Буря (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 10

Опять же, всплыли те самые одарённые со способностями дрессировщиков, которые умеют налаживать контакт с животными и использовать их в своих интересах. В итоге всё зверьё, что водится в польских лесах, тоже на нашей стороне. По крайней мере те, которых не успели перехватить дрессировщики врага, таковые однозначно будут.

Следующий доклад был из Варшавы. Там полным ходом разворачивается партизанская война против местных националистов. Жертв, к сожалению, довольно много, причём, в основном среди непричастных. Мятежники, почувствовавшие власть, тоже не остаются в долгу. Они неустанно искали предателей и видели их практически в каждом. То и дело на улицах вешали предполагаемых врагов польского народа. Всякая мразь, пользуясь положением, совершала насилие над женщинами. За каких-то две недели Варшава, судя по докладам, превратилась в вымершую каменную пустыню с выбитыми окнами и разграбленными магазинами. В первую очередь, мародёры разграбили лавки с ювелирными изделиями и всем тем, что дорого стоило. Кто-то даже додумался обокрасть музей и вывести произведения искусства. Хотя, помнится, в моей истории этим промышляли немецкие войска.

Неплохо бы, конечно, выехать мне в ставку Рокоссовского, но я пока что не пришёл в себя после ранения, да и не до того. Успеется перед солдатами лично козырнуть. Попозже съезжу, посмотрю на укрепления своими глазами, пообщаюсь с воинами. Сейчас я нужнее здесь. Всё равно это скорее символический жест. Руководить-то армиями не смогу, просто потому что не умею. Да и Рокоссовского буду только отвлекать.

Следующий доклад тоже был из Польши и его больно было читать. Душа рвалась от горечи и бессилия. Поляки, оставшиеся верны империи, кричали о том, что Россия их бросила, что оставила их на произвол захватчиков как пушечное мясо. Будто император жизнями простых граждан, купил жизни своих солдат. Они были одновременно правы и не правы. У нас просто не было иного выхода. Им придётся немного подождать, пока наши силы стянутся и смогут перейти к наступлению. Я надеюсь, что и среди поляков есть разумные люди, которые поймут, что те двести тысяч, что были на границе, ничего бы не противопоставили трехмиллионной франко-германской армии, даже если бы очень захотели. Безусловно, боевые подвиги всегда будоражат сознания людей. Как правило, подвиги — это последствия недоработки руководства. К сожалению, это так.

Однако было немало докладов о том, как солдаты порой стояли насмерть, защищая русские и польские деревни, не позволяя вражеским войскам и шага ступить, до тех пор пока мирные жители не уйдут с пути армий.

Много отчётов было о том, что большая часть солдат, отказывались продолжать отступления. Они просто освобождали свои места в грузовиках и транспортерах, чтобы дать возможность женщинам и детям уйти, а сами принимали решение остаться и дать отпор, стоя до тех пор, пока либо не погибнут, либо колонны не уйдут подальше. На самом деле, это вредительская глупость. Все жизни важны, и мирняка и солдат. Поощрять такое точно не стоит. Хотелось воскликнуть: куда смотрели их командиры? Но, судя по отчётам, как правило, это в первую очередь и была инициатива командиров.

Поступило донесение из Австро-Венгрии. Несмотря на решение правительства, австрийцы устраивали демонстрации и протесты, мол, опять Австро-Венгрия предала Россию. Может, хватит уже быть настолько мерзко-предсказуемыми. Ведь в своё время Николай I спас Австрию ещё в 1848 году от восстания венгров, которые боролись за свою свободу. Потом австрийский император Франц-Иосиф ответил «благодарностью», пообещав атаковать Россию в турецкой войне. Приятно, что австрийский народ решил выступить против решения своего государя, но в целом действия правительства ничем нас не удивили. Не в первый раз, да и, наверное, не в последний. Очень уж русский народ доверчив.

Однако надеюсь, что потомки уже не совершат подобных ошибок. Всё же, любое государство — это очень сложный организм и, до крайности нестабильный. К тому же, почему-то каждый раз, когда мы смотрим в сторону Европы, Европа смотрит куда угодно, но не на нас.

