Элиза и ее поклонники - Адамс Дженнифер. Страница 7

– Трудно сказать. Города я еще толком не видел. Мы ведь только взглянули на него с горы незадолго до того, как начался дождь.

– Завтра мы это поправим. Пойдем, как полагается, к бювету за Коллегиальной церковью. Будем пить горячую воду – пренеприятную на вкус, однако весьма полезную – и смотреть на дам, занятых тем же. Потом я покажу тебе курзал, где вечерами устраиваются балы. Жаль, что ты не играешь. Мы могли бы заглянуть в тамошнее казино и испытать наше счастье…

– Франц, ты ведь знаешь…

– Да-да.

Несколько лет назад дядя Филиппа проигрался в двадцать одно и покончил с собой. Тогда молодой барон поклялся держаться в стороне от азартных игр, о чем Франц не мог не жалеть, ибо находил, что посещать игорные дома одному не так весело, как в компании. Однако он уважал решение друга. «Я найду, с кем разделить эту радость баденской жизни. И прочие радости тоже», – подумал он, а вслух произнес:

– Надеюсь, ты не станешь возражать, если я…

– Конечно же нет. Ведь мы с тобой не сиамские близнецы, которым ни на минуту нельзя разлучиться. И ты не обязан меня развлекать. Я в состоянии сам о себе позаботиться, – промолвил Филипп и, сделав большой глоток, стал с интересом оглядывать залу.

Франц улыбнулся.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Я просто хотел убедиться, что ты не будешь в обиде. Видишь ли, в ближайшее время я, возможно…

Он многозначительно поднял брови. Друг должен был его понять.

– Что ты задумал? – спросил тот настороженно.

– Я собирался кое-кого навестить.

Филипп усмехнулся:

– Новая интрижка? Уже?

– И вовсе даже не новая. Я знаю Эмми с прошлого лета.

– Эмми? Так-так… Смотри не попадись, как с Магдаленой.

– Тут совсем другое дело, – отвечал Франц с блаженною улыбкой. – Эмми – вдова и охотно принимает меня при соблюдении некоторых предосторожностей. Вдовья жизнь не сахар. Для женщины, которая потеряла мужа, а нового искать не намерена, ночи бывают длинны и холодны.

– Это летом-то? Сомневаюсь, – возразил Филипп, скептически глядя на друга. – Так или иначе, ты, по-видимому, решил сделаться благодетелем старой дамы?

– А кто тебе сказал, что она стара? Эмми не старше нас, хотя и успела овдоветь.

– Да неужели? – притворно удивился Филипп.

– Между прочим, я мог бы узнать, нет ли у нее подруги, которая тоже вдовеет, – предложил Франц.

Филипп, смеясь, покачал головой.

– Поверь мне, до сих пор я сам благополучно находил себе таких вдовушек.

– А может быть, ты, вместо того чтобы весело проводить время, уже обзавелся невестой с положением? – продолжал любопытствовать Франц.

«С тебя станется, – подумалось ему. – Ты малый серьезный и целеустремленный. В долгий ящик ничего не откладываешь. Хорошее место, которое ты наверняка скоро получишь, позволит тебе содержать семью».

– Вот уж нет, друг мой, – возразил Филипп. – На сей счет ты можешь быть спокоен. Я не намерен так рано взваливать на себя иго супружества. Мне хочется еще пожить в свое удовольствие.

– Ха! – воскликнул Франц с удивлением. – Недавно Элиза сказала в точности то же самое!

– Твоя сестра?

– Да. Отец стремится выдать ее замуж как можно раньше и как можно выгоднее, а она говорит: «Сперва я хочу пожить в свое удовольствие». Полагаю, под удовольствием она подразумевает танцы и кокетливую болтовню. Ха-ха! О чем еще может знать барышня? Кстати, что ты о ней думаешь?

Этот вопрос застал Филиппа врасплох. Он растерянно поглядел на друга поверх краев кружки, которую поднес было к губам, чтобы сделать глоток.

– А что я могу думать о ней? Она… э-э… Милая барышня.

– Восторга в твоих словах не слышно.

Филипп поставил кружку на стол.

– Разве я непременно должен быть в восторге от твоей сестры? Прости, но столь юные, даже еще не вполне взрослые дамы – не то общество, к которому я привык.

