Стюардесса - Ласкарева Елена. Страница 1
Елена ЛАСКАРЕВА
Стюардесса
Глава 1
— Attention, please… — Дина перевела дыхание и попыталась продолжить. Не получалось.
Английские слова давались с трудом, язык словно распух и едва ворочался во рту. Казалось, никто ее не понимает и сейчас в салоне раздастся возмущенный гул голосов. Столько усилий — и все псу под хвост!
Динка переложила микрофон из руки в руку и незаметно вытерла вспотевшую ладонь о форменную юбку. На секунду мелькнула озорная мысль: взять и смыться за шторку, а вместо себя вытолкнуть эту надменную дуру Наташу… Но Динка тут же с досадой призналась себе, что английским стерва Наташка владеет что надо, так и чешет, как трещотка. Наверное, это она всех подговорила поставить на объявления новенькую. Такая проверочка…
Вот и фиг вам! От злости у Динки что-то переключилось в голове, речевой спазм прошел так же внезапно, как и возник, и она бойко отбарабанила заученное обращение к пассажирам, сообщила им запланированное время полета и перешла к демонстрации правил пользования спасательными жилетами и знакомству с запасными выходами.
Пассажиры бизнес-класса смотрели на нее с нескрываемым удивлением. Динка очаровательно улыбнулась всем им и каждому в отдельности… вдруг ее осенило: «Вот черт! Купили как первоклашку! Ведь на международных рейсах трансляция идет автоматически!»
Дина с достоинством повернулась, покинула салон и включила громкую трансляцию. Из динамиков послышался красивый, бархатный баритон командира корабля, капитана первого класса Антона Потемкина.
Для своих сорока с копейками Антон выглядел очень неплохо: густая русая шевелюра пока еще без седины, ярко-синие насмешливые глаза, обрамленные мелкой сеткой морщинок, потрясающе красивый загар, особенно удивительный в конце ноября, когда все в Москве уже успели позабыть о летнем солнце.
Динка с досадой подумала, что Наташка обязательно расскажет Антону о ее дурацкой оплошности. Еще бы! Такой случай выставить новенькую перед командиром в глупом виде. И все потому, что командир как-то слишком пристально смотрел на нее при знакомстве… Типичный бабский приемчик…
— Никак не отделаешься от своих провинциальных замашек? — ехидно спросила Наташка.
Безразлично пожав плечами, Динка с пафосом процитировала:
— «Привычка свыше нам дана…»
— Привычка? — усмехнулась Наташка. — Ты хочешь сказать, что в рейсах на Верхнезасранск и Нижнемухобойск ты шпарила по-английски?
— Ты разве не в курсе? — подхватила издевку Сашенька Тарасова. — Ведь там летает такая изысканная публика, сплошь лорды да леди…
Сашенька недавно окончила Питерский авиационно-транспортный колледж, а теперь заочно училась в инязе, поэтому считала себя ужасно умной и образованной. Она не скрывала, что не собирается засиживаться в стюардессах, а получит специальность попрестижнее.
Сашенька уже успела заявить Динке, что в молодости работать надо головой, а не ногами. И что если Динка всю жизнь мечтала стать бортпроводницей в Шереметьеве, то Сашеньке жаль ее за эту убогую мечту.
Но самым обидным было то, что старшая стюардесса — Наташка, хоть и старше Дины на каких-то шесть-семь лет, требовала, чтоб ее уважительно называли по имени-отчеству. Ну просто язык не поворачивался…
— Кстати, знаешь, Диночка, сколько тебе понадобится, чтоб научиться летать? — с хитрой усмешечкой поинтересовалась Сашенька. — Девять, не меньше…
— Чего? Месяцев? — почувствовав подвох, но еще не поняв, в чем он заключается, спросила Динка.
— Самолетов! — закатилась Сашенька.
Наталья с радостью подхватила ее веселье.
Только Валентин, единственный в их женском коллективе мужчина-стюард, не принимал участия в глупых пересмешках. Он невозмутимо высыпал на поднос груду сосательных карамелек и направился в салон. Перед выходом он повернулся и незаметно для остальных подмигнул Динке.
