Огненный адепт (СИ) - Шевченко Андрей Вячеславович. Страница 4

Адепт Ронхель — коренастый бородатый гном, покраснел и буркнул:

— Ну, подумаешь, ошибся. Заклинание-то я всё равно наизусть знаю.

— Заклинание с ошибкой может не сработать — это в лучшем случае, либо даже привести к смерти исполняющего его мага, — учитель Сигус потряс указательным пальцем перед носом гнома. — Запомните, составление заклинаний — это дисциплина, требующая максимальной точности формулировок. Адепт Ронхель, на следующей лекции я желаю видеть вашу работу без единой ошибки и помарки.

Гном тяжко вздохнул, остальные ученики захихикали. Ронхель учился в Академии уже одиннадцатый год, был адептом второй ступени магии земли и металла, а вот премудрость написания слов на бумаге давалась ему с трудом. Несчастный не мог написать предложение, не сделав при этом пяти ошибок и десятка помарок, а потому до сих пор посещал лекции архимага Сигуса.

Дилль как-то спросил гнома, почему тот просто не откажется заниматься этим неблагодарным делом. Ронхель мрачно ответил, что король Подгорья платит Академии за его обучение, и если Ронхель не получит официальный диплом, то ему придётся лет двести отрабатывать эти деньги в шахтах. А диплом Академия не выдаст, если нет отметки об успешной сдаче экзаменов по обязательным предметам.

— Мне кувалдой проще работать, чем стилусом. Мастер Сигус, можно я вам лучше бронзовую розу откую?

— Во-первых, я ещё не мастер, а только архимаг, — учитель Сигус пригладил мышиного цвета волосы. — А во-вторых, я не женщина, чтобы дарить мне розы. Адепт Ронхель, к следующей лекции приготовьте два экземпляра вашей работы.

Гном смачно плюнул на пол и обречённо кивнул.

— И после занятий останетесь — займётесь влажной уборкой, — безжалостно закончил учитель.

Он осмотрел притихших учеников и продолжил лекцию:

— Точное и ясное изложение своих мыслей — вот предпосылка к успешному заклинанию. Вы должны понимать в мельчайших деталях, что хотите использовать и какие результаты при этом получить. Только тогда ваше заклинание будет работать так, как и задумывалось. Примеров небрежного использования семантической составляющей в истории магии очень много. Например, пятьсот лет назад магистр Эувериус, страдающий заиканием, умудрился вместо простенького заклинания уборки мелкого мусора создать пространственную дыру, уничтожающую немагическую материю. Погиб он сам, и все, кто в тот момент находился рядом. На результаты его ошибки вы сможете полюбоваться в подвалах Академии, когда вам дадут допуск к этому этажу. Дыру Эувериуса до сих пор используют для сброса в неё немагического мусора. Кстати, это экономит Академии деньги — мы ведь не платим городу за вывоз отходов.

— А если в неё бросить, к примеру, какой-нибудь замагиченный амулет? — не удержался от вопроса Дилль.

Без сомнения, архимаг умел читать мысли, иначе откуда бы он узнал, что Дилль подразумевает свой амулет мага с встроенным заклятьем подчинения?

— Ни сильные артефакты, ни обычные предметы с магическим вкраплением дыра не принимает. Так что, адепт Диллитон, не советую даже пытаться забросить в неё свой амулет. Вы попросту заработаете себе очередное наказание, как, кстати, только что это сделали. Дарю вам штрафной талон на поход к смотрителю Криану.

Дилль подавил сильное желание повторить подвиг гнома и смачно плюнуть на пол — это, как уже известно, чревато ползаньем с грязной тряпкой по полу. Вот что удивительно: в Академии, где повсюду используется магия и придумываются новые заклинания, все работы по обслуживанию производятся вручную. То есть, уборку в кабинете нужно делать обязательно руками при помощи ведра воды и старой-престарой тряпки. А в котельной строго запрещено использовать магию для подбрасывания дров и угля в печь — лопата и тачанка вам в помощь. И на кухне овощи чистят руками, а не при помощи магии земли, к примеру. На кухне Дилль пока не успел побывать, но был уверен, что всё ещё впереди — однажды смотритель Криан отправит его туда. Может быть, даже сегодня ночью.

— И, думайте, думайте, когда что-то пишете, — сухонький Сигус возмущённо взмахнул руками. — Адепт Релла, вы были голодны, когда переписывали трактат мастера Инфлюэнса «По поводу победы над старостью»?

