Ливонское наследие (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 39

Так что собрали всю «неликвидность», что пехоте совершенно не годилась — короткие ручницы и аркебузы, даже обрезанные пищали, распределили их по калибрам, и раздают сейчас по набранным ротам по мере переделки и установки новых замков. Оружейники клятвенно заверяли, что последние «карабины» будут готовы не к весне, а уже к новому году — вот что значит обещание щедрого вознаграждения за срочность.

Так что можно было надеяться, что со временем в его маленькой армии появятся смесь европейских драгун с финскими хаккапелитами…

Глава 34

— И что мы будем делать в таком случае, государь?!

— Пока не знаю, но хорошо понимаю, что «брат» Сигизмунд-Август никогда не признает за мной королевский трон. «Радное» панство ему просто не позволит потерять жирный ливонский кусок, который они не желают пронести мимо своего рта. И учти — как только король получит известие о гибели магистра Кетлера, то вначале придет в недоумение, потом начнет навязывать свое покровительство или мне или Фюрстенбергу, либо начнет искать нового кандидата на вакантную должность ландмейстера.

— А почему королю Сигизмунду-Августу просто не выступить против нас и взять все, что ему понравится?

— Предлога весомого пока у него нет, тоже панство не поймет и с гетманом литовским договориться вначале нужно. А так все удобно — вместо Кетлера ливонцы выберут на лантаге другого магистра, да того же Фюрстенберга, а тот перезаключит соглашение о «покровительстве», но теперь при общем одобрении ландтага. А потом просто отдаст все владения и станет первым герцогом Курляндским.

Магнус остановился, ладони непроизвольно сжались в кулаки, и он заговорил чуть громче, сдерживая гнев:

— Вот только одно «но» имеется — если так дело пойдет, то я выступлю категорически против подобного альянса, и у меня будет множество сторонников, включая рижан, которые недолюбливают поляков. Ведь панство не скрывает желания погрузить свои руки в их туго набитые кошельки, и взять под свои пошлины торговлю.

— Может быть, именно потому польский король отправил по твою душу, государь, убийцу?!

— Скорее, так оно и есть. Я перебрал самые разные варианты, и если исходить из принципа для кого была выгодна моя смерть, то «брат» Сигизмунд остается единственным реальным кандидатом на эту малопочтенную роль. Кандидатуру погибшего Кетлера я не рассматриваю — если исполнитель и он, то заказчики находятся именно в Варшаве. В переписке, что нам досталась, есть глухие намеки именно на такой расклад, но их к делу не пришьешь. А сам магистр уже ничего не расскажет.

Магнус пожал плечами, как бы говоря, что подозревать монарха соседней страны в подготовке преступления можно, вот только рассказать открыто нельзя, нет убойных доводов. Но даже если бы убийца во всем сознался, его слова не могли стать обвинением против короля — слишком большая пропасть между ними, сословное общество, тут ничего не поделать.

— Поляки заняли замки, которые залогом оставил им Кетлер — Бауск, Зельбург, Люцен, Везенборг, Режицу и Невель. Сумма залога десять раз по сто тысяч золотых дукатов, в то время как из королевской казны Кетлеру было выдано на войну двести тысяч талеров, которых уже нет — все ушло на оплату наемников, — Регенбах говорил спокойно, но в голосе чувствовалась явственная тревога. Ландмаршал даже губу прикусил, но продолжил говорить дальше про угрозу с юга, которую многие в Ливонии считали своим спасением, не догадываясь, что их ждет.

— В замки король Сигизмунд-Август направил своих урядников, с полтысячи конных и столько же пеших, над которыми старшими поставлены литовский гетман Ян Ходкевич, стольник великокняжеский, и Юрий Зенович, староста пропойский и цецорский.

— Король просто показывает, на кого куры записаны, торопиться овладеть землями, которые уже считает своими. Да, и миллион дукатов Ливонии не найти — магистр задешево распродавал территории, ему не принадлежащие. Думаю, в ландтаге его действия правильно рассмотрят. На мою мельницу вода упадет, вот только колесо плохо закрутится — у нас войска мало, даже если мы стрелков к весне хорошо подготовим.

