Буря (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 5

— Пожалуйста, передайте генералу Кутепову, что совещание с Министерством внутренних дел переносится на завтра, — попросил я.

Глава 3

Военно-полевые суды

Кажется, во время войны количество совещаний должно уменьшится, а количество реальных дел увеличиться. Но нет. Совещаний стало ещё больше.

И возникают вопросы, о которых я вчера даже не задумывался. Столько всплывает такого, на что не обращали внимания, или это казалось мелочью… Песок, вроде бы, мелочь, но если бросить горсть песка в тонко отлаженный механизм, то что будет? Вот-вот. И так бывает. А чем дальше, тем таких «мелочей», оборачивающихся проблемами, все больше и больше.

Вчера, скажем, на расширенном совещании решали вопрос о реорганизации заводов, производящих взрывчатку. Отчего-то они оказывались едва ли не в центрах городов. Как это так? В тех же Люберцах, что недалеко от Москвы, и в Муроме, где проживает почти полмиллиона человек, существуют заводы по очистке тротила, но они расположены рядом с домами и казармами для рабочих. Понимаю, что когда основывали заводы, желали минимизировать время на дорогу. Они, предприятия, вообще возникли как частные, а уже потом стали государственными, после того, как Николай Александрович выкупил их в казну. Правильно, кстати, сделал. Промышленники, понятное дело, копейки считают, им прибыль дороже жизни людей (нет, не всем, разумеется, но большинству), а как государственные чиновники, поставленные руководить предприятиями? Или им тоже было все равно? Правильно, им тоже главное, чтобы завод работал, приносил в казну прибыль, а его директор получал чины и звания в установленные сроки.

Случись что — я сейчас даже не диверсии имею в виду, а увеличение производства, что, соответственно, повлечет за собой увеличение численности персонала и, как следствие, неосторожное обращение с взрывчатыми веществами. Все по закону больших чисел. Чем больше продукции, тем больше и брака, и безответственности.

Из-за собственной безалаберности или глупости подчас гибнет больше людей, нежели от происков врагов. Это я помнил ещё по опыту той, прошлой жизни, когда наш инструктор решил продемонстрировать боевую гранату. Хорошо, что командир взвода успел перехватить и откинуть её подальше. А если бы не успел?

Ещё один момент. В соответствие с Законами империи, квалифицированных рабочих тоже начнут призывать на фронт, а им на замену придут необученные или малоквалифицированные люди. Возможно — женщины и подростки. И, как следствие, увеличится травматизм. Это я помню по документам, опубликованным в моей истории. У женщин с подростками не только квалификация ниже, так и силенок поменьше.

Там, где управлялся один человек, понадобится двое, а то и трое. И другое. Скажем, неопытный монтер обесточил электричество в сталеплавильном цехе, а результате сорвался ковш, в котором плескался расплавленный металл. Монтера, кажется, отправили в лагеря, начальника цеха расстреляли, но кто возместит десять утраченных жизней?

Военные заводы, эвакуированные с Запада, располагались правильно, в отдалении от жилья. А вот что делать со старыми? Переносить?

Нет, тут уже не успеваем. Значит, надо позаботиться о технике безопасности. Может, как в моей прошлой истории, не призывать рабочих на войну? В Первую мировую так и было, но есть разница. Тогда крестьяне составляли едва ли не восемьдесят процентов населения, а нынче лишь сорок. Хошь не хошь, а придется. Значит — пусть руководство предприятий и владельцы составляют списки особо ценных сотрудников, мастеров, которым будет даваться «бронь». И все эти лица, что не подлежат призыву, понесут индивидуальную ответственность за ТБ.

Но этого мало. Пусть Кутепов отыскивает магов, способных создавать защитные барьеры между предприятиями, цехами, представляющими опасность для населения и жилыми кварталами. Поменять законы об охране труда. Нельзя позволить такую роскошь, как потеря рабочей силы, станков и зданий.

