Буря (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 23

Вот здесь я с ней полностью согласен, но, увы, у нас все не так, как в Османской империи. Говорят, что когда-то и на Руси не было детей-сирот, но с течением времени и нашим приближением к цивилизации, они появились. Впрочем, историки считают, что впервые «беспризорники» стали появляться даже не после монголо-татарского нашествия, а после Великой Чумы, пришедшей к нам около 1358 года, когда из-за страшной болезни почти обезлюдела и Москва, и другие русские города. Дети, якобы, имели более сильный иммунитет и, в отличие от взрослых, они выживали.

Сегодня я пришел сравнительно рано, часов в двенадцать. Разумеется, Сонечка ещё не спала, а сидела у туалетного столика, разбирая какие-то свои украшения. Их у моей девочки было немало. Что-то она с собой привезла, а что-то ей подарила Ольга Николаевна и Александра Федоровна.

Вот тут вот, совсем удивительно. Вдовствующая императрица (как ее иной раз называли — императрица-бабушка), на дух меня не переносила, ни разу не явилась в гости, ни разу не пригласила меня в Павловск, в свой дворец. Вдова покойного Николая Александровича даже отказалась приехать на коронацию, сославшись на старость и слабое здоровье. При дворе, да и в народе шептали — дескать, чудит старушка, а истинные причины неприязни знали немногие.

Так вот, в отличие от меня, к Софье вдовствующая императрица отнеслась со всем радушием, словно родная бабушка к внучке. Зазывала ее на чай, одаривала золотыми финтифлюшками и бриллиантами. Причём, первая встреча вдовствующей и действующей (или, как оно правильно?) императриц, состоялась при весьма прискорбных обстоятельствах, когда Соня, вместе с моей матушкой, отправились в Павловск, чтобы осмотреть царский дворец на предмет размещения там госпиталя для нижних чинов.

Скажу, что пока госпиталя в таком количестве нам не нужны — тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Пока вполне хватает и тех, что уже имеются на фронтах и в прифронтовой территории, но я решил, что следует создать некоторый запас «койко-мест», отдав под будущие лазареты квадратные метры (и километры!) лишней жилплощади. А у кого в России больше всего жилья? Разумеется, у государя-императора. Поэтому, передал в военное ведомство, для раненых и увечных, свои ближние дворцы в Павловске, Гатчине, Ораниенбауме и Петергофе, оставив для себя лишь Царскосельский и Зимний. Царское село у меня теперь и жилье, и ставка, а в Зимний, в случае чего, можно переселить всех родственников, включая тетушек и дядюшек.

Московский Кремль и Ливадийский дворец пока решил не трогать. В Кремле у меня спецслужбы разворачиваются, а может (но не хотелось бы!), придется в Москву столицу переносить.

По правилам этикета мне самому следовало ехать в Павловск, просить старушку-бабушку, чтобы та поделилась жилплощадью. Слово «жилплощадь» из другого времени, но не суть важно. Важно, что делиться только на время, а может, так все сложится, что лишние госпиталя и вообще не понадобятся.

Разумеется, мне самому ехать не хотелось, да и время терять жалко. По меньшей мере — полдня вылетят в никуда. Хорошо, что матушка с женой всё поняли. Молодцы.

Предполагалось, что встреча пройдет беспокойно, а Александра Федоровна, хотя и не откажет в размещении раненых и увечных, но, по крайней мере, проявит недовольство. Но нет, «бабушка» проявила чуткость. Угостила дочь и ее невестку чаем со сладостями, надарила Соне безделушек (впрочем, каждая такая «безделушка» стоит как новый автомобиль!) и приказала начать вывозить мебель и картины из дворца, складывать их во флигель. Сама же решила оставить себе пару комнат, да ещё комнаты для прислуги. Подумав, я произвел вдовствующую императрицу в Почетные попечители Павловского военного госпиталя. Пусть входит в образ, а заодно и кровати для раненых начнет закупать. Хирургическое оборудование и все прочее, включая капельницы, столы для операций уже имеется, всё на складах, а если понадобится — завезем.

Так что, теперь юная императрица навещала бабушку-императрицу раза три, если не четыре, а та, будучи рада внучке, постоянно её чем-то одаривала.

И вот, застав Сонечку у туалетного зеркала, я решил, что она делает смотр своим украшениям.

