Между нами никаких секретов - С. Робин. Страница 26

— Ты такая красивая, — прошептал он. Затем, как в замедленной съёмке, наклонился, чтобы поцеловать её с закрытыми глазами. Напряжение, которое поглощало каждый дюйм его тела, больше не могло контролироваться. В глубине души он знал. Матиас понимал как всё закончится, когда оставлял свою маленькую девочку на руках у Глории, чтобы отправиться к единственной женщине, которая сумела пробиться сквозь ледяной занавес, окутывающий его сердце после смерти Грейс. Он знал, что на этот раз сдастся, эгоистично принимая то, о чём мечтал слишком долго. Скарлетт не была похожа на других, он знал об этом с самого начала, и уважал её больше не только поэтому. Причина скрывалась именно в том, что, несмотря на тысячу аргументов и бесконечные оправдания, он чувствовал к ней глубокую и подлинную тягу. На мгновение Матиас подумал, что если это не любовь, то очень на неё похоже. Он обнял девушку крепче, целуя её шею, между линией волос и ухом, потом снова заговорил, повторяя её слова:

— Только на одну ночь.

Сердце Скарлетт замерло. Это действительно произойдёт — осознала она в тот момент, удивившись почти больше, чем он, и чувствуя, как тяжелое твёрдое тело Матиаса мягко на неё давит, покачиваясь инстинктивно в медленном ритме. Это случиться, и, возможно, станет их прощанием.

Доли секунды она задавалась вопросом, не было ли это сумасшествием и мазохизмом: получить свою мечту за мгновение до того, как потерять, но Скарлетт отклонила эту печальную мысль с той же скоростью, с которой сформулировала. И когда нежная и большая рука Матиаса медленно распахнула её халат, чтобы опустить майку, и он поцеловал возбужденные соски, Скарлетт вообще перестала думать. Теперь она чувствовала только тёплое дыхание на влажной коже, небольшая щетина мучила её нежную плоть, а внушительное тело медленно подталкивало на матрас, заставляя лечь.

Скарлетт нежно схватилась за край футболки Матиаса. Она не могла ждать ни минуты, желала почувствовать тепло его кожи на своей. Он встал перед ней на колени, чтобы облегчить задачу, избавляясь от одежды одним быстрым движением. Затем Матиас поднялся на ноги, чтобы завершить работу, и быстро стянул брюки из мягкой ткани.

Это был первый раз, когда Скарлетт увидела его полностью обнаженным, и на ум пришли слова Аманды, услышав которые, много месяцев назад, она смеялась над подругой. После Матиаса она навсегда потеряна для любого другого мужчины. Теперь она знала, что это правда.

Матиас снова приблизился к кровати, его взгляд наполняли чувственность и уверенность.

— Можешь сделать для меня одну вещь? — спросил он.

Скарлетт ответила лёгким кивком, возбужденная тем, что Матиас выглядел полным решимости дать ей то, что она всегда хотела, и делал это без колебаний.

— Я хочу, чтобы ты была свободной и раскованной, хочу, чтобы ты перестала думать. Скарлетт, никаких колебаний, никакого стыда. Сегодня ночью мы будем теми, кем хотим быть — без связей, без прошлого, без будущего.

Он наклонился к ней, захватил края её трусиков и стянул. То же самое сделал и с халатом, и с майкой.

Матиас замер, разглядывая её большими глазами, полными желания:

— Ты, правда, не представляешь, насколько ты чувственная?

Мати мягко подтолкнул Скарлетт на кровать и расположился над ней, между слегка раздвинутыми ногами. Он начал неспешно целовать её шею, ключицу, одновременно медленно толкаясь бёдрами и упираясь твёрдым членом в чувствительную плоть девушки.

— Сегодня ночью в этой комнате есть только ты и я. Ничто другое не имеет значения, — прошептал он, проводя губами по животу Скарлетт. — Я никогда не забуду запах твоей кожи, — он продолжал говорить почти в трансе, приближаясь всё ближе к бугорку Венеры, пораженный и невероятно возбуждённый тем фактом, что на коже не было ни единого волоска. — Я никогда не забуду твой вкус, — простонал он, скользя языком между влажными складочками, облизывая и неспешно проникая внутрь.

