Жернова. Книга 2 (СИ) - Росс Вик. Страница 1

Жернова. Книга 2

Глава 1. Ставка на жизнь

Подождав, когда на трибунах схлынет прилив эмоций, маор вновь ударил в гонг, призывая к вниманию, и провозгласил: — Радуйтесь, почтенные гости! После недолгого перерыва, во время которого можно сделать ставки и отдохнуть, вы получите редкую возможность насладиться дополнительным бесплатным развлечением. Перед боями кортавида-ныряльщиков вы увидите подводную схватку одного из прошедших Игру живцов с огромным и страшным, — маор поднял вверх жезл, — но вполне себе безобидным сквидом, доставленным в Бхаддуар из морей далекого Абиссая.

Маор широко оскалился, одобрительно кивая в ответ на довольный рокот, прокатившийся по трибунам.

— В случае победы порха над морской тварью великодушный хозяин Казаросса господин Нут ан Хурц дарует ему свободу! Свободу порху, мои благородные гости, порху, а не морской твари! — маор опять показал свои акульи зубы, призывая всех посмеяться над его шуткой. — И этим счастливчиком станет… — он сделал паузу, — бывший живец, а с этой минуты молодой кортавида под номером девяносто девять!

Трибуны восторженно зашумели — щедрость хозяина Казаросса, дармовая забава и возможность сделать новые ставки удовлетворили всех без исключения гостей. Кроме одного…

Разомлевшего от жары Дуги пробил холодный пот. Происходит что-то страшное. Приникнув к трубе, он всматривался в побледневшее лицо Бренна с крепко сжатыми губами, видел его тело, покрытое ссадинами и ранами, и сочащийся кровью багровый ожог на бедре.

— Сквид иль кракус — он же моллюска мягкая, а парнишка шустро скакал — живо его порубает, — уверенно заявил пузатый мужичок, и, махнув служителю, сделал маленькую ставку на Бренна.

— А тебе эту моллюску заране показали? Почем знать, каков он в длину то? Мож раскорячится во весь Аквариум… — вмешался старый бочар, яростно выпуская из ноздрей дым дешевого табака.

— Да, брось, дядя, — услыхал Дуги веселый молодой голос. — Какой прок полудохлого живца против исполинского крака выставлять? Верняк, это просто кальмар-переросток — таких в Старой каракатице в сливках запекают… Вкуснятина…

— Какой прок?! Да шоб ты ставку на порха сделал, думая, шо ему в противники кальмар достанется, а сквид-то человечка схрупает на раз, и сливки ему твои сраные не понадобятся…

— Мож и так… Я, пожалуй, свои кровные приберегу, — покачал головой мужик в рыбацкой робе, — ни в жизь не забуду, как зверушка, навроде сквида, клювом острогу грызла, кою ей в пасть засадили…

— Темнят они, точно темнят… — угрюмо согласился с приятелем черный от загара рыбак. — Настоящий здоровенный крак, что на дальнем юге водится, и ракоскорпиону панцирь раздробит, и целаканту черепушку пробьет… У дохлых дельфинов, что на берег у Лисса бросало, я цельные ямы выеденного мяса видал — аж до самого позвоночника. — На крака ставлю. Выпотрошит он мальчонку…

У Дуги противно засосало под ложечкой. Другие парни старше и выше Бренна… Почему же именно его, да еще раненного, заставляют снова выходить на бой? Ведь раньше никогда такого не было! И почему тот сургач, которому Морай выкуп отдал, даже не предупредил? Когда Дуги уходил в Казаросса, мастер-кузнец даже не оторвал взгляд от раскаленной заготовки на наковальне. Видно, не хотел, чтоб он заметил, как его мучает напряженное ожидание. Ожидание вести, что приемыш выжил и скоро… будет рядом. Наверное.

— Ставлю на кортавида! — Дуги спрыгнул с насиженного кронштейна и в потной ладони протянул малый серебряный ар с выбитым профилем королевы Элмеры, равный недельному заработку мастера-каменщика.

— Жирно живешь, парень, — покачал головой бочар, пыхнув трубкой. — Такие деньжищи проиграть… Отец холку не намнет?

— Я сегодня выиграю сто таких аров, — голос Дуги звучал тем уверенней, чем меньше он верил в победу Бренна.

