Синдикаты на краю империи (СИ) - Бадевский Ян. Страница 64

— Вы участвовали в таких переговорах? — пытливо смотрю на старика.

— Доводилось.

— Странно, что с такими навыками… вы не востребованы в Фазисе.

Старик пожал плечами и сменил тему.

Оставшееся время я бился над удержанием эмоционального фона. Медитировал и старался не реагировать на замечания Николая Филипповича. Старик доставал меня любыми способами. Рассказывал анекдоты, описывал грудь красивой девушки, проходящей по улице, включал радиоприёмник и менял каналы, задерживаясь на треске и шипении. Всё это выводило из себя, но к концу тренировки я начал привыкать. Когда Алиса вернулась с работы, мы пили чай, обсуждали свежие новости и ничем себя не выдавали. Насколько я понял, старик хотел рассказать о наших тренировках после переезда, чтобы не забивать дочери голову.

— Ещё подумает, что я с тебя деньги беру, — многозначительно подмигнул Николай Филиппович.

И вот я сижу в своей комнате, пялюсь в нишу с Проектором и осознаю, что самодельные каникулы закончились, а завтра в школу. Мне бы хотелось убивать на расстоянии, отправляя к объекту свою проекцию, но пока без шансов. Не дано, и всё тут. Настроение от этого ухудшилось. Есть артефакт, он должен работать… но только не со мной. Могу, наверное, продать. Богатый Род, культивирующий ясновидение, отвалит за эту штуковину немалые деньги…

Вот только не горю я желанием связываться с ясновидцами.

Особенно с клановыми.

И ещё. Мне кажется, история с Чёрным Оком далека от завершения. Революционеры обязательно начнут докапываться до того, что случилось в Никополе. И есть вероятность, что выйдут на след. Ясновидцы ведь пользуются разными техниками, и далеко не всегда им требуется чья-то вещь, чтобы увидеть картинку.

Да, жить в этом мире непросто.

Погода в понедельник, вопреки моим ожиданиям, не испортилась. Даже наоборот. Ветер утих, солнце светило вовсю, люди прогуливались по центральным улицам и сидели в кофейнях.

В гимназии на меня стали смотреть косо.

Прежде всего — учителя.

Срез по теории психотипов не сулил ничего хорошего, и я предсказуемо его провалил, что повлекло за собой пересдачу. Не потому, что я плохо разбирался в природе одарённости, а потому что темой опроса была европейская классификация с альтернативной ранговой системой. По криптоистории я много всего пропустил, но это не помешало наставнику вызвать меня к доске и истязать добрых десять минут, заваливая дополнительными вопросами. А вишенкой на торте стал мастер Мерген, который так обрадовался моему появлению, что нагрузил лишними кругами, растяжкой на столбах и спаррингом с двумя противниками.

Особенность спарринга заключалась в том, что вырубать своих одноклассников я не мог, это запрещали придуманные мастером правила, а был вынужден держать глухую оборону в ожидании свистка. После этого все отправились на обучение новым ударам, а я «отдыхал» в стойке всадника с кирпичами на коленях. Наставник читал лекцию о пользе регулярных тренировок и периодически тыкал мне в рёбра шестом, вынуждая ставить блоки. Всякий раз шест выстреливал быстрее, а в конце урока Мерген добавил вращение, чтобы выбить мне левую опорную ногу. Пришлось держать удар, терпеть боль и молиться на грядущий звонок. Кирпич с моего колена так и не упал, что вызвало одобрительную усмешку на губах садиста.

Я никогда не забывал о том, что мастер Мерген — один из лучших рукопашников страны. Легендарный боец, победа которого на Великом Турнире 1901 года принесла Дому Эфы десять лет величия и славы. Насколько я помню из истории, Турниры были закреплены на законодательном уровне в 1910-м, до этого они проводились неофициально, по устной договорённости кланов. И это означало, что следующая мясорубка запланирована на 1981-й.

Мерген — бес.

И против этого типа на ринге я бы не выстоял.

Как я уже говорил, мой боевой опыт, если суммировать все прошлые жизни, многократно превышает возможности всех, кого я знаю. Проблема в подготовленности тела. Мой носитель усиленно развивается с сентября, тогда как бессмертные воины империи закаливают себя на протяжении веков. И это чувствуется по ударам учителя. Даже нанесённый в четверть силы тычок способен выбить дух из дрища с моим телосложением.

