Ливонское наследие (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 22

И все изменилось в одночасье при Горбачеве — его идеалы большинство эстонцев не разделяло. А он из-за природного упрямства, как и Пауль, остался коммунистом, хотя, по сути, их взгляды отвечали социалистам, пусть даже левым. Наверное, это правильно — когда обид накопилось много, народам лучше разойтись, остынуть и попытаться на «холодную голову» налаживать отношения, когда уйдет боль и скорбь…

— Странно, став епископом, я почувствовал себя много спокойнее, может быть потому, что уверовал в Бога?! Теперь мне хорошо и спокойно, я на родной земле, хоть и датский принц. Надо отрешится от того своего прошлого, что уже будущее, которого и даром не надо, — Магнус говорил сам с собою, тихонько рассуждая. И сейчас всем сердцем обращался к небесам, желая получить хоть какой-нибудь знак свыше.

Странная метаморфоза — старый атеист за считанные недели превратился в искренне верующего, причем епископа.

Но ответа пока не было…

Июньское небо хмурилось тучами, обычная для Эстонии погода, когда непонятно чего ждать. Утром можно выйти из дома в куртке, днем перейти на футболку и шорты, а вечером может зарядить такой дождь, что одеваешь теплый свитер, да еще накидываешь на плечи плащ.

Рядом так же молча ехал Регенбах, эзельского прелата окружала свита — почти сотня всадников, а с ними груженые повозки направлялись к Ревелю. Рейтары хотя порой и хохотали, но вели себя бдительно — ходили слухи, что шалят на дорогах не просто разбойничьи шайки, а ливонские дворяне озоруют, выдавая грабежи за нападения эстов. А выступления последних можно было ожидать в любой момент — слишком много ненависти накопилось у местных жителей к своим господам.

— Нельзя им восставать, никак нельзя — просто побьют всех безжалостно, а мне люди нужны.

Все дни пребывания в Вике Мангус только и делал, что объезжал замки и селения, стараясь провести политику «умиротворения». В Ляйнемаа епископу верили, тем более даже на дальних хуторах знали о появлении Девы Марии, благословившей молодого епископа — какие только бредни могут ходить в забитом и неграмотном народе. Однако красивый и юный прелат, очень простой в общении, приветливый и общающийся на родном языке эстонцев, стал воплощение культа «справедливого правителя», о котором грезят все народы, но получают или жестоких при деспотии, или вороватых при демократии. И где же им найти мечту своих грез?!

Остается только верить, что такие монархи все же есть, а если их нет, то будут, правда, непонятно когда! А тут вот он идеал — такого поклонения, причем искреннего Магнус не ожидал — столь высоки стали ставки от возложенных на него надежд!

Людей он спасет, и много — вот уже год как в Ляйнемаа бегут эстонцы со всех исторических земель. Война беспощадна, и если ты от нее не уйдешь, то ждет тебя неминуемая погибель от стали или голода, либо рабство. А ведь два года разорения неизбежно приведут еще к мору. Люди недоедают, а потому слабеют и более восприимчивы к болезням. Да, с двух сторон Финский и Рижский заливы, с третьей огромное Чудское озеро — рыба не позволит умирать с голоду, но жить будут впроголодь, потому что нужен хлеб. А вот здесь сплошные проблемы — почвы подзолистые, земля заболочена — большой урожай зерновых не возьмешь.

Картошки еще в помине нет, с Нового Света только прибудет через полвека. Даже если чудом года за три прикупить у испанцев несколько мешков на заказ, то лет двадцать ждать надо, пока на каждом дворе выращивать станут. Недаром в тридцатые годы все три прибалтийские республики называли «картофельными» — урожаи именно картошки позволяли избегать голода и обеспечить пристойное пропитание.

Про помидоры не слышали, а о кукурузе, подсолнечнике и сахарной свекле лучше не заикаться — их сейчас просто нет, к тому же не растут они в Эстонии даже в 21-м веке. Как не всматривался в поля, как не расспрашивал крестьян — о рапсе они не ведали, и идея делать растительное масло, привычное в том же Пылтсмаа, исчезла быстрее, чем призрак «Белой Дамы». И что остается при такой ситуации?

Фосфоритов хоть мягким местом кушай, целые пласты под ногами, сланец ведь везде. Но для изготовления минеральных удобрений, той же фосфатной муки, нужна серная кислота. А промышленное производство при здешних технологиях невозможно по определению, четыреста лет должны пройти. А естественных удобрений, кроме навоза, нет, да и с тем сейчас проблемы большие.

Животноводства ведь нет как такового, война безжалостно истребляет любых хрюшек, овечек, коров — пожирают противоборствующие стороны, не брезгуя гусями, утками и курами. Так что пока мир не установится лет через двадцать пять, любые проекты в этой области накроются тазом, причем не медным, а каменным, как надгробной плитой.

Для надежности!

Остается производство — тут есть шанс заработать копеечку, закупить все необходимое. Но только сейчас он стал отчетливо понимать, что его планам не суждено исполнится.

Проблема в том, что в Ливонии нет металлов от слова «совсем», и практически нет полезных ископаемых, что могли бы дать возможность для промышленного развития. И в этом она единственное исключение в списке из всех европейских стран. Торф, песок, камень, глина и на севере Эстонии сланцы — вот и все кладовые данные природой. Строительство развернуть можно, но не каменным топором лес рубить прикажите?!

Да и стройки ведут в мирное время, а когда идет война, то даже нужника хорошего не поставишь. Стекло можно делать, все необходимое для его производства есть — но тут проблема в кадрах, их просто нет. Дорогой товар производят венецианцы, а они хранят свои тайны. А если он сам начнет учить кадры, то на это лет пять уйдет, без экспериментов и долгой возни тут не обойдется. Но браться за это занятие нужно — стекло все же даст определенный доход, а в его положении это очень важно.

Сланец хорош — но получить сейчас из него, причем только куксерита, а не аргиллита, можно только нефть, смолу и масло — тут возможности есть, да и примитивные перегонные установки соорудить не проблема. Многое даже сейчас можно задействовать, но прибыли никакой все это не даст, одни расходы будут.

Вторая возможность заработать на кораблестроении. Леса хватает, курляндские герцоги свои суда строили, даже в Африку плавали и в Новый Свет, обзаведясь там колониями. Но опять нужны кадры и материалы, то же железо, а оно большие деньги стоит. А медь так вообще не по карману, даже если «маменька», вдовствующая королева, подкинет из Дании сорок тысяч талеров, как обещала, и брат-король отсыплет серебра на бедность. Но этого мало до прискорбия, хватит на три дохленьких мануфактуры, так как нужно их построить, и обеспечить работу бесперебойными поставками сырья — закупки оружия обойдутся намного дороже.

Но даже собственные ружья и пушки нужно ожидать два года — раньше не выйдет. Пока до продажи оружия дело дойдет, бог весть, лет пять, хотя этот бизнес весьма прибыльный.

— Нужны деньги, не меньше полумиллиона талеров. А еще мастера — с ними полная безысходность — и двух десятков нет на все мои владения. И что делать прикажите?!

Магнус с тоской в глазах уставился на хмурое небо, словно ища там ответа на все свои горести, потом перевел взгляд на одинокую башню рыцарского замка — путь в Ревель заканчивался…

Глава 20

— К сожалению, больше шести тысяч трехсот талеров, я вам, брат мой, не заплачу, — Магнус развел руками, с наивной улыбкой посмотрел на совершенно разочарованного торгом ревельского епископа Морица фон Врангеля. Вот уже три часа он старательно сдерживал кипящий внутри гнев — его хотели «развести» на деньги как последнего лоха, «кинуть на бабки», как говорят русские. И при этом клялись именем Христа, пряча коварство, алчность, подлость и гнусную ложь.

Ничего в мире не меняется — любой ухватившийся за власть чиновник старается урвать для себя «сладкий кусок пирога», поправ любые законы, и божеские в том числе.