Выйти замуж за виконта - Джеффрис Сабрина. Страница 33

— Кто эта женщина, с которой говорит Спенсер? — прошептала она.

Капитан Блейкли уже уставился на этих двоих, его челюсть напряглась.

— Не важная персона. Ну, давайте присоединимся к моей жене и леди Эвелине.

Когда капитан Блейкли повел ее обратно к их спутницам, ее сердце упало. Его скрытность сказала ей все.

— Она — его любовница, не так ли?

— Конечно, нет. — Когда Эбби вздернула бровь, он вздохнул. — Хорошо, Женевьева была его любовницей, но уже ею не является, по крайней мере, в течение двух лет. Они теперь просто друзья.

Очень близкие друзья, судя по тому, как фамильярно женщина прикоснулась к нему, и как внимательно Спенсер слушал. Женевьева — у женщины было даже имя любовницы.

Ее горло сжалось. — Почему леди Тиндэйл пригласила ее сюда?

— Леди Тиндэйл вероятно не знает, кем она была для Рейвенсвуда. Женевьева всегда была осмотрительна в своих связях, как и Рейвенсвуд — немногие знали, что она была его любовницей. Кроме того, она теперь замужем за каким–то бароном и весьма респектабельна.

— Да, я вижу насколько она респектабельная.

Он сжал ее руку.

— Право же, Эбби, эта женщина ничего для него не значит.

Однако она в этом сомневалась.

— Даже если это не так, разве я имею право жаловаться? Я хочу сказать, я ведь на самом деле не его жена.

— Вы все еще имеете право на его уважение. Но я думаю, что у вас оно есть. Я бы не стал придавать этому большое значение.

Как она могла? После того, как они достигли их спутниц, девушка даже не могла сконцентрироваться на беседе. Слишком много оставшихся без ответа вопросов изводили ее. У Спенсера и сейчас есть любовница? Он предполагал продолжать посещать ее, пока Эбби притворялась его женой? Она даже не имела право спросить об этом?

Конечно, нет. Но, о, как она хотела спросить.

Эбби вела бессвязную беседу с Блейкли даже после того, как к ним присоединился Спенсер. Но она прервалась, когда оркестр начал играть хорошо знакомый отрывок для котильона.

— О, мне так нравится эта музыка. Ее играли на всех танцевальных вечерах, когда я был девочкой.

— В таком случае, может мы…? — и Спенсер с улыбкой предложил ей свою руку.

Она колебалась. Эта Женевьева все еще была в зале. Что, если Эбби сделает перед ней какую–нибудь ужасную ошибку? Но это была ее любимая мелодия, и она отлично умела танцевать котильон.

— Хорошо — сказала она, опираясь на руку Спенсера.

К несчастью, судьба казалось, полна решимости досадить ей сегодня вечером. Они уже достигли центра зала, когда она почувствовала, как одна из булавок, на которых крепилось ее фишю, упала вниз в платье. Ее усилия в шотландском риле ранее, должно быть, ослабили фишю.

Слишком поздно, чтобы исправить — она отказывалась снова резко остановиться на паркете. Кроме того, конечно одна булавка не имела бы значения для того, как хорошо ее фишю крепилось к платью. Разве нет?

Но когда они заняли свои места в восьмом кругу и начали танцевать, она поняла, что одна булавка могла иметь огромное значение. Каждое движение заставляло ее фишю сползать. Кружевная косынка медленно падала в ее лиф с дьявольским упорством.

Святые небеса, не сейчас. Если бы фишю продержалась до конца танца, Эбби могла бы убежать в дамскую комнату, чтобы поправить ее. Это был единственный возможный вариант. Она не могла подтолкнуть косынку на место, невозможно проделать это тайно в середине танцевальной дорожки. А сделать это, очевидно, было бы почти столь же вульгарным, как и позволить фишю выпасть.

В течение мгновения косынка, казалось, прекратила сползать, и Эбби расслабилась, полагая, что другие булавки остановили падение.

А потом Спенсер закружил ее, и коварный предмет туалета выпрыгнул на свободу. Она попыталась перехватить его, но не успела. В ужасе она наблюдала, как чертово фишю вспорхнуло к полу и приземлилось под мужской туфлей.

