Скверная голубая кровь (ЛП) - Станич К.М.. Страница 60

— Не то чтобы это тебя касалось, — он окидывает меня критическим взглядом, — но да.

— Но она не собирается бросать своего мужа ради тебя? — папа ничего не говорит. — И тебя не беспокоит, что ты замешан в её измене? — на этот раз он злится и откладывает вилку. Он смотрит на меня с глубоко посаженной хмуростью на лице, которая мне не нравится. Чарли никогда так не хмурится на меня; я виню Дженнифер. — Она бросила нас, и она оставила меня на остановке, потому что я была неудобна. Пап, это отстой.

— Марни, достаточно.

Поджав губы, я откладываю вилку, откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

— Честно говоря, я бы хотела никогда больше её не видеть. Я отклоню её летнее приглашение. Если только её приглашение не означает, что я смогу встретиться со своей сестрой, тогда я подумаю об этом. — Судя по тому, как папа смотрит на меня, я предполагаю, что — это нет. — Тогда ответ — нет. Эта женщина — трусиха, которая отказала мне в отношениях с единственным братом или сестрой, которые у меня когда-либо будут.

Чарли морщится.

— Тогда ладно, Марни, не езжай. Но я взрослый мужчина, и если я хочу иметь отношения с твоей матерью…

— Дженнифер, — поправляю я, и он вздыхает.

— С Дженнифер, тогда я так и сделаю. И тебе это не обязательно должно нравиться, но ты можешь, по крайней мере, относиться к этому с уважением.

Никто из нас не разговаривает до конца ужина, и когда возвращаюсь домой, я запираюсь в своей комнате и играю на арфе до восхода солнца.

К чёрту Дженнифер.

Она не хотела быть моей мамой, когда я нуждалась в ней, так что сейчас я не заинтересована в том, чтобы она была рядом.

После этого в доме царит такое напряжение, что я почти испытываю облегчение, когда Эндрю заезжает за мной на своём лимузине, и мы возвращаемся в Бёрберри.

Вернувшись, я сразу же приступаю к работе, погружаясь в учёбу и следя за тем, чтобы мои оценки оставались на высоком уровне. Я также прилагаю дополнительные усилия к тому, чтобы проводить каждую свободную минуту с одним из парней-Идолов. Тристан… сложный человек. Мы отлично провели время в Париже, и я чувствовала, что мы действительно добиваемся прогресса, но теперь, когда мы вернулись в кампус, он стал замкнутым и странным.

С Кридом и Зейдом гораздо проще, и, хотя я думаю, что они немного шокированы, увидев меня открытой и всепрощающей, они тоже начинают неохотно искать моей компании. В конце недели, когда я пишу Лиззи и рассказываю ей о Тристане, она странно молчалива. Она даёт мне несколько коротких, отрывистых ответов, но на этом всё. Её чувства к нему, кажется, так же сильны, как и всегда, и по какой-то причине это меня беспокоит. Я не знаю почему, но так оно и есть, и мне это не нравится.

Миранда тоже ведёт себя немного странно, задаёт мне всевозможные вопросы о том, что я делаю с парнями. Она не настолько глупа, чтобы думать, что я действительно простила их, но, к её чести, я думаю, что она, возможно, немного беспокоится о том, что я могу сделать с её близнецом. Я даю ей самые лучшие ответы, на которые только способна, и надеюсь, что она сможет простить меня, когда придёт время.

На следующих выходных Миранда говорит мне, что Крид украл ключ от легкоатлетического центра, чтобы он мог пользоваться гидромассажным джакузи. Технически, это только для студентов-спортсменов, которым нужно тепло, чтобы размять больные мышцы, и его использование должно быть одобрено школьной медсестрой.

Когда я нахожу его там, он просто нежится в пузырях с закрытыми глазами. Я ничего не говорю, бросаю полотенце на ступеньки и забираюсь внутрь. Он слышит плеск моей ноги, ударяющейся о воду, и стонет.

— Миранда, я сказал, что ты можешь воспользоваться ей позже. Какая часть… — он замолкает, когда открывает глаза и видит меня там, погружённую по колени и стоящую на круглом сиденье скамьи. Я погружаюсь в тепло, в то время как веки Крида опускаются до своего обычного полуопущенного состояния. — Ну, привет. — Этот парень звучит так непринуждённо и бесцеремонно, как будто ему наплевать на всё на свете. Я бы хотела, чтобы моя жизнь была такой. Почти уверена, что его тоже не такая, но, по крайней мере, он хорошо притворяется.

