Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич. Страница 88

— Что такое?

— Посвети на шею!

Я выполнил распоряжение напарника, присмотрелся и сразу заметил две темно-синих отметины на мертвенно-бледной коже.

— Чтоб меня разорвало! — охнул крепыш. — Здесь был вампир!

По спине пробежал неприятный холодок; я пересилил себя и заставил прикоснуться к мертвой девице. Тело уже остыло, но в отличие от остальных жертв только-только начинало коченеть.

— Во что ты втравил меня, Лео?! — зашипел Рамон испуганно и гневно. — Малефики и вампиры, подумать только! Да вампиров даже в Европе почти не осталось, а у нас и подавно!

— Если оборотень прилетел из Нового Света, почему бы не сделать это вампиру? — пробурчал я.

— Зачем? На кой черт? Что происходит, Лео?

Я отмахнулся от напарника и поспешил на выход.

— Давай убираться отсюда! Уже светает!

— Нет, постой!

— Так не терпится угодить за решетку? — нахмурился я, глянув на приятеля сверху вниз.

— Хорошо, после поговорим! — решил крепыш, но стоило только мне двинуться к выходу, ухватил за руку и придержал. — А ты уверен, что малефик был один? — спросил он и первым выглянул на улицу с винчестером на изготовку.

— Почему нет? — удивился я.

— Как он смог в одиночку перебить столько людей?

— Тени, — напомнил я. — Ему помогали тени. Ты меня чуть не подстрелил из-за одной такой, помнишь?

Рамона от неприятного воспоминания откровенно передернуло, он загнал в трубчатый магазин винчестера патрон взамен стреляного и пробурчал:

— Все равно не зевай!

Я кивнул и снял с плеча самозарядный карабин. Душителя винтовочной пулей точно не пронять, но вампиры имеют обыкновение окружать себя смертными помощниками. Да и спокойней с оружием в руках-то…

Высокое крыльцо особняка выходило на восток, на самом горизонте облака уже окрасились розовым, и я негромко произнес:

— Светает!

Крепыш кивнул, давая понять, что расслышал мои слова, но бдительности не потерял; в байки о сгорающих на солнечном свете вампирах он не верил. Я, если начистоту, — тоже. Поэтому до броневика добирались без лишней спешки, не отрывая глаз от подступавших к аллее деревьев и кустов.

Птицы уже затеяли свою обычную утреннюю перебранку, от фермы арендаторов донесся петушиный крик, и риск наткнуться на случайного прохожего возрастал с каждой минутой. Подойдя к воротам, мы распахнули калитку и опрометью бросились к броневику.

Рамон предусмотрительно заглянул под самоходную коляску и дал отмашку:

— Порядок!

Тогда я отпер кузов и закинул в него винтовку, взамен достал рулевое колесо. Крепыш подбежал и протянул винчестер.

— Убери, — попросил он.

Я принял ружье и сразу простонал:

— Болван!

— Что такое? — встрепенулся Рамон.

— Гильза! — крикнул я. — Стреляная гильза осталась в кабинете дяди! Отпечатки!

— Будь я проклят! — Рамон побледнел как полотно, но сразу поборол растерянность, выхватил у меня баранку и забрался в кабину.

— Возвращаемся! Быстрее! — крикнул он, ставя на место рулевое колесо.

— Заводи! — отозвался я и вскочил на подножку со стороны пассажирского сиденья.

Затрещал двигатель; под частые-частые хлопки броневик подкатил к воротам, легко снес их и въехал на территорию усадьбы. При ударе нас ощутимо тряхнуло, и самоходная коляска даже выкатилась на газон, но Рамону удалось вовремя вывернуть руль и вернуться на аллею.

В один миг мы домчались до особняка, там крепыш резко затормозил, выскочил из кабины и опрометью бросился в дом. Я перебрался на его место, заранее развернул броневик к выезду и поднял откинутый до того на капот лобовой бронелист. Ночью ехать с закрытым ветровым стеклом не представлялось возможным, но сейчас уже рассвело, сельский люд давно проснулся, и меньше всего мне хотелось, чтобы какой-нибудь не в меру зоркий арендатор сообщил впоследствии полицейским наши приметы.

Вновь хлопнула входная дверь, Рамон стремительно сбежал с крыльца и забрался в кабину.

— Погнали! — крикнул он.

— Нашел?

