Буря (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 17

Нет, слишком долго все объяснять.

— А куда вы станете вывозить раненых? — невозмутимо поинтересовался я.

— Как куда? У нас есть медицинский центр, куда можно поместить не меньше ста тяжелораненых. Какую-то помощь, например, легко раненым, мы будем оказывать прямо в поезде, да и по пути следования будут немало медицинских учреждений.

Ну да, двадцать вагонов может вывезти не меньше тысячи человек, а если укладывать раненых на полу (так тоже бывает), то и больше.

— А туда порожняком поедете? Всё же поезд неспроста стратегический транспорт.

— Что-то мы возьмем с собой. Продовольствие, снаряжение. Правда… Я не хотела бы возить боеприпасы.

— А почему? — невинно поинтересовался я.

— Я хочу спасать раненых, а не плодить их, — она вдруг вздёрнула носик. — Война это страшно, и я хотела бы хоть как то сгладить все творящиеся там ужасы, но подбрасывать дрова в костёр войны, уж увольте.

Ага, понятно.

— То есть, вы считаете, что если у наших солдат не будет боеприпасов, станет лучше? — на этот раз я не смог удержаться от усмешки.

Девушка вдруг вспыхнула и хотела что-то возразить, но тут же осеклась.

Ясно. Может она и неплохо справляется с работой в хосписе, но к управлению поездом её допускать нельзя. К тому же абсолютно нерациональные пацифистские взгляды, могут и вовсе загубить дело. Да, диагност она великолепный, но как организатор — видимо, пока не набралась опыта. А иначе, работая в медицинском центре уже давным-давно бы уяснила, что требуется система, а не кавалерийский наскок.

Вести раненых, не имея понятия, куда их станут размещать, нелепость. Боеприпасы, само собой, в санитарных поездах мы везти не будем.

Но так, как предлагает Марина… Это же каждая поездка превратится в какое-то нелепое приключение, и тратой топлива. Вначале делаем, а потом думаем. Зачем мне это?

— Марина, а вы в медицинском центре какие вопросы решаете? — спросил я. Потом уточнил. — Вот, лично вы, как помощник главврача? Вы занимаетесь размещением больных, организацией койко-мест?

— Да безусловно, — непонимающе посмотрела она на меня. — Более того, после того как помогаю глав-врачу и заведующему хозяйством решить организационные и имущественные вопросы, всегда вместе с другими врачами занимаюсь лечением больных, утешаю их.

Похоже, кое-что вырисовывается. Всё же видимо я поторопился поставив совсем молодую девчонку на такой высокий пост. Моей воле противиться никто не мог, а главврач не рискнул нагружать девчонку ее непосредственными обязанностями. Впрочем, это моя вина. Вот так вот… Хотел как лучше, получилось как всегда.

— Марина, у меня к вам вопрос. Моделируем ситуацию: вы в поезде, вы везете раненых солдат. Если перед вами трое раненых — легкораненый, тяжелораненый и имеющий ранение средней тяжести, помощников нет, только вы, кому вы станете оказывать помощь?

— Разумеется, я стану оказывать помощь тяжелораненому. А как иначе?

Вопрос самый, что ни на есть простой. Как гражданский врач Марина говорит истинную правду. Не уверен, говорится ли о том в клятве Гиппократа, которую дают медики, но гражданский врач станет оказывать помощь самому тяжелому. У военных медиков иные приоритеты и ценности. Военный врач, первым делом, займется сортировкой раненых. Поделит их на тех, кого ещё можно спасти, а кого нет. Военный врач станет оказывать помощь тому, кто имеет ранение средней тяжести. Он рассуждает просто: тяжело раненому в полевых условиях уже не помочь, а легкораненый может подождать. А если мы начнем оказывать помощь тяжелораненому, то он так и так умрет. А пока на него теряют время, умрет ещё и раненый средней тяжести. И будет у нас два мертвеца, вместо одного. Так что, отложим тяжелораненого в сторонку и положимся на волю Господа. Такой вот цинизм военных врачей. Нет, это не цинизм, а их кредо. А как по другому?