– Пока не привык, так скоро привыкнешь, – засмеялся Франц. – На балах и концертах вокруг нас будут роиться целые толпы таких созданий. Тебе придется даже танцевать с ними. Поверь, в этом нет ничего неприятного.

– Не говори со мной так, будто думаешь, что я ни разу не касался женщины.

– Как можно! Ты времени зря не теряешь – в этом я уверен. Однако благородные девицы, приезжающие летом на воды, – статья особая. – Франц поджал губы и тоненько пропищал: – О, благодарю вас, сударь! А я и не заметила, как потеряла этот платочек. – Он часто заморгал и тем же голосом прибавил: – Не изволите ли теперь на мне жениться?

Филипп от души расхохотался.

– Если так, то я буду осторожен.

– Это и есть мой тебе совет, – кивнул Франц. – Ну? По второй кружке? И может быть, спросим себе чего-нибудь поесть?

– Почему бы и нет? До ночи еще далеко.

Прежде чем ночь успела наступить, Филипп решил идти домой. Франц не возражал: ему самому нельзя было явиться к Эмми слишком поздно. Она могла лечь спать и не услышать тихого стука в деревянный ставень.

Перед гостиницей «Лис» друзья попрощались.

– Спасибо, что понимаешь меня, дружище, – сказал Франц.

Филипп только подмигнул ему, улыбнулся и зашагал в направлении летнего дворца фон Фрайбергов.

Несколькими минутами позже Франц вошел во двор маленького домика. Покойный супруг Эмми держал здесь столярную мастерскую вместе со своим братом. Так как дело не перешло в чужие руки, вдова не была вынуждена искать себе новое жилье.

Двор не освещался. Что-то царапнуло Франца по ноге. «Надеюсь, это одна из кошек, которых Эмми кормит. Только бы не крыса!» – подумал он и стал осторожно пробираться вдоль стены. Вот его рука нащупала ставень. Он прислушался. Все было тихо, и даже слабый свет не пробивался между досками. Неужели Эмми уже уснула?

«Тук. Тук. Тук. Тук-тук», – тихо постучал Франц и, подождав немного, повторил сигнал – теперь чуть громче. Снова ничего. Быть может, Эмми не получила письма, которое он отправил ей по приезде в Баден? Что, если она переехала на другую квартиру? Впрочем, нет, об этом она написала бы ему в Гейдельберг. Там он мог свободно переписываться с кем пожелает – не то что в замке у родителей.

– Так и будешь стоять в темноте до утра или все же войдешь? – спросил вдруг женский голос.

Только теперь Франц заметил чуть поодаль открывшуюся дверцу и силуэт, чернеющий в тусклом свете. В мгновение ока он приблизился, скользнул в дом и, лишь только дверь затворилась, обнял свою подругу. На ней была только тонкая бумажная рубашка, сквозь которую ощущалась зазывная мягкость ее теплого тела. Губы Франца нашли губы Эмми, а его ладони принялись ощупывать все то, о чем он с таким удовольствием думал, находясь в Гейдельберге.

Ответив на поцелуй, Эмми крепко обхватила Франца обеими руками, прижалась к нему и тихо застонала.

– Идем! – скомандовала она, внезапно выпустив его.

Он проследовал за ней в спальню, на широкую добротную кровать. Столяр трудился на совесть, изготовляя супружеское ложе для себя и для своей жены, которая вот уже два года спала здесь одна. За исключением тех летних ночей, когда ее посещал молодой граф.

В комнате горела всего одна тусклая свеча, но Францу не нужно было видеть Эмми. Он чувствовал ее красоту.

– Я скучал по тебе, – прошептал он.

Она торопливо помогла ему освободиться от одежды, после чего сама скинула рубашку через голову и, представ перед ним нагой, требовательно произнесла:

– Не говори ничего. Покажи мне, как ты скучал.

Не заставив себя упрашивать, Франц уложил Эмми на спину и принялся с наслаждением ласкать руками и губами. Он целовал ямочки под ее ушами, шею, плечи, груди. Груди Эмми были чудо как хороши. Прочувствовав ладонями их упругую округлость, Франц прихватил губами сосок – соблазнительную бусинку в нежно-розовом ореоле. Тронул языком и легонько потянул. Эмми вздохнула. Ее опытная рука нашла и погладила его твердый член.

– Не пойму, чего ты ждешь, – сказала она. – Ты ведь уже готов.

Да, он был готов. И если она не хотела медлить…