Сожженные девочки - Тюдор С. Дж.. Страница 3
Я смотрю на деревянный алтарь.
– Что я здесь делаю, Господи?
– Я могу вам чем-то помочь?
Я резко оборачиваюсь.
Позади меня стоит мужчина. Он худощав и очень бледен. Белую как мел кожу оттеняют лоснящиеся черные волосы, зачесанные назад и открывающие взгляду глубокие залысины. Несмотря на теплую погоду, он одет в темный костюм поверх серой рубашки без воротничка. Он похож на вампира, собравшегося на вечеринку в джаз-клуб.
– Простите, я впервые получаю прямой ответ. – Я улыбаюсь и протягиваю ему руку. – Меня зовут Джек.
Он продолжает смотреть на меня с подозрением.
– Я староста этой церкви. Как вы сюда вошли?
И тут до меня доходит. На мне нет воротничка, а ему, вероятно, сказали только, что сегодня приедет викарий Брукс. Разумеется, он мог навести обо мне справки в Интернете, хотя, судя по его виду, он до сих пор пользуется чернилами и перьями.
– Прошу прощения. Джек Брукс. Викарий Брукс.
Его глаза слегка расширяются, а щеки едва заметно розовеют. Следует признать, мое имя приводит его в замешательство. И также следует признать, что это доставляет мне удовольствие.
– О, простите. Мне очень жаль. Просто…
– Вы представляли меня иначе?
– Ну да.
– Выше, стройнее, привлекательнее?
И тут раздается громкий крик:
– МАМА!
Я оборачиваюсь. В дверях стоит Фло с широко открытыми глазами на побелевшем лице. Включается мой материнский инстинкт.
– Что случилось?
– Там девочка. Она… Мне кажется, она ранена. Пойдем скорее. Скорее.
Глава 3
Девочке не больше десяти лет. Она одета в платье, которое, возможно, когда-то было белым, ее ноги босы… и она залита кровью.
От крови ее белокурые волосы стали грязно-бурыми, лицо покрылось алыми полосами, а платье стало темно-бордовым. Она, пошатываясь, бредет к нам, и ее босые ноги оставляют на дорожке кровавые следы.
Я смотрю на нее, отчаянно пытаясь сообразить, что могло случиться. Может, она попала под машину? Но на дороге нет никаких машин. А крови так много. Как она вообще держится на ногах?
Я осторожно подхожу к ней и присаживаюсь на корточки.
– Привет, милая. Ты ранена?
Она поднимает на меня глаза. Удивительно синие, широко открытые от шока. Она качает головой. Не ранена. Тогда откуда вся эта кровь?
– Хорошо. Ты можешь мне рассказать, что случилось?
– Он ее убил.
Несмотря на жару, у меня по спине ползет холодок.
– Кого?
– Пиппу.
– Фло, – осторожно говорю я, – вызывай полицию.
Она извлекает из кармана телефон и изумленно смотрит на экран.
– Нет связи.
Проклятье. Дежавю накрывает меня с такой силой, что к горлу подступает тошнота. Кровь. Маленькая девочка. Только не это.
Я оборачиваюсь к джаз-вампиру, топчущемуся в дверях.
– Я не услышала, как вас зовут.
– Аарон.
– Аарон, в церкви есть стационарный телефон?
– Да. В офисе.
– Вы могли бы пойти и воспользоваться им?
Он колеблется.
– Девочка… Я ее знаю. Она с фермы Харпера.
– Как ее зовут?
– Поппи.
– Хорошо. – Я ободряюще улыбаюсь девчушке. – Поппи, мы сейчас позовем на помощь.
Аарон все еще на месте. Возможно, это шок, возможно, нерешительность. В любом случае толку от него немного.
– Телефон! – рявкаю я.
Он опрометью кидается в церковь. Я слышу рев двигателя быстро приближающейся машины. Я поднимаю глаза, и в ту же секунду из-за поворота вылетает ренджровер. Визг шин по гравию – и он резко останавливается у ворот часовни. Дверь автомобиля распахивается настежь.
– Поппи!
Из машины выпрыгивает мужчина плотного сложения с соломенными волосами. Он почти бежит по дорожке, приближаясь к нам.
– О боже, Поппи! Я тебя везде искал. Что ты себе только думаешь? Нельзя просто брать и убегать.
Я выпрямляюсь.
– Это ваша малышка?