Австрийская армия пока не участвует в наступлении на Россию, и это уже хорошо. Стоит довольствоваться меньшим.

Были и комичные новости. Руководство Польши всерьёз начало нервничать. Поляки рассчитывали на то, что с начала войны не просто обретут свободу от России, они рассчитывали что Германия и Франция вернут Польше те самые территории, которые отошли когда-то австрийцам и пруссакам в XVIII веке. Но не тут-то было. Никто полякам свободу не обещал. Да и о восстановлении Польши в границы 1871 года речи даже не шло. А так выходит, что в случае нашего поражения, Польша просто сменит хозяина. Возможно, даже ещё раз уменьшится, потому что её поделят между собой Франция и Германия. В общем, за что боролись, на то и напоролись. Хотя и Германия не спешит с Францией делиться. У франков и поляков-то ведь нет общих границ. Так что, скорее всего, Германия постарается захапать себе весь кусок пирога. И вот теперь возникает главный вопрос — останутся ли вообще поляки как нация? Мы-то себя позиционируем как многонациональная страна, а немцы и французы стремятся освободить территории для своего народа и поляки им там не нужны. Вот такая ирония истории. Впрочем, ничего нового. Нам же остаётся работать дальше.

Глава 6

Крепость Огородзенец

Если подвести небольшую статистику, обычно, мы на каждом совещании успеваем обсудить минимум три довольно важных вопроса и найти эффективные решения. Однако сегодня наше внимание сфокусировалось на одном — казалось бы, несущественном на фоне всеобщей картины боевых действий, но очень волнующем и, признаться, неприятном событии.

Общая эвакуация шла полным ходом, боевые подразделения вместе с мирными жителями отступали к границам. Довольно большая часть уже миновала линию обороны, но нашёлся один городок-крепость, решивший не поддаваться бегству. В городе Огородзенец, рядом с которым стояла одноимённая крепость, всё пошло не по плану с самого начала.

В Огородзенце были расквартированы тысяча двести душ личного состава, которые, в принципе, готовы были как отступать, так и принять бой и лишь ждали указаний. Однако, практически, перед самым объявлением отступления, польские националисты устроили диверсию и повредили почти всю технику, вследствие чего солдатам пришлось бы отступать пешком или забирать транспорт у гражданского населения. Не может такого быть, чтобы в городке не отыскались какие-нибудь грузовики.

Проблема, конечно, серьёзная, но решаемая. Опять же, можно было бы отправить к ним навстречу военные грузовики или ещё каким-то образом решить этот вопрос. Хоть основные маршруты отступления и проходили довольно далеко от того города, и для эвакуации пришлось бы сделать довольно серьёзный крюк.

В итоге Рокоссовский принял решение, что проще отправить технику прямо от укреплений, со свежими силами, которая смогла бы быстро загрузить людей и отправить их обратно, а не расщеплять отступающие силы, которые то и дело оказывались связаны боем с немцами.

Однако отправка техники казалась тоже непростым решением, потому как нужно было эту технику ещё подготовить, собрать экипажи и, собственно, отправить вглубь Польши. В общем, взвесив все «за» и «против», командир батальона — подполковник Тышкевич, к слову, чистокровный поляк и, как позже выяснилось, потомок Радзивиллов по материнской линии, вместо того чтобы возглавить отступление, упёрся рогом и принял решение вовсе остаться в родном селении и дать бой захватчикам. Военного смысла в этой обороне не было, но подполковник вспомнил о своей шляхетской чести и гоноре.

Учитывая прямой приказ командования, давать указания своим солдатам он не стал, только объявил, что сам остаётся, и все желающие, в качестве добровольцев, тоже могут остаться и занять оборону. Не знаю, что за речь он там произнёс, но две трети батальона, а именно восемьсот человек, решили остаться с ним и оборонять крепость. Кроме военных, нашлись воинственные горожане и селяне, тоже решившие взять в руки оружие и вместе с русскими солдатами защищать свою землю, а заодно и собственность.