На зависть Идолам (ЛП) - Станич К.М.. Страница 17

Мы заканчиваем нашу игру, и Зак очень близко по очкам, но всё же обыгрывает Виндзора.

Всё это забавы и игры, пока принц не проигрывает, и я вижу, как сжимается его челюсть. В его взгляде мелькает тьма, которую я узнаю по тому времени, когда он пытался заставить меня подбросить наркотики Тристану, или, когда он разговаривал со мной во время ареста Бена Трешера. Он замечает, что я наблюдаю за ним, и вместо того, чтобы отрицать это, подходит прямо ко мне и наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.

— Я говорил тебе, что я чёртов, ужасный придурок, — шепчет он, а затем кусает мочку моего уха. Я так поражена, что подпрыгиваю и вскидываю руку, чтобы прикрыть ухо. А после я бью его по лицу, и он стонет, прикрывая рот рукой, плечи трясутся от смеха. Когда он отодвигает руку, появляется немного крови. — Кажется, я только что порезал губу о свой зуб.

— Прости, — стону я, но Виндзор только ещё немного смеётся и, извинившись, уходит приводить себя в порядок в уборную, в то время как остальные из нас собираются вокруг стола, чтобы съесть бургеры из огромной стопки на серебряном блюде, картошку фри с десятков красных и белых бумажных подносов и газировку из стаканчиков с напечатанным сбоку логотипом боулинга.

Это настолько далеко от привычной роскоши академии Бёрберри, насколько это вообще возможно.

Беседа лёгкая, непринуждённая, но приятная.

Я думаю, мы всё ещё пытаемся понять, как взаимодействовать друг с другом.

К тому времени, когда подают торт, обстановка уже не такая неловкая, и, передавая Криду бумажную тарелку с большим куском торта, я понимаю, что мне на самом деле весело. Честно говоря, это, возможно, один из лучших дней рождения, которые у меня когда-либо были. Я даже на время забываю о Дженнифер, стоящей в углу, как изгой. На этот раз социальным изгоем здесь являюсь не я, а она.

Папа дарит мне ещё один сентиментальный предмет, который заставляет меня плакать: большую красивую рамку, которую он сам сварил, заполненную нашими фотографиями, начиная со дня моего рождения, и включая по одной на каждый последующий день рождения. Я так счастлива от этого подарка, но в то же время я в ужасе.

Он думает, что умирает.

Я не хочу об этом думать.

Я роюсь в других подарках и нахожу — что неудивительно — множество смехотворно дорогих вещей, таких как флакон духов от Клайва Кристиана «Империал Маджести», который стоит целых двенадцать тысяч за унцию. Миранда подарила мне их. Я почти задыхаюсь и умираю, когда она опрыскивает меня ими, словно наблюдая, как в воздухе вокруг меня расплываются долларовые купюры. Честно говоря, пахнет восхитительно.

Груда необычных подарков — обувь, одежда, украшения, новый чемодан (Эндрю, должно быть, стыдно из года в год видеть мою потрёпанную спортивную сумку) и другие разнообразные предметы — лежат в конце стола, когда я беру маленький чёрный атласный конверт от Виндзора.

— Это всего лишь мелочь, — говорит он, подпирая подбородок рукой, его карие глаза блестят, когда я отрываю клапан и нахожу… ключ на блестящем розовом брелке «Принцесса». Мои глаза сужаются, в то же время моё сердце колотится как сумасшедшее. Почти уверена, что у меня даже трясутся руки.

— Принцесса? — говорю я, а он просто смеётся, жестом предлагая мне покопаться в конверте.

Внутри лежит документ на машину с моим именем.

Мои глаза расширяются, а затем я встаю и выбегаю на улицу.

Там стоит грёбаный розово-золотой «Мазерати» с откидным верхом и бантом на капоте.

— Виндзор, — начинаю я, когда папа выбегает следом за мной. У него отвисает челюсть, когда он видит машину. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на принца, который стоит, засунув руки в карманы брюк, его рыжие волосы, как всегда, торчат спереди. Он приятно улыбается, как будто рад, что я взволнована, но в то же время как будто в этом нет ничего особенного. У него также есть… Я не хочу сказать самодовольство, но самоудовлетворение, как будто он хотел быть уверенным, что у него самый большой подарок, и он получает от этого удовольствие. Хм-м.