— Ты же не возражаешь, если я присоединюсь к тебе, верно? — Крид пожимает своими бледными плечами, и я не могу оторвать взгляда от изящных линий его груди. У него действительно красивое тело. — Ты ведь сейчас ни с кем не встречаешься, не так ли?

— А тебе-то какое дело? — отвечает он мягко, без жестокости. Именно такой он и есть — беззаботный, ленивый и надменный.

— Просто любопытно, не будет ли преследовать меня какая-нибудь сердитая девушка из Голубой Крови за то, что я нахожусь полуголой в джакузи с её парнем, — говорю я, и одна из бровей Крида приподнимается.

— Полуголой? — говорит он, сузив глаза до щёлочек. — Если ты думаешь, что я только наполовину обнажён под всеми этими пузырями, то ты даже более наивна, чем я думал.

Мой рот приоткрывается, когда Крид ухмыляется мне, и я тут же опускаю глаза, пытаясь хоть мельком увидеть… Полагаю, он решает, что туманных намёков недостаточно, и встаёт, демонстрируя мне всю свою, гм, красоту.

«Святое ёбаное дерьмо», — думаю я, когда Крид обходит скамейку, чтобы сесть поближе ко мне. Мы не совсем соприкасаемся, но мне кажется, что так оно и есть, особенно зная, что на нём вообще ничего нет.

— А если тебя застукает здесь сотрудник? — я задыхаюсь, пытаясь не думать о приятной, твёрдой длине его члена… Нет. Нет, нет, нет. Я с усилием вытаскиваю свой разум из этой сточной канавы.

— Тогда я встану, покажу им всё, и им будет так некомфортно видеть член студента, что они отпустят меня с одним-двумя замечаниями. — Он так уверен в себе, что мне хочется понаблюдать за ним. Но я здесь не для этого. Я пытаюсь восстановить отношения, которые были у нас в прошлом году. — Что я хочу знать, так это почему ты здесь, а твой парень нет.

— Парень? — спрашиваю я и думаю о Виндзоре на долю секунды раньше, чем о Заке. Почему и как это происходит, я не уверена, но это выводит меня из себя. — У меня нет парня.

— Ты целуешься с Заком Бруксом просто ради забавы?

— Я поцеловала тебя ради забавы в прошлом году, — отвечаю я, и это неподходящая тема для обсуждения, потому что Крид немедленно замолкает. Мы сидим там вместе, среди жары и пузырьков, оба уставившись в разные стороны. Когда он снова смотрит на меня, то подпирает пальцами подбородок и смотрит на меня сверху-вниз, как будто допрашивает.

— И вообще, почему ты со мной разговариваешь? Ты сказала, что скучала по мне. Отлично. Но не притворяйся, что ты переживаешь из-за того, что произошло.

— Я наказала тебя, — говорю я ему, и он съёживается. Он знает, что я говорю о дневнике и об электронном письме его матери. — Теперь мы квиты. Я хочу двигаться дальше, Крид. Твоя сестра — моя лучшая подруга, а твоя мама — мой спонсор, и… нам было очень весело вместе, так ведь? — он ничего не говорит, просто пристально смотрит на меня. — Что я пытаюсь выяснить, так это когда это изменилось для вас троих. Сначала я могла бы сказать, что ты действительно ненавидел меня за то, кем я была и за что выступала. Но я думаю, что после того, как ты заключил это пари и начал проводить со мной время, всё изменилось. Теперь мне интересно, не отталкиваете ли вы трое меня в этом году, чтобы защитить.

Крид фыркает, но не отвечает, и я внезапно чувствую себя взвинченной, как будто я что-то заподозрила.

— Вот почему ты такой замкнутый, странный и подлый, но также и поэтому ты не набросился на меня со всем, что у тебя есть. Какая-то часть тебя, даже если она спрятана глубоко внутри… может быть, не ненавидит меня так сильно, как тебе хотелось бы?

Он игнорирует меня, но я внезапно начинаю дрожать и покрываюсь потом. Это правда, не так ли? Как бы тяжело мне ни было изображать интерес, не испытывая истинных чувств, у них была такая же проблема в прошлом году. Это, блядь, отстой. Если бы здоровье моего отца не было поставлено на карту, если бы моя учёба в Бёрберри не была… остановила бы я пари с Харпером прямо сейчас? Внезапно это кажется излишеством. Я почти рада, что нет возможности отказаться от него. Этим парням нужен урок, чтобы пройти полный круг.