Он даст ей наслаждение, используя пальцы и рот. Он заставит её потеряться в таком интенсивном оргазме, что боль, которую проникая причинит после, притупится. Из опыта Матиас знал, это будет наилучший способ её взять: в момент, когда девушка потеряется в наслаждении и будет увлажнена своими соками. Понимал, что причинит ей боль, но Матиас также знал, что способен превратить это неприятное ощущение в абсолютный экстаз.

— Расслабься, — сказал он, облизывая, посасывая и проникая в неё двумя пальцами, начиная двигаться внутри гармонично с ритмом своего языка.

Скарлетт застонала на грани оргазма. Она ухватилась за простыни, смущённая интенсивностью ощущений, которые дарил его способный рот и глубокий эротичный голос. Её живот напрягся, спина выгнулась, дыхание превратилось в отчаянные хрипы, а ноги сжали голову Матиаса в крепкой и неконтролируемой хватке.

— Отпусти себя, Скарлетт. Ты прекрасна, — прошептал он ей, продолжая ласкать руками и поднимаясь к лицу девушки. — Ты такая чувственная… отпусти… покажи мне какая ты красивая, когда наслаждаешься для меня…

Сдавленный крик, которым ответила Скарлетт, было то, что он ожидал. Матиас посмотрел ей в лицо. И от этого образа — откинутая назад голова, покрасневшая от возбуждения кожа лица, а между набухшими грудями тонкая нить пота, — Мати испытал головокружение, ощутил себя потерянным. Ни одна женщина на пике удовольствия никогда не возбуждала его так сильно, как Скарлетт. Из его горла вырвался сдавленный хрип, пока устраивался у неё между ног, прижимая головку члена к ещё пульсирующему и невероятно влажному лону, готовый, наконец, проникнуть в храм, который чтил в течение многих месяцев. Он наклонился и страстно её поцеловал, не задумываясь, протолкнул свой язык, на котором продолжал ощущаться оргазм, между горячими губами женщины, которую собирался сделать своей.

— Святой Христос! — прохрипел Матиас, на секунду приподнявшись на руках, чтобы лучше контролировать проникновение, и позволяя Скарлетт увидеть его во всем великолепии: с красными, как кровь губами, с волосами, растрёпанными пальцами, которые взъерошивали их бесконечные минуты, и с глазами, похожими на глаза дикого животного, в момент захвата добычи.

— Я сделаю тебе больно, но только на несколько минут. Поверь мне... Отпусти себя... — сказал он.

— Да, — ответила Скарлетт, впустую глотая от ощущения давления твёрдого члена, заполняющего её миллиметр за миллиметром.

Понемногу, с изнурительной медлительностью, Матиас вошёл внутрь. Затем немного вышел, но только для того, чтобы со следующим толчком погрузиться больше, всё глубже и глубже, с ритмичной точностью метронома. Матиас, слишком привыкший иметь дело с телами женщин, которые просили трахать их жестоко, начал терять рассудок, пытаясь сдержать желание полностью погрузиться в горячее и узкое лоно, но он знал, что должен ждать подходящий момент, потому что не хотел причинить ей боль. Никогда.

И поэтому он продолжал двигаться вперёд и назад, не доходя до точки разрыва барьера, о который задевал при каждом ударе таза. Матиас сопровождал эти движения новыми ласками, подталкивая Скарлетт к её второму оргазму. Когда Скарлетт снова стала стонать от удовольствия, спровоцированного руками и деликатным проникновением, Матиас понял — время пришло.

Он пронзил её одним сильным толчком. Скарлетт издала удивленный и приглушенный крик, а Матиас зарычал как зверь. Эти звуки эхом отозвались в тихой комнате. Внезапная и острая боль, которую она почувствовала, смешалась с сильным удовольствием от охватившего оргазма. Скарлетт ощущала, как в уголках глаз скапливаются слёзы, не в силах понять, были ли они вызваны физической болью или испытываемым одновременно чрезвычайным наслаждением.

Матиас ласкал её грудь, потом снова между ног, пытаясь уменьшить причиняемую боль. Успокаивал звуком своего низкого и страстного голоса: он нежничал, шепча слова любви, уговаривал расслабиться, закрыть глаза и наслаждаться. Затем боль превратилась в незнакомое чувство переполненности, и удовольствие от того, что ею обладал Матиас, перевесило физический дискомфорт от вторжения.