"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Шведов Сергей Владимирович. Страница 11

Ара, удобно устроившись между зубцов внешней стены, с интересом наблюдал за суетой во дворе. Туз стоял рядом, но вниз не смотрел. День сегодня выдался жарким, и от бьющего в лицо солнца слепило глаза. Сержант взглянул на небо в надежде на самое плевое облачко, но там все было синим до безнадежности. Жариться на солнце им предстояло аж до полудня, го есть еще, по меньшей мере, часов шесть. От такой перспективы у Туза окончательно испортилось и без того нерадужное настроение.

— Послушать бы, о чем говорить будут, — вздохнул неугомонный Ара.

— Чего там слушать, — раздраженно буркнул Сурок. — Сожгут ее, и все.

— Не скажи. Даром, что ли, столько смердов в Башню нагнали.

— Ладно, иди, — бросил ему через плечо Туз.

Ара упрашивать себя не заставил, подмигнул Сурку и застучал сапогами вниз по лестнице.

— На лейтенанта не нарвись, — предостерег его Сурок и добавил уже в сторону Туза: — Зря ты его отпустил: узнает капитан — влепит тебе суток пять.

— Не узнает, — процедил сквозь зубы Туз. — Ара у нас верткий.

— Жалко бабу.

— Да что ты заладил с самого утра, — взорвался Туз, — жалко, жалко. Пойди к капитану и попроси его отменить казнь.

Обиженный Сурок поднялся с камня и пошел, не оглядываясь, по стене, пока не скрылся за десятым зубцом. Туз проводил его недобрыми глазами, а потом бросил взгляд вниз. Во дворе суетились молчуны, старательно укладывая хворост. Крестьяне, согнанные из окружающих деревень ради торжественного случая, маялись в ожидании у конюшни. Люди Бульдога, назначенные для поддержания порядка в толпе, то и дело взмахивали плетками, охлаждая пыл наиболее нетерпеливых. Непривычные к пешему строю меченые неровными рядами стояли в десяти шагах от сооружаемого костра, лениво поглядывая на работающих в поте лица молчунов. За их спинами в строгих шеренгах застыли крикуны, необычайно тихие в присутствии капитана. Слева Дрозд, судя по жестам, отчаянно ругаясь, выстраивал пискунов. Пискунам было плохо видно, что же там, собственно, происходит у костра, и они тянули худые шеи, то и дело ломая строй. Лось, сидевший на белом рослом жеребце в самом центре двора, обернулся к детям и что-то крикнул им сердито. На пискунов окрик подействовал незамедлительно: они разом притихли и вытянулись по стойке смирно.

Капитан поднял руку, трубач заиграл сигнал. Главные ворота дома молчунов распахнулись, и оттуда торжественно выступил Тет, блестя на солнце лысым черепом. Следом, выстроившись в две шеренги, шагали его подручные в надвинутых на самые глаза капюшонах. Толпа глухо зароптала и подалась было вперед, но Бульдог быстро восстановил порядок. Женщину, одетую в белый балахон, вели под руки два коренастых молчуна, рядом семенил толстый коротконогий священник из Ожского замка. Он то и дело подносил к лицу приговоренной крест и, судя по трясущейся голове, читал молитвы.

Туз натянул тетиву и поднял арбалет.

Молчуны, готовившие костер, расступились, пропуская процессию. Женщина рванулась было назад, но дюжие спутники держали ее крепко, и через минуту она уже стояла недвижимо, надежно привязанная к столбу, среди вязанок хвороста, аккуратно уложенных в несколько рядов. Толпа зашевелилась, послышались плач и причитания. Люди Бульдога усердно заработали плетьми, осаживая возбужденных смердов. Один из молчунов высоко поднял над головой пылающий факел, толпа замерла. В наступившей тишине раздался протяжный крик привязанной к столбу жертвы.

Туз широко расставил ноги, тщательно прицелился и выстрелил. Стрела попала точно в цель: женщина безжизненно обвисла на веревках, уронив рыжеволосую голову на грудь.

Толпа в ужасе отпрянула. Меченые мгновенно обнажили мечи, готовясь к отражению атаки. Капитан внимательно оглядел стены: караульные, как и положено, истуканами стыли на своих местах. Все было спокойно. Лось подъехал к молчунам и что-то им сказал. Тет, выслушав капитана, подал знак подручному. Костер запылал. Трубач заиграл отбой. Представление окончилось.

Глава 4

ГИЛЬДИС

Ярл Гольдульф в задумчивости сидел в кресле, низко опустив крупную седеющую голову. Надо полагать, клонили ее вниз не прожитые годы, а значительные мысли, ибо Хаарскому действительно было о чем подумать. Молодой и нетерпеливый владетель Нидрасский мерил шагами обширный зал, насвистывая себе под нос нелепый мотивчик. Молчание ярла его раздражало. Как раздражала и непонятная жизнь, кипевшая за стенами Ожского замка. Приграничные обычаи весьма отличались от нордлэндских и отличались далеко не в лучшую, по мнению благородного Альрика, сторону. Поведение же ярла Гольдульфа и вовсе казалось Нидрасскому нелепым, чтобы не сказать подлым. Зачем было, спрашивается, выдавать палачам-меченым эту несчастную крестьянку, вся вина которой состояла в том, что она сопротивлялась насильнику. Будь на месте этого негодяя благородный владетель, Альрик, безусловно, одобрил бы действия Хаарского, поскольку пролитие благородной крови требует жесточайшего наказания, но в данном случае речь шла об откровенных разбойниках, свершивших погром в Ожских землях. Ни за что ни про что были убиты три смерда, а двадцать женщин похищены и угнаны в рабство. Нельзя сказать, что в Нордлэнде царит тишь да гладь, но, слава богу, никто еще, включая короля Рагнвальда, не посягает на священное право владетеля самому судить своих вассалов и рабов. Если бы ярл Хаарский казнил рыжеволосую ведьму, то Нидрасский возражать бы не стал. Виновна или не виновна — это дело десятое, тут важен принцип. Но передавать право суда насильникам из Башни над своими вассалами значит ставить под сомнение права всего благородного сословия Лэнда.

— Зачем ты отдал им бабу? — не выдержал, наконец, Нидрасский.

Горячность молодого человека позабавила Гольдульфа. Норовистых жеребцов выращивает ныне Нордлэнд от Башни вдалеке. Оно, может быть, и к лучшему. Когда для меченых пробьет последний час, такие, как Альрик, будут совсем не лишними. Но этот последний час пробьет, увы, еще не завтра, а значит, следует соблюдать осторожность.

— Запомни, благородный Альрик, — ярл приблизился к гостю и дружески обнял его за плечи, — раб, поднявший руку на господина, должен быть наказан, жена, посягнувшая на жизнь мужа, должна умереть другим в назидание.

— Но он ведь ей не муж, он насильник!

— По обычаям Башни, он ей и муж, и господин, по крайней мере, до той поры, пока сам от нее не откажется. Если мы не будем чтить обычаев Башни, то меченые наплюют на наши.

— По королевскому уложению… — начал, было, владетель.

— Королевские вердикты — это для Нордлэнда, благородный друг, а мы здесь живем дедовскими обычаями. Обычай всегда главнее закона. Главнее не потому, что мудрее, а потому что за ним реки пролитой крови, горький опыт народа и хрупкое согласие вождей. Нет, я трижды нарушу закон, но не пойду против обычая. Без крайней необходимости, разумеется, — добавил он с усмешкой.

— Сержант Башни, — доложил вошедший слуга.

Туз коротко поклонился владетелям. На губах меченого играла насмешливая улыбка, а синие глаза холодно поблескивали. Это красивое лицо с некоторых пор стало Гольдульфу Хаарскому ненавистным, но, как человек опытный и много повидавший на веку, он не спешил с изъявлениями чувств. Ненависть следует старательно вымачивать в показном радушии, от этого она только крепчает.

— Рад видеть тебя в моем замке, сержант.

Владетель Нидрасский поморщился, как от зубной боли, и отвернулся. Туз сделал вид, что не заметил этого. Выдержка у меченого была, надо отдать ему должное. Таких людей, как этот Туз, раздражать опасно, но поладить с ними можно, поскольку у них голова командует сердцем, а не наоборот. Благородному Альрику следовало бы брать с него пример, ибо жизнь — штука сложная и полагаться всегда только на меч — опасно. Меч может подвести в самый неподходящий момент.

— Капитан Башни признателен тебе за помощь и выражает надежду, что ярл Гольдульф и впредь будет оплотом порядка в нашем суровом краю.