Да будет свет? (СИ) - Недельская Оксана. Страница 26

— Зато ты смогла бы перемещаться по всем реальностям Наль без исключения, коих, поверь, очень и очень много. Ты бы проживала самые разные жизни по своему выбору, начиная и заканчивая их так, как тебе захочется. Ты будешь кем угодно: сильнейшим магом, королевой, первой красавицей с толпами поклонников, баснословно богатой, исключительно популярной и успешной — весь мир будет у твоих ног, всё будет в твоих руках. Ты будешь иметь всё, что захочешь, и в тёмном круге Темроа, и здесь, на Харбласе. Абсолютно всё. Если пожелаешь, я буду рядом с тобой. В любом виде.

Харас смотрел очень серьёзно и внимательно, а мне вдруг стало нехорошо. Сейчас в немигающем взгляде сапфировых глаз не было ничего человеческого. Я чувствовала, что сомнительные посулы — не более чем ловушка, — ведь дух сам говорил, что в мирах Тьмы всё иллюзорно, всё рано или поздно заканчивается. В том числе, жизнь…

— А на самом деле всё это будет миражом в пустыне, верно? Такой же иллюзией, из которой состоит твоё тело? В которой живут обитатели твоей реальности? Короткий миг и конец, которого даже не заметишь?

В этот момент взгляд Хараса полыхнул настолько сокрушительной ненавистью, что я вздрогнула и отшатнулась.

— Боишься? — хищно улыбнулся дух, — Не стоит. С тобой ничего не случится до тех пор, пока мне выгоден наш союз. Но советую хорошенько обдумать моё предложение, пока есть возможность.

Мужчина исчез, а я в бессилии упала на диван. И только спустя пару минут испугалась по-настоящему. Это же форменный кошмар, что могло произойти, если бы не получилось прервать контакт! А этот дом, которому я так обрадовалась, — какая ирония! — стал почти тюрьмой. Выходить опасно, потому что меня ищет какая-то древняя тётка. Но и пребывание здесь больше не даёт чувства защищённости… К тому же дух Харбласа может достать где угодно!

Страх подгонял на какие-нибудь действия, я даже сидеть спокойно не могла. Сначала походила по кухне-столовой, затем переместилась в сад. Несколько раз прошлась по всем дорожкам, снова и снова вспоминая разговор с хранителем — мне казалось, будто я упускаю какую-то важную деталь. При этом и в доме, и в саду ощущалось чьё-то незримое присутствие — по-видимому, Харас продолжал присматривать за своей узницей.

Так, страдая и жалея себя, я почти впала в панику и вот тогда наконец-то вспомнила о своём Аль. Вернулась в дом, выбрала спальню в светлых тонах и уселась на кровать в позу лотоса. Сосредоточилась на солнечном сплетении. Сначала поток был слабеньким, словно кто-то плотно завернул кран, но постепенно начал расширяться, и, спустя какое-то время я нырнула в полноводную реку, уносясь всё дальше, в океан бескрайней любви.

Вроде бы прошло мгновение, но, когда я открыла глаза, за окном было совсем темно.

Теперь в моей душе царили умиротворение и радость. Теперь я знала, что ни дух Харбласа, ни кто-либо другой ничего не смогут сделать до тех пор, пока я сама не поддамся на их провокацию, пока сама не испугаюсь и не поверю, что они способны навредить мне.

Харас рассказал о некоторых тонкостях правил мироздания, а всё остальное я поняла, почувствовала и осознала там, в глубине Света.

Итак, напрямую Тьма не может сделать против Света НИ-ЧЕ-ГО. Вообще ничего. Лишь обмануть, увлечь, предложить, очаровать. Но если видишь суть, то поймёшь изначальный тёмный посыл и сумеешь не поддаться на провокацию.

Оказывается, интимная и, соответственно, энергетическая связь с хранителем Харбласа обернулась бы для меня вовсе не тем, что он рассказывал. Он не собирался дарить мне даже иллюзию вечности в обмен на настоящую вечную жизнь. На самом деле Харас хотел перекачать мой Аль, чтобы, смешав его со своей Тьмой, навсегда избавиться от прорывов в Бездну. Более того — он получил бы возможность путешествовать по Темроа, тогда как сейчас хранитель Харбласа привязан к своему миру. А я бы превратилась в обычную жительницу мира тьмы, в разменную монету, которых здесь бесчисленное множество. За счёт которых кхарэны держат реальности Наль.

