Одни в целом мире - Кент Мэри. Страница 10

— Да, — прошептала она. — Но тогда была гроза.

Брандт рассеянно кивнул, продолжая смотреть в окно.

— Мы измеряем здесь снег футами, не дюймами. Это только начало.

— Я полагаю, Боб не скоро доберется до нас.

— Примерно через неделю.

— Что? — Ари резко повернулась к нему.

— Пока метель не кончится, считайте, что никакой дороги не существует. И никто сюда не проедет.

— Но это невозможно, — едва выдавила она, сдерживая нервный смех. — Наверняка уже начали расчищать дороги. Буран бураном, но при современном оборудовании жизнь не замирает. Ради Бога, сейчас двадцатый век.

— Да, но не здесь,

— Но у вас ведь есть все на случай плохой погоды. Что это за огромная машина в гараже? А аэросани? Разве на них нельзя добраться до города?

— Вы забываете, что это весенняя метель в горах Монтаны. Дороги занесены. Вес ориентиры тоже. Видимость равна нулю, и сила ветра уже больше двадцати баллов. Между этим местом и городом есть одно ранчо, но его трудно найти даже в погожий летний день. — Он кивнул в сторону окна. — При таких условиях мы собьемся с пути, не пройдя и двадцати шагов от дома, а если потеряться в такую погоду, не важно пешком, на аэросанях или вездеходе, то это верная смерть. Неужели не достаточно вчерашней эскапады? Хотите попробовать снова? — Он замолчал, подозрительно прищурив зеленые глаза. — Может вам не терпится свести счеты с жизнью?

— Нет, — спокойно отвечала она. — Не собираюсь, я не психопатка. Я обычный человек, как и вы. Только плохо приспособленный к жизни. Совершенно безобидный для окружающих.

— Я не пытаюсь напугать вас, — сказал он, наконец. — Но сколько мы пробудем здесь, одному Богу известно. Если вы боитесь… что у вас возникнут проблемы мне лучше знать о них заранее.

— Не тревожьтесь, я не собираюсь закатывать истерику.

Он пожал плечами и нетерпеливо провел рукой по волосам.

— Тогда я не понимаю, в чем же ваша проблема?

Она молчала, пытаясь представить себе свои страхи: пребывание на улице и вообще в открытом пространстве, полеты на самолете, гроза, дождь… напоминание о том, что не следует оставлять ее одну, даже когда она спит. Воспоминания, которые подавляли здравый смысл на несколько часов, загоняли то в темный чулан, то под кровать, или под дерево в метель — в любой укромный уголок замкнутого пространства, где она ощущала себя в безопасности.

— Я хожу во сне, — наконец сказала она так неуверенно, что он тотчас понял, что она сказала далеко не все.

Глава 8

Они сидели за маленьким столом у окна напротив друг друга, но Арианне казалось, что их разделяли тысячи миль. С тех пор как они уселись за стол и принялись за омлет, Брандт не произнес ни слова, хотя он сам настаивал на завтраке, пробормотав что-то по поводу того, что не пристало выбрасывать приготовленную еду.

Даже сейчас, хотя он и не произносил ни слова, Джошуа Брандт странным образом воздействовал на нее. Стоило ей взглянуть на него, и она мгновенно вспоминала их первую встречу и как он стоял в ледяном ручье, держа ее на руках под перевернувшимся мостиком. Она ясно помнила чувство благоговейного изумления, внезапно посетившее ее при мысли о том, что его лицо похоже на лица мужчин из далекого прошлого, когда мужское достоинство измерялось отвагой и широтой души. Откуда у нее эти фантазии?

Конечно, дело был не только во внешней красоте, решила она, продолжая украдкой разглядывать его лицо. Люди, которые являются арбитрами в подобных вещах и выбирают мужчин для театральных подмостков или для обложек глянцевых журналов, прошли бы мимо этого строгого, почти сурового лица, ища кого-то привычнее, с улыбкой на миллион долларов. Они остановили бы свой выбор на милом, приветливом, смазливом лице бесхарактерного, ничем не примечательного мужчины. Это был растиражированный образец, предложенный поколению Ари, и именно поэтому такие мужественные лица, как у Джошуа Брандта не мелькали на голубом экране. Разве все дело только в этом? Неужели мужчины с внешностью завоевателя мира так редки в наши дни, что она не могла проигнорировать первоначальное впечатление? Подперев подбородок рукой, она так глубоко ушла в свои размышления о неотразимости Джошуа, что не заметила, когда его взгляд оторвался от окна и остановился на ней.