На очень гладком полу фишю с таким же успехом могло бы быть россыпью мраморных шариков, поскольку нога мужчины не нашла опоры и выскользнула прямо из–под него. Его партнерша с небольшим криком рухнула за ним. А потом на них обрушилась еще одна пара, пока вся группа танцующих не превратилась в путаницу конечностей и крутящихся голов.

Кроме нее и Спенсера, разумеется. Ему удалось схватить Эбби и сдернуть с дорожки прежде, чем ее могло бы утянуть с остальными.

Теперь он стоял, смотря на других, как будто они все сошли с ума.

— Что, черт возьми…? — проворчал он, протягивая руку, чтобы помочь встать первому упавшему мужчине.

Мужчина подошел с фишю, зажатым в кулаке. С каменным лицом, он протянул косынку Эбби.

Я полагаю, что это ваше, мадам, — сказал он с тем намеком насмешки, присущим, казалось бы, всем английским джентльменам.

Ее унижение было полным.

Схватив фишю, она убежала, проталкиваясь сквозь любопытных зрителей, выражающих неодобрение матрон и многочисленных смеющихся денди. Девушка не могла оставаться там ни минуты, или она умерла бы от стыда.

Она направилась в дамскую комнату, умоляя, чтобы та оказалось пустой. На этот раз ее молитвы были услышаны. Проскользнув в пустую комнату, Эбби упала на стул и начала плакать.

Она не могла сдержать катившихся ручьем слез, и вскоре из–за всего перенесенного унижения они превратились в сильные, надрывные всхлипывания. Ее страдание было настолько полным, что девушка не слышала, как открылась дверь, пока кто — то не вошел внутрь. Почему она не подумала о том, чтобы запереть дверь?

Но это была леди Клара. Женщина бросила на Эбби один взгляд и, заперев дверь, подошла к ней с выражением такого сочувствия на лице, что Эбби заплакала еще сильнее.

— Ну, ну. — Леди Клара опустилась на колени перед Эбби, чтобы сжать ее руки. — Все не так уж плохо.

— Я у–уронила на пол всех т–танцуюших из–за ф–фишю! — прорыдала Эбби. — Что может быть хуже?

— Не всех танцующих, а только несколько человек.

— Это, с таким же успехом, могла бы быть целая страна — прошептала Эбби.

Леди Клара вручила ей носовой платок. — Это не ваша ошибка, дорогая. Эвелина сказала мне, что Рейвенсвуд заставил вас надеть фишю. Если кто–то и должен быть обвинен, так это — он.

— Я–я чувствовала, что она соскользнула…, мне следовало отказаться от танца или … или … что–то еще.

— Это было бы хуже. Вы сделали то, что сделала бы любая на вашем месте — надеялась, что фишю будет держаться и это было лучшее в трудной ситуации.

Эбби подняла лицо к леди Кларе.

— Я выставила себя дурочкой. Я выставила дураком его.

Рот леди Клары вытянулся в неумолимую линию.

— На вашем месте я бы не волновалась о вашем «муже». Он не заслуживает вашего беспокойства после того, как он втянул вас в этот глупый план.

— Н–но он сделал это только, чтобы предотвратить скандал. И вот, я поместила его прямо в середину. Я была самой ужасной женой, какую он мог выбрать, и он тоже знает это, или он не говорил бы с этой… той женщиной.

Леди Клара выглядела озадаченной.

— Какую женщину вы имеете в ввиду?

— Его любовницу. Ну, ваш муж сказал, что она — прежняя любовница Спенсера, но…

— У моего мужа слишком длинный язык — отрезала леди Клара, ее глаза вспыхнули.

— Не упрекайте его. Я поняла, что она кое–что значит для Спенсера только по тому, как она тронула его. Я знаю, что мне должно быть все равно, но… — всхлипнув, она затихла.

Сострадание залило лицо леди Клары.

— О, Эбби, вы бедняжка. Вы любите его, не так ли?

— Нет! Нет, не будьте глупой. Просто, когда я приехала сюда, я действительно думала, что мы женаты, и когда я узнала, что мы не были… — она высморкалась, не заботясь, как это выглядело неподобающе для леди. — И м–мне он действительно нравился, понимаете. Это глупо, но я хотела, чтобы я тоже ему хоть немного нравилась.

— Я думаю, что он испытывает симпатию к вам — его собственным способом. Видит Бог, я всегда считала этого мужчину слишком надменным, но когда он с вами, он… смягчается.