Размышляя о том, как за год-два наверстать десятилетие простоя, я поплёлся на фехтование. Ираклий что-то без устали тараторил под руку. До меня долетали обрывки школьных новостей, рассказ про туриста, которого напоили чачей и обобрали в горах, а потом я внезапно вычленил из этого потока зерно смысла.

— Стоп, — я поднял руку, прерывая дружеские словоизлияния. — Хочешь сказать, что в нашем классе новый ученик?

— Ученица, — поправил Ираклий. — Ты меня вообще слушаешь?

— Конечно, — рассеянно ответил я. — Продолжай.

— Так вот, — Ираклий понизил голос, когда мимо нас прошла свита Барского. — По обмену из Москвы. Говорят, её родители чуть было не вступили в правящий клан. Но потом передумали. И переехали в Фазис. Аня перевелась из гимназии Медведя сюда.

— Аня?

— Ну да.

— И где она? Сегодня никаких новичков я не заметил.

— Потому что они бегают, оформляют документы. После фехтования куратор представит её официально. И с завтрашнего дня Аня будет учиться по полной программе.

— А ты откуда всё это знаешь? — тема меня откровенно утомляла. Я выслушал Ираклия из вежливости, но кучеряшка никак не мог угомониться.

— Игорь сказал. Они с Райнером уже переговорили. И девчонку эту Игорёк видел. Говорит, красивая. Прям ого-го.

— Прям ого-го, — хмыкнул я.

Большинству ребят в нашем классе было по пятнадцать-шестнадцать лет, и тема девчонок была доминирующей. Это можно понять, молодые тела… Я тоже ощущаю на себе гормональные всплески, но держу это под контролем. Чего не скажешь о моих одноклассниках. В последнее время только и слышно разговоров о том, кто кого нахлобучил, кто с кем встречается, кто кому даёт или не даёт.

— Не смейся, — обиделся Ираклий. — Скоро сам увидишь.

Пожимаю плечами и иду в сторону корпуса.

За две тысячи лет я неоднократно переживал юность, все эти ночи без сна, любовь до гроба и прочую чепуху. С каждым перерождением эмоции становились всё более тусклыми, а поступки девушек — всё более предсказуемыми. В конечном итоге, я не планирую тратить своё время на ерунду. Отношения должны быть зрелыми. Ну, а если мне совсем будет невтерпёж с кем-то перепихнуться, всегда есть особы ветреные, не обременённые моральными принципами и запланированными ещё до рождения помолвками с отпрысками других Родов.

Вышло так, что с Аней Строгановой я познакомился до официального представления. Райнер опять куда-то свалил, и девушку нам представила Ирина Аркадьевна, сорокалетняя высушенная дама, мастерски владевшая шпагой. Учителя по фехтованию у нас менялись регулярно — это такой замысел администрации. Специализация наставника диктовала характер обучения. Я сразу понял, что сегодня припасены рапиры и, вероятно, даги.

— Это ваша новая одноклассница, Анна Строганова, — сообщила Ирина Аркадьевна из центра большого фехтовального зала. — Ей разрешили заниматься со вторника, но Аня не хочет пропускать ни одного занятия по холодному оружию. Очень похвально.

Группа пристально изучала новенькую. Особый интерес наблюдался со стороны парней, ведь Аня была стройной, подтянутой, довольно высокой и… хм… обладала грудью уверенного третьего размера. Облегающий костюм лишь подчёркивал её несомненные достоинства. Длинные и ухоженные волосы блондинка собрала в хвост.

— Сегодня запланированы контрольные спарринги, — сообщила Ирина Аркадьевна. — И Аня в них поучаствует.

Взгляд учительницы упал на меня.

— Иванов, — мне показалось, что фехтовальщица злорадствует. — Ты у нас любишь болеть и не посещать занятия. Вот и проверь уровень владения клинком у госпожи Строгановой.

Глава 39

Я вам уже рассказывал про фехтовальную экипировку на арене. Так вот, на спарринге было всё то же самое. Кроме, пожалуй, боевых компонентов. Рапиры у нас были тренировочные — гибкие, лишённые лезвий и снабжённые наконечниками. Даги тоже присутствовали, но без заточки и всяких-разных завитков для ловли вражеского клинка. Защитные костюмы были универсальными, маски и перчатки нам разрешили взять из камер хранения, разбросанных по периметру зала.