— Почему вы так смотрите на меня?

Она вздрогнула от звука его голоса, неожиданно нарушившего долгое молчание. Когда их взгляды встретились, почувствовала легкий страх и немедленно уставилась в свою тарелку, словно провинившаяся школьница.

Между ними вновь возникло напряженное молчание, становясь почти осязаемым. Казалось, даже воздух стал тяжелым и гнетущим. Странно, подумала Арианна, оказывается молчание может быть таким тягостным, почти невыносимым. В течение двух лет оно постоянно присутствовало в ее жизни, являлось неотъемлемой частью ее существования в одинокой квартире, где единственный шум исходил от нее самой. За исключением ее еженедельных визитов к врачу и редких, вселяющих ужас, выходов в мир, когда она должна была купить то, что не могла заказать, она не контактировала ни с одной живой душой. А сейчас, когда рядом был Джошуа, она едва могла переносить это молчание. Тишина благотворна, когда ты одна, решила она. Когда рядом другой человек, она действует угнетающе.

Нахмурившись, она ковыряла вилкой остывший омлет, отыскивая в уме подходящие слова для начала разговора. Наконец она собралась с духом и спросила как можно беззаботнее:

— Вы давно здесь живете?

Он прекратил есть и посмотрел на нее. Его зеленые, как листва после дождя, глаза потемнели от неодобрения, словно она нарушила элементарные правила приличия, отважившись заговорить.

— Пять лет, — наконец ответил он.

— Пять лет, — повторила она. — Это немалый срок, учитывая уединенность места.

«Теперь его очередь поддержать разговор», — подумала она. Но Брандт так долго хранил молчание, что она не выдержала и снова поинтересовалась:

— А где вы жили прежде?

И опять его ответу предшествовало долгое молчание.

— В Лос-Анджелесе.

— Правда? Как интересно.

— Что интересно?

Ари разочарованно прикусила губу. Ей вдруг показалось, будто она руководит допросом, а не пытается завязать разговор.

— Не знаю. Просто такой контраст с этим местом. Совершенно другая обстановка. Почему вы поселились именно здесь?

— Здесь всегда тихо, — ответил он. — Во всяком случае, так было, пока вы не появились. Хотите что-то еще узнать, или позволите мне закончить завтрак?

— Не очень-то вы любезны, — хмыкнула она и тут же прикрыла рот рукой, а в голубых глазах застыло изумление. Неужели это она произнесла эти слова?

Брандт поднял на нее глаза, его взгляд был одновременно заинтересованным и сердитым.

— Послушайте, — сказал он тихим, сдержанным тоном. — Мне было не очень-то приятно провести восемь часов под снегопадом, разыскивая вас, но я сделал это и теперь вынужден сидеть здесь, и, что самое ужасное, изменить это я не в силах. Но не заставляйте меня играть роль радушного хозяина. Вы нарушили мой покой, мне это не нравится, и я никоим образом не хочу притворяться, чтобы доставить вам удовольствие.

Сдержав новый порыв возмущения, Арианна заставила себя говорить так же ровно, как он.

— Я не прошу вас быть радушным хозяином, достаточно простой вежливости, После того, как вы спасли мне жизнь, причем дважды — просить вас о чем-то еще просто глупо. Но… соблюдать правила вежливости, это ведь нетрудно.

— А в чем, по-вашему, заключается проявление вежливости?

— Постарайтесь сдержаться, когда вам в очередной раз захочется открутить мне голову.

Брандт промокнул рот салфеткой, прикрыв улыбку. Арианна вышла из-за стола налить кофе, а он с любопытством провожал ее взглядом. Она возилась в другом конце кухни, создавая тот приятный шум, какой обычно создают женщины, когда возятся с посудой. Он почувствовал, что, наконец, может вздохнуть полной грудью.