На зависть Идолам (ЛП) - Станич К.М.. Страница 45

— Знаешь, что Джон сказал мне сегодня? — говорит Эндрю, засовывая руки в карманы и вздрагивая, когда белый пух оседает на сады. Снегопад пока не настолько густой и обильный, чтобы доставлять удовольствие, но он приближается. Каждый ученик Бёрберри молится, что снега будет достаточно, чтобы можно было кататься на санках.

— Если глобальное потепление реально, то почему на улице так холодно? — передразнивает Миранда, драматично закатывая глаза. — Мы все слышали его сегодня. По крайней мере, мисс Фелтон отстранила его от занятий в школе за то, что он сорвал лифчик с бедной первокурсницы. Он такой засранец.

— Все определились с тем, чем будете заниматься зимой? — спрашиваю я, прерывая разговор. Последний человек в мире, о котором я хотела бы говорить — это Джон Ганнибал. Он кусок дерьма, человек, и политика его отца — отстой, вот и всё. — Потому что вы знаете, что я еду с оркестр, верно?

— Куда бы ты ни отправилась, парни последуют за тобой, — говорит Эндрю почти с тоской. Он откидывается на спинку стола для пикника и смотрит на кружащиеся хлопья, натянув белую шапочку на уши. — Я вне себя от ревности. Я бы хотел, чтобы парни ходили за мной по пятам, как потерявшиеся щенки.

— Они бы так и сделали, если бы ты просто позволил своему уродскому флагу развеваться, — упрекает Миранда, останавливаясь, когда появляются Лиззи и Тристан, выходящие из дверей здания часовни. Ох. Моё сердце бешено колотится, когда я вижу их вместе, но я не обращаю на это внимания. Как я уже сказала, я должна позволить пазлам сложиться так, как они могут сложиться. Я не занимаюсь саботажем.

В День благодарения мы все вместе ели в столовой, и кухонный персонал академии приготовил довольно традиционное блюдо. Лиззи тогда тоже сидела рядом с Тристаном, и мне пришло в голову, что она действительно добивается его. Она прилагает усилия. И всё же она по-прежнему носит своё обручальное кольцо. Она так же, как и Эндрю, разрывается между реальностью и далёкой мечтой.

Я немного отважный оптимист: я всегда выбираю мечту.

— Тристан, ты собираешься в поездку в Сан-Франциско или… — начинаю я, замолкая и плотнее кутаясь в одну из толстовок Зака. Он случайно оставил её в моей комнате, и что ж, она большая и мягкая, и я слишком люблю его запах, чтобы вернуть её обратно. Грейпфрут и мускатный орех — вот что мне это напоминает.

— Еду в Сан-Франциско, — отвечает он, и Лиззи прикусывает губу.

— А я иду на зимний бал, — говорит она с лёгким вздохом. — Мой папа оформил пропуск для посетителей, чтобы Марсель мог сходить со мной. — Кажется, она не особенно рада этому, и я замечаю, как напрягаются плечи Тристана.

Он проходит мимо неё и выходит из-под навеса, чтобы взглянуть на сумеречное небо и кружащийся снег.

Мгновение спустя выходит Зак, замечает меня в своей толстовке с капюшоном и, ухмыляясь, подходит, чтобы сесть рядом со мной. Даже в украденной толстовке я всё равно мёрзну, поэтому прижимаюсь к нему и в конце концов оказываюсь между его ног, его большое, тёплое тело прижимается к моему. Так мне больше нравится, когда меня поглощает Зак в своём тяжёлом зимнем пальто.

— Нам нужно купить тебе новую куртку, — говорит он, но мы оба знаем, что у меня уже есть одна, которую Миранда купила мне в прошлом году. Я просто предпочла надеть его толстовку с капюшоном, вот и всё. — Не то чтобы я возражал, что ты надела мою толстовку. — Он смеётся и прижимается носом к моему уху, вызывая у меня серьёзную стаю бабочек, целый рой. Его мускулистые руки обхватывают меня, крепко сжимая, и я расслабляюсь в них.

— Ты собираешься в путешествие по Сан-Франциско? — спрашиваю я, и Миранда драматично вздыхает.

— Эй, ты, сумасшедшая, — говорит она, подходя и становясь передо мной, выглядя как модель со своей копной блестящих волос, дизайнерским лыжным костюмом и ярко-розовой курткой. Она указывает на меня и тычет пальцем в лоб. — Я же говорила тебе: куда бы ты ни отправилась, ребята последуют за тобой, перестань их спрашивать.