— Почему?

— Нет? Тогда почему вы переиначили название трактата? «По поводу обеда со старостью»! Это что было?

— У адепта Теовульфа плохой почерк, а в библиотеку я не успела, — на круглом личике Реллы появилась смущённая улыбка.

— Даже если у вампира плохой почерк, то обязанность хотя бы элементарно поразмышлять над очевидной глупостью того, что вы пишете, никуда не делась. Адепт Релла, примите штрафной талон.

Затем Сигус щедрой рукой раздал штрафы Тео, который несмотря на плохой почерк даёт списывать товарищам, Элдеру, который из-за простуды говорил «в нос» и не смог членораздельно повторить длинное заклинание, и самому младшему из учеников, десятилетнему Феодосию, сделавшему из листа для записей бумажную шляпу. К счастью, большие песочные часы закончили пересыпать содержимое из одной банки в другую, и прозвучал мелодичный звонок.

— Уйдите с глаз долой, — махнул рукой Сигус. — Давно мне таких бестолковых учеников не попадалось. Адепт Ронхель, а вы куда?

Гном, не успевший улизнуть, вздохнул и поплёлся за ведром и тряпкой.

После часового отдыха Дилль и Тео пошли в гимнастический зал на занятия к мастеру Оквальду. Вампиру-то хорошо — его физическая подготовка позволяла ему без труда выполнять и даже перевыполнять всё, что задавал Оквальд, а вот Дилль… Дилль здесь страдал по-настоящему.

Мастер Оквальд — надо отдать ему справедливость, делил учеников по половому и возрастному признаку. То есть, женщинам, которых в группе было две, и малолеткам, которых было пятеро, он давал более лёгкие упражнения. Остальные — это мужчины всех возрастов и рас, должны были выполнять самые разнообразные упражнения вне зависимости от того, насколько они сильны.

— Что значит «слишком стар»? — переспросил Оквальд у Кротта.

Кротт — житель какой-то глухой деревушки, попал в Академию после того, как случайно наложил заклятье на соседскую корову, отчего молоко бурёнки стало скисать, едва попав в подойник. Кротта отвезли в ближайший город и обвинили в злонамеренном колдовстве. Во время суда местный маг договорился с судьёй, и преступнику изменили наказание: вместо штрафа за незаконное использование магии отправили на принудительное обучение в Тирогис. Спустя две недели пребывания в Академии Кротт уже раскаивался в своём согласии на замену наказания.

— Мне скоро пятьдесят, и я не могу отжиматься по сто раз подряд! — возмущённо пояснил Кротт.

Честно говоря, выглядел Кротт глубоким стариком: зубы повыпали, лицо изборождено морщинами, а на голове жалкая поросль вместо волос. Дилль верил, что Кротт не может отжаться.

— А мне шестьдесят восемь, и я легко могу это сделать.

Оквальд был высоким сильным мужчиной, с густой чёрной бородой, в которой не проглядывало ни единой седой волосинки. В общем-то, ничего удивительного в этом не было: в Академии практиковались омолаживающие заклинания для своих магов. Во всяком случае те, кто представлял собой ценность для Гильдии магов, точно могли рассчитывать на периодические омолаживающие курсы лечения. Поэтому маг, возраст которого приближался к семидесяти, выглядел как тридцатилетний обычный житель Ситгара.

Мастер Оквальд легко отжался сотню раз, поднялся, отряхнул руки и сказал:

— Вот так. А теперь повторите.

— Мастер, а мне нельзя отжиматься, — Дилль решил отдохнуть и принялся вдохновенно врать. — Вчера я был у врачевателей, и они сказали, что у меня совершенно уникальное строение грудной клетки. Так и сказали, мол, никогда такого не видели. И что я представляю огромную ценность для изучения, поэтому мне запрещены всякие тяжёлые физические…

Мастер Оквальд ткнул в его сторону указательным пальцем. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — сейчас в человека с уникальным строением грудной клетки полетит огненный шарик. Дилль моментально принял упор лёжа и честно отжался раз тридцать. Ещё столько же он сделал еле сгибая руки, а затем «сдох» и уткнулся носом в шершавый каменный пол. Вскоре все, как и Дилль, лежали на животах и имитировали нужные действия, и только неутомимый Теовульф продолжал отжиматься. По приблизительным подсчётам Дилля, вампир давно перешёл на вторую сотню и явно не собирался останавливаться.