"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20 (СИ) - Корнев Павел Николаевич. Страница 18

— Сосед, ключ на восемнадцать не одолжишь?

Взгляд непроизвольно скакнул к верстаку, и лишь после непростительно долгой заминки в голове мелькнуло узнавание. Лет сорока на вид, брезентовая спецовка, глубокие залысины, впалые щёки, нос с горбинкой. Всё, что сумел разглядеть в бинокль…

Убийца Тохи!

Захлопнуть дверь не было ни единого шанса, так что я со всего маху приложил её подошвой. Та стремительно распахнулась и железным уголком ударила мужика по лицу. Брызнули кровью перебитый нос и рассаженные губы, убийца вскрикнул от боли и отпрянул, из его руки выпала самодельная финка с наборной рукоятью цветного оргстекла. Я потянулся к дверной ручке, и тут же сбоку мелькнуло стремительное движение. Попытался уклониться от кулака — и не успел. Удар в скулу заставил вспыхнуть в глазах звёзды, рот наполнился кровью, нога зацепилась за порожек, и я завалился назад.

Рухнул навзничь, но опьянение смягчило боль, и когда внутрь гаража шагнул громила в короткой кожаной куртке, сложением напоминавший забросившего спорт тяжеловеса, я уже пришёл в себя, перекувыркнулся через плечо и вскочил на ноги. Дядьку это ничуть не смутило, он подхватил с верстака отвёртку и ринулся в атаку, желая загнать меня в угол и замордовать на смерть. Бить этого громилу было всё равно что пытаться кулаком проломить кирпичную стену, и я схитрил, решив провести бросок через бедро. Левое предплечье обожгла острая боль, но мне всё же удалось перехватить руку с отвёрткой, вцепиться в отворот кожанки и в развороте перекинуть мордоворота через себя, использовав его собственную инерцию движения.

Тяжеловес покатился кубарем и врезался в стену, а я потянулся за пистолетом, но ТТ за поясом не оказалось. Выпал!

В дверь ворвался мужик с залитым кровью лицом, я ухватил с верстака молоток и шагнул навстречу. Убийца выставил перед собой финку, но, когда пинок опрокинул ему под ноги мопед, на какую-то долю мгновенья отвлекся, тут-то мне и удалось его достать. Молоток с мерзким хрустом угодил в челюсть, колени противника подломились, он начал оседать на пол, и я ударил вновь, на этот раз врезав бойком по темечку.

Хрусть! — и дыра в башке!

Я начал разворачиваться и не успел. Тяжеловес, даром что потерял при падении отвёртку, неожиданно быстро оправился после броска и налетел на меня сзади, облапил, прижав руки к туловищу, и приложил о стену. Пинок коленом по запястью заставил выронить молоток, и я мотнул головой, метя выродку по носу, но попал в лоб. В следующий миг громила подбил мне ноги и ловко завалил на пол, да ещё всей своей тушей обрушился сверху так, что затрещали рёбра.

На миг хватка ослабла, вот только, прежде чем я успел воспользоваться этим, тяжеловес провёл одиночный нельсон. Свободной рукой он попытался сдавить шею, пришлось изо всех сил прижать к груди подбородок, но противник был достаточно накачан, чтобы сломать хребет кому-нибудь и покрепче меня.

В голове зашумело, сознание начало путаться, я взбрыкнул и впустую — лихорадочная попытка высвободиться лишь ещё больше ухудшила и без того плачевное положение. Тут-то на глаза и попался высвеченный лампами дневного света воронённый силуэт ТТ. Я потянулся к пистолету, достал его самыми кончиками пальцев, зацепился ногтями за мелкую насечку кожуха затвора и подтянул оружие поближе. Тогда уже стиснул рукоять в ладони, рывком большого пальца довзвёл курок, а после согнул руку в локте, завёл ствол за голову и утопил спуск.

Оглушительно грохнуло и зазвенело так, словно по уху ладонью долбанули. Во всём мире остался один лишь только звон, на спину мне полилось что-то тёплое и липкое. Я вновь выжал спуск, но на сей раз выстрела не последовало. Да в этом уже и не было никакой нужды: захват противника ослаб, мне удалось вывернуться и спихнуть с себя громилу, левый глаз которого превратился в опалённую пороховыми газами дыру.