— А ты? — спрашивает Зак, потому что Крид не единственный, кто знает о поцелуе между мной и Мирандой. Так или иначе, они все знают, и они чертовски завидуют этому. Может быть, они видят в ней серьёзную угрозу?

— Конечно, я еду в Сан-Франциско, — усмехается она, проверяя время на своих часах. — Это право третьего курса. — Она опускает руку и смотрит на меня. — Уже почти пора собираться. То есть, если ты не хочешь выйти на сцену с растрёпанными волосами и плохо нанесённым макияжем.

— Ну разве ты не прелесть? — поддразниваю я, зачерпывая немного снега и бросая в неё.

— Нам нужно успеть на шоу талантов, — говорит Тристан, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нас, засунув руки в карманы своего серого шерстяного пальто. — Это крайне важно.

— Вы, ребята, что-то запланировали, — догадываюсь я, оглядываясь на Зака, но он ничем не выдаёт себя. Его лицо выглядит таким же, как всегда, серьёзным, глубоким и мрачным. Я протягиваю руку и дёргаю за прядь его каштановых волос, но он просто поднимает брови и ничего не говорит.

Я думаю, это не имеет значения.

Я всё равно всё выясню.

Зрительный зал переполнен, но в толпе чувствуется общее раздражение. Посещение обязательно, но всем хочется просто поваляться в снегу. Меня это не беспокоит. Я просто использую это шоу как баллы интересов при подаче заявления в колледж, а также для подготовки к зимнему концерту. На следующей неделе я уезжаю на соревнования Чирлидеров в Лос-Анджелес, так что не смогу играть на арфе все выходные.

Часть меня задаётся вопросом, не стоит ли мне уйти из команды. Я не особенно увлекаюсь чирлидингом или спортом в целом, но это хороший способ оставаться в форме, и это действительно добавляет интереса к моему резюме. В любом случае, несмотря на то, что половина девушек в команде — члены Компании, которые ненавидят меня и моих парней, я не могу бросить тренера Ханну и остальных прямо перед нашим первым настоящим соревнованием.

Мы провели несколько местных мероприятий, но пока не вернулись ни с какими медалями или трофеями. Я не думаю, что в этот раз всё будет по-другому, но с начала третьего курса мы стали намного лучше, так что кто знает?

Зейд — один из первых исполнителей, вышедших на сцену, и публика встречает его довольно тепло. Отчасти, я уверена, это из-за его одежды: эти кожаные штаны, обтягивающие его задницу, как вторая кожа, и свободная рваная майка с логотипом какой-то старой группы спереди. Может, он и играет на акустической гитаре, но выглядит так, словно готов к рок-концерту.

Я крадусь из-за кулис и стою на краю зрительного зала, моё сердце поёт, когда он играет свою песню перед всей школой. Бекки выкрикивает какую-то чушь из-за занавески, но я не позволяю её словам беспокоить меня, потому что в них слышен оттенок ревности. И Зейд… он сказал мне, что любит меня, правда?

Эти несколько слов — огромная вещь. Они чертовски много значат.

Непосредственно перед тем, как покинуть сцену, Зейд подмигивает мне и целует, отвешивает поклон и покидает сцену слева.

Я поднимаюсь сразу после него, так что мне приходится пробираться за кулисы до того, как арфу выкатят на место, и я выхожу перед толпой под смешанный свист и одобрительные возгласы. На данный момент это не имеет значения. Я к этому привыкла. Первые несколько раз, когда я играла после инцидента на первом курсе, было тяжело, но становилось всё легче и легче, и я знаю, что не могу позволить страху помешать мне заниматься тем, что я люблю.

Итак, я сажусь на этот табурет и провожу пальцами по струнам, закрывая глаза и позволяя мелодии плыть в воздухе, подобно снежинкам, кружащимся с эбеново-тёмного неба снаружи. В воздухе повеяло резким похолоданием, из-за чего мир кажется намного более ярким. Иногда, когда я играю на арфе, мне кажется, что я создаю звук из воздуха, заправляя случайные ноты в ткацкий станок, пока не создам что-то совершенно новое.

Как это часто бывает, я отвлекаюсь, перебирая струны, слегка покачиваясь в такт музыке. Из-за кулис доносится какой-то шум и движение, очень отчётливое ворчание и какие-то споры, но я ни на что из этого не обращаю внимания. Я нахожусь в той части песни, где темп ускоряется, и мне кажется, что я щекочу инструмент, заставляя его смеяться и петь каждым движением моих пальцев.