Поцеловав супругу, я кивнул на камушки, лежавшие на столике:

— Александра Федоровна стала дарить неоправленные бриллианты?

— Нет, это не из сокровищниц русских цариц, — улыбнулась Соня. — Это мое приданое. Вернее — часть моего приданого.

Камушки были красивые и разноцветные. Тут и красные, и синие, и зеленые и ещё каких-то цветов. Чем-то похожи на леденцы, только помельче. Но всё равно, каждый камушек величиной с доброго таракана, а то и побольше. А про приданое мы с супругой как-то говорили. Вернее, она сказала, что отец ей дал вполне приличные деньги (они у нее в каких-то банках), украшения, но я это пропустил мимо ушей. Не тот случай, чтобы мужу интересоваться состоянием супруги. Вот, если бы Омар Фарук отдал за Сонечку (ну, в те времена, когда она ещё была Нермин) Босфор или Мраморное море, было бы интересно. А деньги да побрякушки… Несерьезно.

— Красивые, — одобрительно кивнул я. Зевнув, поцеловал Соню в плечико. Посмотрев на постель, увидел, что на моей подушке уже разлегся Васька.

— Вась, у тебя совесть есть?

Вопрос традиционный и, как всегда, риторический. Совести у рыжего стервеца, исполняющего еще и функции моего ангела-хранителя, нет ни капли, а если он сегодня занял мою подушку, то мне придется обойтись без оной. Или, слегка потеснить Соню. Ежели бы рыжий улегся на подушку супруги, так ещё бы был шанс сдвинуть его — Софью он уважает. А коли забрался на мою, так шансов уже нет. Все-таки, кто в Российской империи главный? Все говорят, что я, государь Всея Руси. А мне кажется, что все-таки кот.

— Нет, Василий, — опять я воззвал к его кошачьей совести. — Я целый день работаю, устаю, а ты мое место занимаешь. Хотя бы одну мышку поймал.

— Не ругай мальчика, — заступилась за рыжего наглеца супруга. — Он, между прочем, тоже устал. Тяжело ведь целый день работать котом.

Что правда, то правда. Целый день лежать то на одном боку, то на другом, а в перерывах урчать и мурчать, очень тяжелая работа. Она под силу только настоящим героям, вроде нашего Васьки.

— Между прочем, ты нашему мальчику должен спасибо сказать, — хмыкнула супруга.

— А что случилось? — забеспокоился я. Мой кот, он же не просто кот, а Кот. Он меня уже один раз спасал. А может, и не один. Парень он скромный, о всех своих подвигах не рассказывает. Может, опять какая-то сволочь змею подкинула?

— Да нет, ничего не случилось, — улыбнулась моя прекрасная турчанка, взъерошив мне волосы. — Просто Василий нашел мешочек с моим приданным. Я же его положила куда-то, а потом найти не могла. А он сегодня его откуда-то выкатил. Спрашивала — откуда? Молчит.

— Вот и молодец, наш Василий, — похвалил я кота. — Хозяйственный он у нас, все в дом тащит.

— Вот-вот, — поддакнула супруга. — Вася — мальчик хозяйственный, не то, что я…

— Да уж, какая есть, — усмехнулся я, поцеловав супругу.

Возвращая мне поцелуй, Соня лукаво спросила:

— Милый, как думаешь, сколько мои бриллианты стоят? Хотя бы примерно.

Ну вот, нашла, кого спрашивать. В чем не разбираюсь, так это в бриллиантах. Впрочем, я много в чем не разбираюсь. Пожав плечами, сказал наобум:

— Думаю, твои бриллианты стоят не меньше миллиона рублей.

— Почти угадал, — слегка разочарованно сказала Соня. — Их нынешняя стоимость не меньше полутора миллионов рублей.

Вишь, какой я молодец. Угадал, хотя на самом-то дел ткнул пальцем в небо.

— А сколько стоит один танк?

— В пределах ста тысяч, — сразу же ответил я. — Легкий — он обойдется казне в восемьдесят, а средний — в сто десять. Недавно стоил сто, но цены подскочили.

— Значит, здесь не меньше пятнадцати танков?

— Не меньше, — кивнул я, прикидывая, что останутся деньги и на запчасти, и на горючку, и на снаряды. — А что вдруг такие сравнения?

Соня обняла меня, прижалась к спине.