Усевшись, я поднёс к лицу руку с пистолетом, разглядел застрявшую в окошке экстрактора стреляную гильзу и передёрнул затвор. Затем направил ствол на мужичка с проломленным черепом, но тот уже не подавал признаков жизни. Вновь уставился на тяжеловеса, только и этот не двигался, неподвижно лежал, уткнувшись лицом в пол, а кровь медленно вытекала из выходного пулевого отверстия на его затылке. Волосы слиплись, в дыре проглядывало что-то серое, очевидно, мозги.

Тут меня и вырвало пивом и полупереваренной мойвой…

17|06|1992

ночь

Первым делом я высвободил из-под громилы с простреленной головой ноги, перебрался подальше от растёкшейся по полу рвоты и крови и замер, откинувшись спиной на стену. Дышать старался неглубоко, и даже так каждый вдох отдавался болью в отбитых рёбрах. Ещё невыносимо ныла рассаженная губа и до одури звенело в правом ухе; в левом тоже звенело, но совсем не так сильно. Ну и кровь во рту была из-за прикушенной щеки.

Постепенно вернулась ясность мысли, и с некоторой даже гордостью я отметил, что приступ рвоты был вызван отнюдь не слабыми нервами или брезгливостью, а всего лишь ударом по переполненному животу. Больше в нынешней ситуации ничего хорошего не имелось вовсе.

Нет, вру! Помимо этого, при падении обошлось без сломанных рёбер, хоть туша на меня и свалилась изрядная, а выстрел заглушили стены капитального гаража, непонятный хлопок никого не всполошил. По крайней мере, когда я приоткрыл дверь и выглянул на улицу, там всё было спокойно.

— В Багдаде всё спокойно, в Багдаде всё спокойно… — непроизвольно вырвалось у меня, я всхлипнул — и не сказать, что от смеха! — и заперся в гараже.

Ситуация складывалась паршивей некуда. По сути, гаже мог быть только исход, при котором я валялся бы на полу с проломленной головой или ножом в сердце. Впрочем, тогда все злоключения и проблемы остались бы позади, а так они только начинались.

Отложив ТТ на верстак, я стянул липкую из-за чужой крови олимпийку, а затем и майку, заодно вытер ей шею и затылок. Огляделся по сторонам и едва не застонал от накатившего ощущения обречённости. Два трупа, один с огнестрельным ранением головы! Такое хрен на самооборону спишешь! Закроют! Если раньше того бандиты не грохнут…

Я осторожно опустился на корточки рядом с мужичком в спецовке, пальцы которого синели наколками воровских перстней, и внимательно вгляделся в разбитое ударом двери лицо. Все примеченные в бинокль приметы совпадали, и по всему выходило, что именно этот урка и зарезал Тоху. А потом явился за мной.

Ясное осознание ответа на вопрос, откуда он вообще узнал о моём существовании, едва не обернулось новым приступом рвоты, но я справился с тошнотой и, памятуя о том, что проломленный череп далеко не всегда приводит к летальному исходу, попытался нащупать пульс, но жилка на шее урки не билась. Тогда отошёл к мотоциклу и стянул с него брезент, расстелил полотнище в стороне от луж крови и перекатил туда сначала тяжеловеса, а затем и уголовника. После взял ведро и осторожно выглянул за дверь; в проезде — никого.

На повороте колёса автомобилей выбили глубокую яму, я зачерпнул из лужи грязной воды и поспешил вернуться в гараж. Оттащил в сторону мопед, намочил тряпку и принялся наскоро замывать пол, избавляясь от крови и рвотных масс. В процессе уборки меня едва не вывернуло по новой, а когда закончил, в ведре плескалась совсем уж серо-буро-малиновая жидкость. Отыскав бутылку с ацетоном, я подчистил смоченной в растворителе тряпицей стены, благо в ярком свете ламп дневного света рассмотреть красные брызги не составляло труда, и подобрал стреляную гильзу, а вот пулю пришлось поискать. Она прошла через голову навылет и, как оказалось, засела в дверце допотопного шкафа, сколоченного не из древесных плит, но из качественного массива. Выковырять деформированный кусочек меди и свинца получилось с помощью всё той же отвёртки, а затем я без сил опустился на скрипучий табурет.

Полдела сделано, да только это всё без толку, если не избавиться от тел.

Бляха-муха! Не распиливать же их и не выносить из гаража по кускам! Хочешь жить — умей вертеться, но это уже совсем перебор!