Значит, пусть Иосиф Виссарионович Джугашвили срочно создает комиссию, которая плотно займется проверкой состоянии предприятий, проверит также инструкции по технике безопасности, озаботится внесением изменений в эти инструкции. Понимаю, что это даже не полумеры, а четверть мер, но что делать?

М-да… Ну почему же я озаботился этим только сейчас? Кто же мешал заниматься техникой безопасности и охраной труда раньше? Вот, как всегда. Как только жареный рак на горе свистнул, так и шевелимся.

Обидно, что и спросить не с кого, только с себя. Но можно каяться, побиться головой о стенку. Я бы побился, если бы это помогло.

Сколько вопросов, которые должен решать я сам!

Что ж, при абсолютной монархии это неудивительно. Я же олицетворяю одновременно три ветви власти: исполнительную, законодательную и судебную.

Но судебные функции я покамест стряхнул с ушей. Существуют законы Российской империи, существуют суды. Вот, пусть они и разбираются, выносят решения, а указы императора, отменяющие или уточняющие те, или иные решения, подождут. Единственное, что я сделал своей властью — наложил мораторий на деятельность судов присяжных. В общем-то, ничего против таких судов не имею, но в период военных действий отвлекаться на подбор самих присяжных заседателей, на прения сторон и вынесение решений посчитал нецелесообразным. Судьи, особенно те, кто выносил решения по делам, связанными с особо тяжкими преступлениями взвыли, понимая, какая ответственность на них сваливается, но переживут.

Зато своим указом учредил Военно-полевые суды. Церемонится с теми, кого застали на месте преступления, времени нет, но передавать судебные функции Комитету Государственной Безопасности или Министерству внутренних дел, тоже чревато. Иначе может получиться, как в моей истории с ВЧК, получившей право внесудебной расправы. Можно спорить — насколько чекисты воспользовались таким правом, но важен сам факт — решения, принятые без суда, сообразно лишь революционному интересу. Такого здесь быть не должно.

Жаль, что в этом мире не было Первой русской революции, так взял бы за основу старое Положение, введенное Столыпиным. Поэтому, пришлось задействовать своего старого друга (точнее, друга Павла Катафьина), Дмитрия Родионова, чтобы он составил небольшой проект.

Сам ли писал, совещался ли с кем-то мой личный юрист, я не знаю, но получилось у него неплохо.

Значит, в «Положении о военно-полевых судов» указывалось, что при «судопроизводстве по очевидным делам, связанными с правонарушениями и преступлениями как военнослужащих, так и гражданских лиц, независимо от пола и возраста от двадцати одного года, следует руководствоваться ускоренным судопроизводством».

Подумав, я вычеркнул слово «правонарушения», оставив лишь преступления, а еще сократил возраст с двадцати одного года до восемнадцати лет. Двадцать один год — это уже слишком. Я бы вообще ввел полную уголовную ответственность с шестнадцати лет, но это будет противоречить Законам Российской империи.

Значит, в случае «нападения на военных, полицейских, а также лиц, занятых на государственной службе, а также в преступлениях, связанных с разбоем, грабежами и убийстве, преступники, задержанные на месте, предаются военно-полевому суду».

Так. Вычеркнуть слово «преступник» или оставить? Преступником, как известно, может признать только суд. И что вставить? А вставлю-ка я слово «злоумышленник». И все правильно, и не придерешься с точки зрения формальности.

Итак, «захваченные на месте преступления, или виновность коих в совершении, или покушении, или приготовлении террористического акта (нападение на лиц, чья деятельность связана с исправлением государственных обязанностей) подлежат суду, в состав которого входят представители военного и гражданского ведомств».

Военно-полевые суду назначаются генерал-губернаторами и воинскими начальниками губернии, утверждаются Его Императорским Величеством…

Вычеркнуть или оставить? Ладно, оставлю. Утвержу я состав. Или утвердю? В крайнем случае перепоручу Джугашвили, пусть изучает.