Магнус задумался, глядя на карту ливонских земель, где кружками обвел месторасположение польских гарнизонов. Вырисовывалась интересная картина — Невель и Режица, которую латыши именовали в будущем времени Резекне, являлись приграничными крепостями на рубежах московского царства. Иоанн Васильевич такого приближения врага к его границам просто не потерпит, и примет ответные меры.

Любая война неминуемо наступит, если одна из сторон ее всячески провоцирует, а вторая полностью уверена в собственных силах. Тем более, царь опьянен успехами, не осознав, что «дохлый» Ливонский орден совсем не тот противник, чем Польское королевство, которое стоит за спиной великого княжества Литовского. А этот альянс, с учетом помощи от «недобитых» крестоносцев, угроза первостатейная, которую Москва пока не воспринимает всерьез. И если русские войска будут продолжать наступать на Ригу, то попадут в самый натуральный капкан.

— Князь Александр Полубинский с большим отрядом двигается по лифляндским землям, навстречу русским, что собрались в Дерпте и воюют орденские замки. Но один полк московитов сейчас идет на Венден — так что битва между литвинами и московитами неизбежна.

— Сколько сил у литвинов?

— То, что я знаю от наших людей, что пригляд держат, у литвинов собрано до четырех тысяч. Четверть составляют наемники, что нанял виленский пан и жмудский староста Иероним Ходкевич. Остальные шляхта Ковенского, Жмудского и Завилийского повятов, что собралась в поход. Все конные, пять хоругвей «крылатых» гусар, от шести десятков до двух сотен, всего не больше полутысячи. И с ними всяких воинов собрали — ландскнехты, пахолики, слуги воинские, нанятые русские с южных земель. С того же Киева много пришло — несколько сотен.

— Да, драка будет серьезная — русским перевес двойной нужен, чтобы поражение нанести. С меньшими силами поражение возможно, а с равными тут гадать на кофейной гуще.

Магнус тяжело вздохнул — хотелось горячего кофе из турки, но он мог позволить одну чашечку в день, слишком дорогое удовольствие. Есть уже не хотелось, он совершенно отвык от мяса, правда, запах идущий из кухни порой раздражал, тогда все начинали поститься, как и молодой епископ. На себя в зеркало смотреть не хотелось — молодой парень, но весь усох, под глазами опухло, нос вытянулся как у ворона. Но держался, не поддавался искушению, прекрасно понимая, что стоит дать себе поблажку, то рано или поздно поползут слухи, а компрометация была не нужна.

Стоило потерпеть, еще как стоило!

Так как осталось перетерпеть всего четыре месяца, а там можно будет спокойно и от сана отказаться с его изнуряющим тело целибатом. Организм у него ведь молодой, и женщину уже настоятельно требует. А вместо ласки и нежности, получает в ответ тяжелую работу с утра до вечера, с нервотрепкой, и постоянные молитвы много раз днем и ночью. Политикам в его времени было намного легче — лги с телеэкрана, и делай все, что хочешь. Тут такое не пройдет — все на виду, до клеветы дойдет, и голословных обвинений, стоит только хоть малейший повод дать.

А оно такое надо?!

Лучше перетерпеть!

Магнус посмотрел в раскрытое настежь окно — было еще ощутимо тепло, но неотвратимое дыхание осени чувствовалось. Наступило время уборки урожая — люди трудились на полях и огородах, часть набранных кнехтов из эстов распустили на месяц для помощи родным. Да и отдохнут чуток на «гражданке», придут в себя, с девицами праздник отметят.

И хорошо — злее воевать за родную землю начнут с весны, когда поляки в тяжкой силе припожалуют. Мысли вернулись к будущей войне и Магнус повернулся к своему ландмаршалу, что терпеливо молчал, не мешая сюзерену обдумывать сложившуюся ситуацию.

— Что в моем Курляндском епископстве?