— Да! — подтвердил крепыш, переведя сбившееся дыхание. — Да погнали же!

И мы погнали. Не останавливались до самого города, даже воду в радиатор не доливали, пока не загнали броневик в глухой проезд на задворках какой-то мануфактуры.

Рамон побежал с ведром к колонке на соседний перекресток, а я принялся расхаживать вокруг самоходной коляски, разминая затекшие ноги и посматривая по сторонам. Спину нещадно ломило, голова налилась свинцом, а руки дрожали от усталости, но не находил я себе места вовсе не из-за плохого самочувствия.

Беспокоило совсем иное.

— Что делать с самоходной коляской? — спросил у вернувшегося с водой напарника. — Все знали, что мы с дядей не в ладах, не удивлюсь, если сегодня-завтра ко мне нагрянут с обыском.

— Такое разве возможно? — удивился крепыш, заполняя радиатор.

— А сам как думаешь? — фыркнул я.

— Нет! — досадливо махнул приятель рукой. — А карантин? Как они попадут внутрь?

— Рано или поздно подыщут сиятельного с иммунитетом к аггельской чуме. Броневик — прямая улика, наследили мы в имении изрядно.

— Избавься от него, — предложил Рамон.

— Не вариант, — отказался я. — Еще пригодится.

— Лео! Из-за этой консервной банки мы можем угодить за решетку!

Я даже ничего слушать не стал.

— Твой кузен со Слесарки… — прищелкнул пальцами. — Что, если загнать броневик к нему?

— Сдурел? — округлил Рамон глаза. — Не стану я впутывать в это семью!

— А угольный склад?

Крепыш задумался, потом кивнул.

— Знаешь, там есть пара заброшенных пакгаузов, — пробормотал он. — До осени в них точно никто не сунется.

— С отдельным въездом? — уточнил я.

— Есть и такие, — подтвердил приятель. — Поехали!

К этому времени давно рассвело, и высыпавшие на улицы обыватели с любопытством глазели на забрызганный грязью до самой крыши полицейский броневик. К счастью, в окрестностях угольного склада, где теперь работал ночным сторожем Рамон, было безлюдно; там компанию нам составила лишь пара брехливых собак.

Рамон указал на нужные ворота, велел ждать и куда-то убежал, а вернулся уже с увесистой связкой ключей.

— Не волнуйся, — успокоил он меня, отпирая заржавелый амбарный замок, — этот пьянчуга не проснется, даже если у него над ухом корабельная пушка выстрелит.

— Сделай в свою смену дубликат.

— Обязательно.

Ворота подались с жутким скрипом, нам пришлось приналечь изо всех сил, распахивая створки, а потом я загнал броневик в черное от угольной крошки нутро пакгауза, заглушил движок и обессиленно протянул напарнику руку:

— Спасибо! Выручил.

Рамон стиснул ладонь своей лапищей и спросил:

— Награду за убийцу банкира когда стребуешь?

— С утра займусь, — решил я, взглянул на часы и поправился: — Да нет, ближе к обеду уже, наверное.

— Не затягивай с этим, — потребовал крепыш. — Хорошо?

— Не сомневайся даже, — пообещал я, взял трость и выбрался из кабины.

Совместными усилиями нам с грехом пополам удалось захлопнуть ворота склада, Рамон навесил на них замок, измазал его угольной пылью и оценивающе оглядел со всех сторон.

— Сойдет, — решил он.

Стоило бы снять со связки нужный ключ, но от усталости мысли путались, а глаза закрывались сами собой. Бессонная ночь и нервотрепка выжали из меня все соки, и единственное, чего сейчас по-настоящему хотелось, — это лечь в кровать и закрыть глаза.

Поэтому только махнул рукой и отправился домой. Спать.

Но добраться до кровати оказалось не так-то просто.

С толку сбила Елизавета-Мария. Она окинула меня оценивающим взглядом и тоном, не терпящим возражений, заявила:

— Чашка чаю тебе сейчас точно не повредит.

Я взглянул на отражение своей бледной и осунувшейся физиономии, отвернулся от зеркала и кивнул:

— Хорошо, накрывай.

— Попьешь на кухне. Надеюсь, хоть это научит тебя являться домой вовремя!

Выяснять отношения я не стал; просто был не в состоянии. Молча убрал на вешалку пыльную куртку, поставил трость в тубу для зонтов, затем избавился от заляпанных грязью сапог и прошел на кухню.