— Наталья Михайловна, — нарочито почтительно произнесла Динка, — только по молодости я совершила глупую ошибку. Прошу простить. Преклоняясь перед вашим опытом, который приходит только с возрастом, я понимаю, что мне еще очень далеко до вас…
Девчонки прыснули со смеху. Наташка строго посмотрела на них и ледяным тоном велела заткнуться, потому что полет не цирк, а если кто-то любит клоунаду, то пусть подумает о смене профессии.
— Сколько у вас? — деловым тоном спросила она Валентина.
— Согласно посадочным талонам, восемьдесят два.
— У нас двадцать пять, — сообщила Сашенька. — Все совпадает.
— Хорошо. — Наташка сделала пометку в сводной ведомости и передала сведения в кабину: — Антон Васильевич, на борту сто семь человек. Данные подсчета совпадают с данными наземной службы.
— Черт, — раздался в динамике приглушенный голос Антона. — Опять недогруз. — И уже громче: — В смысле хорошо, Наташа.
Динка поняла, почему эти сведения были неприятны командиру экипажа. Из ста сорока мест в салонах свободна почти четверть. А это значит — не хотят пассажиры летать нашими лайнерами, предпочитают западные авиакомпании, ставят выше и их сервис, и безопасность. Обидно…
Антон запросил у диспетчера разрешение на взлет и посмотрел на второго пилота. Костя сидел подчеркнуто небрежно, и во всей его позе чувствовалось презрение к правилам и порядкам. Если бы позволяли размеры кабины, он бы, пожалуй, разлегся, как на пляже.
Костя явно раздражал командира, но, сколько Антон ни бился, сколько ни писал рапорты, Костю в другой экипаж не переводили. Честно говоря, работать с ним желающих не было.
Антон с горечью подумал, что психологическая совместимость экипажа для руководителей полетов просто пустой звук. Хоть плешь им проешь — все едино: не видим целесообразности…
Некрасивый, с длинными худыми руками, Костя Акимов пользовался у женщин совершенно необъяснимой популярностью. И красавчик Антон совершенно не мог понять этих дур. К тому же Костя был пилотом от Бога.
В другой стране и в других условиях именно Костя был бы командиром корабля, а не Антон. Но служебный рост сдерживало количество летных часов и нашивок, что не давало Косте возможности перепрыгнуть через пару ступенек вверх. И он постоянно демонстрировал, как ему надоело заниматься скучным делом, быть в подчинении у того, кто уступает ему в профессиональных качествах. Он словно отбывал повинность, нехотя выполняя все распоряжения командира.
Особенно бесили Антона те ситуации, когда Костя быстро и безошибочно находил решения, которые складывались в голове Антона гораздо позже. Тогда Костя делал некое неуловимое движение и в ответ на команду первого пилота лениво выдавливал из себя, что уже давно все сделал, и обязательно добавлял, что если бы ждал, пока ему прикажут, то старенький Ил давно стал бы коллективным гробом…
Еще лет двадцать назад мощный и комфортабельный Ил-62М был флагманом отечественного самолетостроения и одним своим видом вызывал законную гордость: вот ведь умеем же!
А сейчас по соседству с застывшими на влажном темном бетоне «боингами» и А-310 он казался чересчур неуклюжим, слишком обшарпанным и совершенно безнадежно устаревшим.
За четверть века техника сделала гигантский прыжок вперед, обесценив прошлые достижения. Но теперь, как ни затягивай пояс, мы уже не могли оказаться впереди планеты всей, поскольку и в ракеты, и в балет, и в самолеты необходимо было вкладывать деньги. Хотя Аэрофлот для дальних перелетов и закупал «боинги», но на европейских трассах по-прежнему преимущество оставалось за старичками Илами.
С двух сторон замелькали огни взлетно-посадочной полосы, лайнер понесся по прямой, постепенно набирая ход. Рукоятка руля на себя, толчок… и вот пробег уже перешел в полет…
Антон мастерски оторвал тяжелую махину от бетонной полосы, легко приподнял, точно пушинку. Он покосился на Костю, но тот скорчил кислую рожу. Опять недоволен, гаденыш. Опять думает, что он здесь единственный и неповторимый виртуоз, ас воздушных трасс… Щенок!