Сейчас моё категорическое «нет» закрыло ему возможность действовать, но уверена, это не последний соблазн. Зато теперь я знаю, что погружение в Аль, в изначальный Свет, защищает от любых посягательств. Харас не прочитает мои мысли, если внутренне я буду находиться в Свете. И в дом не войдёт, несмотря на то, что является хозяином этой реальности.

Уже сейчас я ощущала, что Харас хочет войти, но не может. Мои мысли закрыты, а мой дом стал запретной территорией для всех, кроме меня самой.

Пришло время решать, что делать дальше.

Ирвинд

Когда Ирвинд зашёл в Малый зал Дворца Изначальной Тьмы, наступила полная тишина. Он отметил, что его появлению обрадовались лишь Ирлиитта Иштил и Алеасента Рикат. Ледяная Фласутта Блоус, казалось, заледенела ещё больше, да и все остальные были крайне недовольны его вторжением. А вот Энри отсутствовал.

— Где Энри? — без лишних церемоний спросил Ирвинд.

— Ири, ты бы хоть поздоровался с нами, а то всё пропадаешь где-то, — промурлыкала Фласутта.

Её потуги казаться доброжелательной выглядели откровенно смешно, и Ирвинд иронически усмехнулся:

— Мы обязательно поздороваемся, но… — он наклонился к самому уху ледяной красавицы и, добавив в голос по капле соблазна и силы, заметил, — Фласи, разве нам с тобой нужны лишние свидетели?

Женщина вздрогнула, побледнела и опустила глаза. Остальные кхарэны, которые отлично знали, что Фласутту невозможно вывести из себя, напугать или чем-либо смутить, теперь выглядели ошарашенными.

— Где Энри? — окинув их тяжёлым взглядом, повторил вопрос Ирвинд, — И что здесь за собрание? Мне зов не приходил. Решили проигнорировать? Дескать, зачем отвлекать занятого сверх всякой меры меня, когда вы сами хорошо разбираетесь со свалившимися на нас проблемами, верно?

Кхарэны единодушно промолчали, хотя он добавил в свою ауру всего лишь крохотную частицу силы! Любопытно, Фласутта вообще придёт в себя после двойного удара — чувственным искушением и силой? Она, кстати, так и сидела, опустив глаза.

— Ирлиитта, может быть, ты?

Ирлиитта Иштил смотрела на него с таким откровенным вожделением и обожанием, что это было физически неприятно. Ладно, Тьма с ней, главное — информация. Читать мысли кхарэнов оказалось малопривлекательным занятием, кроме того, сейчас все они были напуганы и связных рассуждений в их головах не наблюдалось. Считать информацию из подсознания о событиях прошлого или намеченных планах тоже не вышло — видно, тут нужен опыт посерьёзнее.

— Ирвинд, пожалуйста, не сердись, — проворковала Иштил, — мы и не знали, что Энри не пригласил тебя на совет. Напротив, Алеасента переживала, — на этих словах Алеасента Рикат вспыхнула не хуже ярмарочного факела, — вероятно, Энри руководствовался тем, что ты занят спасением всех нас, и отвлекать тебя не стоит. Уверена, только от тебя зависит, что будет с Харбласом.

И женщина улыбнулась. Призывно и чарующе, как она думала. Ирвинд же видел суть, которую Иштил тщательно скрывала. Видел то, кем она являлась на самом деле — старой, жалкой суккубой, давно уставшей от собственных игр. Суккубой, которая в своём арсенале имеет несколько пустячных фокусов для манипулирования мужчинами.

Ирвинд подавил порыв рассмеяться ей в лицо исключительно потому, что именно Иштил неслабо зацепила Энри, нездоровая зависимость которого могла принести вполне реальную пользу. Энри был у него подозреваемым номер один. Поэтому Ирвинд почти мгновенно оказался за спиной суккубы и, превозмогая отвращение, мягко прошептал в её тонкую шею:

— Ирлиитта, только не надо со мной играть… — теперь пару капель силы и соблазна, — …здесь. Поиграем в другом месте, хорошо?

Вместо ответа она протяжно всхлипнула, мучительно задрожала, выгнувшись, словно тугой арбалет, и отключилась. Одновременно с ней вздрогнули все остальные кхарэны, кроме Фласутты, которая, кажется, вообще ничего не заметила.

Похоже, эмоциональные отголоски удовольствия Иштил почувствовали все… Ирвинд, саркастически улыбаясь, смотрел на окончательно обалдевших кхарэнов и прикидывал, кто же из них может стать нормальным источником информации. И в этот момент почувствовал присутствие Энри — похоже, тот находился вне первого слоя реальности. Ходил на консультацию с Тьмой?