За время перерыва, пока гости объедались сластями и пили, кто вино, а кто — дешевый эль, «декорации» на арене полностью сменились. Утонувшие или качающиеся на воде трупы и дохлых рыб быстро убрали сетями и крючьями. Потом загудели насосы, скрытые в подземных лабиринтах, и красная вода стала стремительно уходить, образуя на поверхности бурлящий водоворот, в котором мелькали оторванные пальцы, куски мяса, вырванные из людских тел и рыбьих туш, хвосты и плавники. Одновременно сворачивалась, складывалась и со скрежетом опускалась игровая конструкция с опорами, перекладинами и мостками. А по периметру арены поднимались прозрачные стены из прочного стекла, изготовленного умельцами Ордена Непорочных. Само собой, с помощью яджу. Кроме особой хрустальной чистоты, стекло обладало свойством, не искажая пропорций, в два раза увеличивать объекты внутри аквариума, — и это делало зрелище боев незабываемым.

Благодаря сложной системе трубопроводных обвязок, разработанной века назад мастерами Ордена, огромный резервуар стал быстро заполняться чистейшей водой, уровень которой поднялся до третьего яруса. С бьющимся сердцем, Дуги в отчаянье смотрел на арену, которая на глазах превращалась в колоссальный сосуд — Аквариум. И сегодня это зрелище не восхищало, а ужасало его. Толщу воды пронзили лучи подводного освещения, и она заиграла всеми оттенками бирюзы, серебра, изумрудов и лазури.

***

Выровнять дыхание не удавалось. Свежий ожог горел так, будто раскаленное железо все еще продолжало грызть тело. Острая боль, когда раны забивали слоями едкой смолы, останавливающей кровь, усиливала дрожь после предельного напряжения во время боя. Помня обещание сургача, Бренн попытался поймать его взгляд, — ему хотелось услышать еще раз, что тот поможет ему вырваться из стен Казаросса. Хотелось получить чуть больше призрачной надежды.

— Да, совсем забыл, — снисходительно посмотрел на него Акулий Хрящ, отлично понимая состояние новоиспеченного полуживого кортавида, — перед нырком подыми башку и скрести руки над головой…

— Руки над головой? — с недоумением повторил Бренн.

— Это будет вроде как знак твоей родне или кто там сегодня болеет за тебя на трибунах… Знак о том, что все договоренности в силе и что все честно…

Бренн едва сумел остановить шальной поток готовых вырваться вопросов. Только вот задавать вопросы бесполезно, сургач сказал лишь то, что посчитал нужным. Но ведь главное — Морай и Дуги знают, что он жив, а значит, не все потеряно. И если он должен подать знак, то кто-то из них будет на трибунах… А иначе, к чему Джергу Ригану поддерживать в нем надежду?

К чему? Да может, сургач просто смеется над дурачком-живцом… Ведь Бренн и сам над собой смеется. Разве не смешно, что, как в прошлый раз — после небрежно брошенных слов Хряща о возможности побега, так и сейчас — после того, как он велел подать знак родне, Бренн опять всерьез думает, что сможет выжить… Ну, да — так и есть… Теперь он готов загрызть склизкую многорукую гадину, назначенную ему в противники. Только бы получить вожделенную свободу, только бы вернуть прежнюю жизнь…

Риган протянул ему флягу, из которой потянуло знакомым запахом кифи. — Пару глотков, не больше, — велел сургач, и уже будучи знакомым с действием противной смеси, Бренн с готовностью проглотил комковатую полужидкую кашицу. Через пару минут тяжесть в голове прошла, будто он глотнул морского ветра, боль от ран стихла, а мышцы стали наливаться теплом.

Его отросшие до лопаток волосы собрали и скрутили, закрепив на макушке. Затем из пузатых сосудов с торчащими трубками слуги взялись распылять по его телу и лицу странно пахнущую краску, которая растекалась тонким слоем, маскируя ссадины и раны. Через пять минут, в соответствии с арианской модой раскрашивания порхов, он превратился в гладкую сияющую бронзой статую. Его вытолкнули на солнце и велели стоять, не шевелясь. На жаре краска стремительно высыхала, и казалось, срасталась с кожей, сжимая ее, как тугая маска. Затем ему распустили волосы, спрыснули их бронзовой пылью поверху, чтоб ярче блестели… Хрящ одобрительно кивнул, избегая встречаться глазами, и небрежно бросил: