливень придавали ей неповторимое ощущение силы.

Она шагнула за край.

Вода взметнулась к ней навстречу. Перед касанием, Кимеда заставила волну вспениться, и воспользовалась ее энергией, чтобы снова взмыть вверх. В одночасье она заклинанием оторвала от скалы каменные глыбы и уложила их, подобно ступеням, восходящим по склону волны. Каждый валун повис перед ней в воздухе, а после ее прохода, с всплеском рухнул в реку. Так она перебиралась через ущелье. Управляя водой и землей, она ступала на скалы и гребни волн. Гром и молнии были подобны музыке для ушей Кимеды, когда она преобразовывала мир в свое удовольствие. Никто – даже Король Анакс – не знал о том, что она могла заставлять стихии кланяться ей.

Вскоре она позволила волне опустить себя на противоположной стороне ущелья. Буря бушевала вокруг, пока она шла по неизведанной тропе в горы, к божественной обсерватории Керана. Пусть мужчины забавляются своими играми и демонстрацией атлетической доблести. Она будет молиться богу тихого озарения и беспечного разрушения, Керану. Мысль о том, как бы он разгневался на то, что буря существовала без его разрешения, вызвала у нее улыбку.

Но если боги умолкли, то их место мир заполнял собой.

Как только она достигла вершины скалы, ветры стихли. Она стояла перед бронзовой обсерваторией со сверкающим куполом крыши, и идеальными арочными пролетами. Молния скользила по поверхности здания, поглощающего энергию шторма. Кимеда была здесь много раз. Хоть она никогда не видела Керана в человеческом облике, она чувствовала его присутствие всегда, когда тот был рядом. В Безмолвии она ощущала его отсутствие, подобно тому, как треснувшая сухая почва алчет дождя.

Дверь в обсерваторию была слегка приоткрыта, и плитка у входа была скользкой от дождя. Она толкнула тяжелую дверь, открыв ее шире, и вошла внутрь. Факелы освещали ей путь, горя магическим пламенем, неподвластным дождю. Пустота эхом раскатывалась вокруг нее. Здесь не было священников, наблюдавших за обсерваторией Бога Бурь. У Керана было не много оракулов. Он был одинок и высокомерен, и полагал, что лишь единицы были достойны его. Кимеда была той, кого он желал, но королева ответила отказом на его попытки завладеть ею. Она не желала принадлежать кому-либо.

Теперь же ей нужно было наставление Керана. Он мог знать, кто – или что – мучило ее мужа. Их оракулы не могли этого понять. Ей нужен был глас божий. Кимеда опустилась на колени на каменном полу под открытой крышей. Небеса над ней все еще были серыми, но черные тучи уже развеялись. Смеркалось, и первые звезды Никса окропляли небосвод, но в их беспорядочных узорах не явилось ни единого образа бога.

- Керан, ты нужен мне, - сказала она. – Мне недостает твоего присутствия.

Лишь завывание ветра сквозь открытые своды обсерватории были ей ответом. Прежде, она действительно могла принять это за ответ. Но теперь, кто правил ветрами? Кимеда позволила тишине заполнить ее, пока у нее не осталось больше сил стоять на коленях. Она поспешила к выходу из храма, хлопнула дверью, и вышла в омытую дождем ночь. Никс сверкал созвездиями и туманностями. Ни одно небесное существо не промелькнуло в небесах, и она не смогла найти ответ в завихрениях звезд. Разозлившись на молчание бога, она принялась швырять камни. Она поднимала обломки скалы и метала их в Никс. Те лишь взмывали в небо и по дуге опадали в ущелье. Тогда она направила свою ярость на обсерваторию, но божественная бронза здания не поддавалась под натиском смертной.

- Керан! – вскричала она. – Ответь мне.

Она услышала шелест, когда порыв ветра превратился в небольшой вихрь и налетел на нее. Кимеда попятилась, оступилась и ударилась головой о камни. Она ненадолго утратила сознание, и когда пришла в себя, то лежала на спине, уставившись в Никс.

В небесах ей явилось видение. Вместо божественных образов, это видение образовывалось из черных пустот меж звезд. Она различила громадных существ с утрированными рогами, похожих, на минотавров. Затем каждое из них раздвоилось, затем, каждые двое превратились в четырех. Существа преумножались экспоненциально, пока сотни силуэтов не затмили небосвод. Они выходили из раскрытой двери, из пылающей комнаты, бесконечной очередью, один за другим. Видение сменилось, и пылающая комната превратилась в воющую пасть. Лицо неясно клубилось, пока, наконец, его черты не успокоились. И Кимеда узнала в нем лик сатира. За всем этим стоял сатир.

Кимеда села. На ее затылке запеклась кровь, но она чувствовала себя странным образом удовлетворенной. Керан послал видение лишь для ее глаз. Для остальных смертных небеса являли лишь яркие туманности и яркие точки звезд. Она встала и направилась назад, вниз по тропе, ведущей к ущелью.