— Серьёзно? — Миранда кашляет. — Ты непревзойдённый мудак. — Последнюю часть она бормочет себе под нос, но я всё равно её слышу.

— Я не могу её принять, — шепчу я, переводя взгляд с него на машину.

— Не можешь? — спрашивает он, слегка притворно нахмурившись. — Это очень плохо. Мне пришлось специально заказывать этот цвет. Я не могу её вернуть. — Он улыбается мне, и в этом выражении лица есть что-то не совсем идеальное, почти небрежная ухмылка, которая мне нравится. Я прикусываю нижнюю губу и прижимаю ключи к груди. — Всего одна поездка на ней, а после я продам его на eBay?

— Одна поездка, — шепчу я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Чарли. Он всё ещё разевает рот, вероятно, пытаясь прикинуть, сколько стоит машина. Моё предположение: больше, чем стоит наш арендованный дом. — Ничего, если я возьму её на прокат? Я имею в виду, всего один разок, потому что я не могу принять такой щедрый подарок…

— Я… — папа вздрагивает, а затем поднимает руки в знак капитуляции. — Почему бы и нет, чёрт возьми?

Схватив Миранду и Эндрю за руки, я тащу их вниз по ступенькам и направляюсь к кабриолету с откидным верхом, проводя рукой по блестящей розово-золотой краске. Святое дерьмо, святое дерьмо, святое дерьмо.

— Езжай медленно! — кричит папа. — И пристегните ремни безопасности!

Летом я прошла обязательный курс по вождению, сдала экзамен и сдала его успешно. Теперь у этой девушки официально есть водительские права.

Я выдвигаю своё сиденье вперёд, чтобы Эндрю и Миранда могли забраться на заднее сиденье. Виндзор даже не открывает свою дверь, просто перепрыгивает через неё. Он наклоняется вперёд, срывает гигантский белый бант с капота и откидывается на спинку сиденья.

— Сколько она стоила? — шепчу я, заводя машину, и группа Зейда «Afterglow» начинает играть. Ухмыляясь, я включаю звук погромче и слегка машу остальным, прежде чем отъехать с места. Я не могу оставить её себе. Это уже слишком. Это слишком экстравагантный подарок для друга. — Нет, подожди, не говори мне. Просто… продай её и сделай пожертвование на указанную сумму.

— Я сделаю пожертвование туда, куда ты захочешь, на сумму, которую я заплатил за кабриолет, если ты оставишь его.

Виндзор смертельно серьёзен, прислонившись к своей двери и наблюдая за мной, ветер треплет его рыжие волосы.

— Но… почему? — спрашиваю я, как раз перед тем, как мы выезжаем с парковки. Я знаю, что Миранда и Эндрю слушают, но ничего не могу с собой поделать. — Почему ты купил её для меня?

— Почему? — эхом отдаётся Виндзор, как будто я сошла с ума. Он выглядит озадаченным, когда протягивает руку и освобождает прядь волос, прилипшую к моим блестящим губам. — Потому что вы этого заслуживаете, миледи.

Глава 7

Первый день моего третьего курса в Подготовительной Академии Бёрберри, как обычно, начинается с долгой поездки на машине. Что необычно в этот раз, так это то, что я сама веду машину. «Мазерати», которую купил мне Виндзор. Не поймите меня неправильно: я чувствую себя придурком, разъезжая в таком дорогом автомобиле, но принц действительно сделал щедрое пожертвование в мою любимую благотворительную организацию. Кроме того, невежливо отказываться от подарка, сделанного с заботой.

Всё это и… Я хотела оставить её. Делает ли это меня эгоисткой?

— Ты наименее эгоистичный человек, которого я когда-либо встречала, — заявляет Миранда с пассажирского сиденья, и принц бормочет своё согласие у неё за спиной, большая часть его внимания сосредоточена на телефоне. Голос Миранды звучит почти возмущённо, её белокурые волосы развеваются на ветру, когда мы едем по прибрежному шоссе на юг, к академии.

Они с Кридом — вместе с остальными — провели в Круз-Бэй последние два дня, но, в отличие от остальных, ни у Виндзора, ни у близнецов Кэбот нет машины. После того, как я потопила «Бентли Бентайга» Крида, ему не дали замену. Кэтлин Кэбот — суровая хозяйка. И Виндзор… Я не могу забыть, как выглядело его лицо в зеркале заднего вида по дороге в Роял Поинт; он либо не может, либо не хочет садиться за руль.