– Да. Она моя дочь. Я Саймон Харпер. – Похоже, это должно было что-то для меня означать. – А вы кто такая, черт подери?
Я прикусываю язык.
– Я преподобная Брукс, новый викарий. Как насчет того, чтобы рассказать мне, что здесь происходит? Ваша дочь вся в крови.
Он хмурится. На вид он чуть старше меня. Здоровяк, но не толстяк. На лице написана самоуверенность, и у меня складывается впечатление, что он не привык держать ответ ни перед кем, не говоря уже о женщине.
– Это не то, на что похоже.
– В самом деле? Потому что это похоже на кадры из «Техасской резни бензопилой».
Это вырывается у Фло.
Саймон Харпер раздраженно косится на нее, затем снова оборачивается ко мне.
– Я уверяю вас, преподобная, что все это всего лишь недоразумение. Поппи, прошу тебя, подойди сюда…
Он протягивает ей руку. Поппи испуганно прячется за мою спину.
– Ваша дочь сказала, что кого-то убили.
– Что?
– Пиппу.
– О господи! – Он закатывает глаза. – Это вздор.
– Как сказать… Мы можем предоставить право решать, что вздор, а что нет, полиции.
– Пеппу, а не Пиппу. И Пеппа – это свинья.
– Прошу прощения?
– Это кровь свиньи.
Я смотрю на него. По моей спине стекает пот. По дороге медленно проезжает трактор. Саймон Харпер тяжело вздыхает.
– Мы не могли бы войти в церковь и слегка ее помыть? Я не могу везти ее обратно в машине в таком виде.
Я оглядываюсь на покосившийся домишко.
– Пойдемте туда.
Я впервые вхожу в наше новое жилище. Представляла себе новоселье несколько иначе. Фло приносит из сада пару пластиковых стульев, и мы усаживаем Поппи. Мне удается найти под раковиной относительно чистую тряпку и полбутылки жидкого мыла. Я также замечаю там фонарь и паука размером с мой кулак.
– Я посмотрю в машине, – говорит Фло. – Мне кажется, там должны быть влажные салфетки и мой джемпер, в который можно было бы одеть Поппи.
– Отличная идея.
Она снова выбегает наружу. Я думаю о том, что она хорошая девочка, несмотря на норов.
Я сую тряпку под кран и, присев на корточки рядом с Поппи, начинаю оттирать кровь с ее лица.
Кровь свиньи. Как так вышло, что маленькая девочка с ног до головы залита кровью свиньи?
– Я понимаю, что это выглядит ужасно. – Саймон Харпер предпринимает попытку говорить миролюбиво.
– Я никого не осуждаю. Главное правило моей работы.
И еще это ложь. Я смываю кровь со лба и ушей Поппи. Она становится чуть больше похожей на маленькую девочку и чуть меньше – на персонажа романа Стивена Кинга.
– Вы, кажется, хотели что-то объяснить?
– У меня есть ферма. Ферма Харпера. Она принадлежит нашей семье уже много лет. Также имеется своя бойня. Я знаю, что некоторым людям сложно это принять…
Я игнорирую намек.
– Вообще-то, я считаю, что людям необходимо знать, откуда берется еда. В моем бывшем приходе большинство детей считали, что мясо растет в булочках из Макдоналдса.
– Ну да… Вот именно. Мы пытались воспитывать обоих наших детей так, чтобы они понимали, что такое фермерство. Чтобы они не относились к животным слишком сентиментально. У нас никогда не было проблем с Роузи – это наша старшая дочь. Но Поппи более… чувствительна.
У меня возникает ощущение, что слово «чувствительная» – это эвфемизм и на самом деле он имел в виду что-то совсем другое. Я отвожу волосы Поппи со лба и приглаживаю их назад. Она безразлично смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами.
– Я говорил Эмме… это моя жена… нельзя было позволять ей давать им имена.
– Кому?
– Свиньям. Поппи это доставляло радость, но затем, конечно, она к ним привязалась, особенно к одной.
– К Пеппе?
– Да.
– Сегодня утром мы повели свиней на бойню.
– Ага.
– Поппи не должно было быть дома. Роузи пошла с ней на детскую площадку, но, видимо, что-то случилось. Они вернулись рано, и я не понял, откуда рядом со мной появилась Поппи…
Он замолкает в растерянности. Я пытаюсь представить себе ребенка, напоровшегося на столь жуткую сцену.