Кстати, эту дилемму я не сам придумал, а прочитал у одного интересного писателя — Василия Звягинцева. Кстати, врача по образованию. Марину можно поставить рядовым врачом, но так, чтобы ею руководил опытный доктор. Уверен, что со временем из неё и получится администратор, но для этого у неё должно сформироваться своё кладбище. Не каждому талантливому специалисту даётся сразу быть ещё и организатором, но это не страшно, всё приходит с опытом. Главное, чтобы он, попав на такую должность не наломал дров, причём не от своей глупости, а от неумения принимать важные решения.

— К сожалению, Марина, я ничем помочь не смогу. Вам лучше передать поезд в управление врачебного департамента военного министерства. Вам не следует заниматься руководством поездом.

Девушка вспыхнула.

— Я так и знала, что это ваша инициатива. Вы просто ставите мне препоны из-за того что я выбрала другого, и не стала вашей любовницей! Это несправедливо и низко, — она не кричала, но говорила жёстко и до крайности неприятно.

Я поморщился. Никогда не любил этот Маринин тон.

— Не перебивать! — с нажимом произнёс я, опасно снизив голос. — Во время военных действий нет места частной инициативе. Нужен строгий порядок и следование инструкциям. А если инициатива и есть, то ее нужно увязать с общими потребностями и системой. Война — это не только лозунги, знамена. Это ещё и огромный механизм. Поверьте, есть четко отлаженная структура, в которой каждая составляющая имеет свое место, а любое появление новой частички, пусть оно происходит с самыми благими намерениями, замедлит ход всего механизма. Передадите поезд военным, и вам будет представлены все графики, вам предоставят и уголь, и воду. И раненых вы можете привозить не туда, куда бог положит, а в строго отведенные места. И насчет жалованья вы неправы. Любой труд должен оплачиваться, а иначе это только пародия на труд. Ни один человек не станет относиться к работе всерьез, если ему за неё не платят.

Опять же, сфокусировались на поезде милосердия, вы оставите без присмотра хоспис в Царском селе, что будет с вашими больными? Думаю, там у вас и так работы прибавится. Некоторые больницы будут переоборудованы под госпитали, а обычных больных станут переводить в другие лечебницы. Опять же, неплохо было бы больше внимания уделять своим непосредственным обязанностям. Вы должны, как заместитель сами организовывать места размещения больных и решать имущественные вопросы, а не помогать в этом главврачу и завхозу!

Девушка смотрела на меня округлив глаза. Её щёки залила краска.

Немного помедлив, добавил:

— Не знаю, отчего вы решили, что я вам ставлю препоны? Я никогда никому не стал бы вредить или ставить палки в колёса, это как минимум неприлично, а наши личные отношения, только наши отношения. Я вас любил, возможно, вы меня тоже когда-то любили, но всё проходит. Вы любите другого, вот и славно. Поверьте, я искренне этому рад. Да, я теперь женат и, как мне кажется, счастливо. Но даже если бы я до сих пор страдал, то не унизился бы до мести, тем более, если она касается раненых. Еще…

Я сделал небольшую паузу, понимая, что то, о чем я сейчас скажу, может ударить по самолюбию девушки.

— Можете обижаться, можете нет, но если вы не хотите уделять ваше внимание своим обязанностям в хосписе, вам следует подать прошение об отставке с должности помощника главного врача Царскосельского медицинского центра, прежде чем отправиться заниматься санитарным поездом. Если вы ещё сами не поняли, я популярно объясню: в вашей работе, нет места иллюзиям. Каждый день на фронте гибнут люди. Наши люди. И допускать в отлаженный механизм девчонку, которая не понимает базовых правил, с моей стороны будет вредительством.

— Я вас услышала, — ответила она, вмиг высохшими губами.

— Я надеюсь мы друг друга поняли, и вы в дальнейшем будете тратить усилия на то чтобы лучше исполнять свои обязанности, а не предаваться пространным фантазиям.

Марина резко поднялась. Она смерила меня задумчивым взглядом, затем развернувшись на каблуках, направилась к выходу. Я ожидал что она хлопнет дверью, или еще как-то продемонстрирует своё недовольство, но нет. Она легко притворила дверь за собой.