Одни в целом мире - Кент Мэри. Страница 22

«Ну и что в этом плохого», — подумала она, но лицо ее окаменело, глаза были пусты, потому что она знала ответ.

— Это ведь из-за того, что у меня был очередной приступ?

Она слышала, как он набрал в легкие воздух, потом медленно выдохнул.

— Я раньше не представлял себе, что это такое, — запинаясь, проговорил он.

«Снова ходишь вокруг да около, — горько думала она, — скажи проще, что испугался».

— Я видел только то, что хотел видеть. Ты легко заставила меня забыть, что… — Предложение оборвалось беспомощным пожатием плеч, которое Арианна так и не увидела.

Глава 17

Ари стояла в ванной перед зеркалом, освещенным единственной лампой. Сжав губы, она смотрела на свое отражение, очередная слеза катилась по ее щеке.

— Давай, давай, — всхлипывая, шептала она, — с этим надо покончить.

Но бурные слезы очищения никак не шли, а ей так хотелось облегчить душу.

Арианна тупо уставилась в зеркало, всеми фибрами души ненавидя женщину, смотревшую на нее. Да и женщина ли это? Разве это лицо женщины? — нет, скорее обиженное, мокрое от слез лицо ребенка. А эти повисшие тусклые волосы? Сейчас казалось невероятным, что совсем недавно она видела в своем отражении проблеск силы и радость жизни.

«Идиотка, — сердито думала она. — Как ты могла вообразить, что кто-то захочет, чтобы ты болталась поблизости в таком состоянии? Что ты можешь предложить? Кому интересны твои приступы? Хорошенькое развлечение — полуночные блуждания во сне по подвалу и другим темным закоулкам».

Страшная правда состояла в том, что она не достойна любви Джошуа, как, впрочем, и любого другого мужчины. Пока еще нет. Она не в том состоянии. И возможно, так будет всегда.

«И все слезы мира не изменят этого, Арианна».

Она медленно выпрямилась, глубоко вздохнула и увидела в зеркале выражение глаз. У меня еще есть силы, подумала она, и дай Бог, достаточные, чтобы пережить еще одну сердечную травму. Счастливого конца не будет. Ну и что? Разве не ясно, что счастливый конец бывает только в сказках?

Вот так обстояло дело. Да, ее история с Джошуа подходит к концу, но она никогда не позволит себе забыть то, что случилось. Ибо за короткое время этот невероятный человек совершил то, что не удалось всем психиатрам, вместе взятым. Он вернул ей то, что она утратила — саму себя, Арианну Уинстон, влюбленную в жизнь многообещающую пианистку, преданную дочь. Он дал ей возможность ощутить себя любящей женщиной, которой она сможет когда-нибудь стать, если не отступится. Благодаря ему она ощутила давно забытый вкус к жизни. Ожидать, что он, в довершение всего, полюбит ее, было вопиющей ошибкой. Не вина Джошуа, что ее болезнь вызывала у него чувство дискомфорта, и он с трудом выносил ее присутствие. «Черт возьми», — подумала она, и уголок ее рта дрогнул в горькой усмешке, — она и сама зачастую испытывала нечто подобное.

Очень методично, с чувством исполняемого долга она терла лицо полотенцем, пока щеки не порозовели. Затем откинула волосы назад и завязала их в конский хвост.

С мрачным удовлетворением она всматривалась в свое отражение. С этой прической она выглядела старше и увереннее.

«У тебя все получится, — говорила она себе, выйдя из ванной и направляясь в темный холл. — Все, что от тебя требуется, это притвориться, что ты вовсе не влюблена в него до безумия, и что мысль об отъезде тебя не особенно волнует. Это ведь не так трудно, правда?»

И тут она увидела его. Он стоял, наклонившись к камину, который будет согревать ее, пока он уйдет расчищать дорогу. И, глядя на него, она мгновенно поняла, что ей предстоит самое трудное дело, которое, только выпадало ей в жизни.

Она остановилась, заметив, что он поставил несколько фонарей так, чтобы золотистые дорожки света помогли ей пройти по темному дому прямо к нему. «Не обязательно, подумала она с печальной улыбкой, — я могу найти тебя в абсолютной темноте».

Услышав легкие шаги Арианны, Джошуа нахмурился. Интересно, как он будет переносить тишину в этом доме, когда она уедет? Он проклинал себя за эгоизм. Как он смеет желать, чтобы она осталась здесь! Это место вселяло в нее страх, напоминая ей о пережитой катастрофе. Всякий раз, когда она подходила к окну, пейзаж за окном напоминал ей о том дне, который все еще не изгладился из ее памяти. Одному Богу известно, какой урон нанесет ее здоровью дальнейшее пребывание в этих местах.

Черт возьми, он не мог спасти ее, и в этом была горькая ирония. Он мог спустить раненых альпинистов с горных вершин или на своем горбу вытащить их из ущелья, но сейчас, когда, казалось, от этого зависело его собственное счастье, он не мог спасти человека, который заслуживал этого больше других. Джошуа со злостью бросил в огонь очередное полено, лицо его исказила горькая гримаса.

Ари заметила это и остановилась на верхней ступеньке, ведущей к камину. «У него было время все обдумать, и теперь он сердится», — решила она, сжав губы, чтобы они не дрожали. Но можно ли винить его? Она уже второй раз заставляет его покидать дом в самых неподходящих условиях — сначала, чтобы спасти ее и привести сюда, теперь — чтобы избавиться от нее.

— Прости, — пробормотала она, ее голос звучал так слабо, что едва преодолел небольшое пространство до камина.

— За что? — Не глядя на нее, он бросил полено в гудящее пламя.

— За то, что нарушила привычный ход твоей жизни, — спокойно продолжала она.

Его рот скривился в мрачной усмешке. Черт, Арианна перевернула его жизнь вверх дном, заполнив пустоту, которая так давно стала ее неотъемлемой частью, что он даже этого не замечал.

— У тебя удивительная способность не договаривать до конца.

Арианна быстро опустила глаза, пытаясь защититься от его прямоты, но потерпела неудачу, у нее задрожали руки.

— Если бы я могла, то все изменила бы,

— Я бы тоже.

Он вздохнул, уперся ладонями в колени и поднялся на ноги. С момента ее появления на ступеньках он впервые посмотрел на нее и невольно улыбнулся. С забранными в хвост волосами Арианна походила на подростка.

— Ты изменила прическу?

Пожав плечами, она отвела взгляд.

— Волосы мешали.

— А у тебя, оказывается, красивые ушки.

Боль ее немного утихла, и она едва удержалась, чтобы не улыбнуться. Как легко ему удается все перевести в шутку. И мысль о скором возвращении в группу Халстона, где никто этого не сделает, а потом в пустую квартиру в Чикаго, где рядом не будет никого, кто бы это умел, отозвалась болью в ее сердце. Она тяжело вздохнула и опустилась на ступеньку.

— Ненавижу, — с досадой прошептала она, взбешенная собственной беспомощностью. Если бы она не играла на рояле, если бы не рассказала об авиакатастрофе…

— Что именно? — спросил он.

— Себя, — просто сказала она. — Ненавижу себя, такую…

Их глаза встретились, и Арианна вздрогнула оттого, что увидела в его взгляде — твердую решимость и полное отсутствие сочувствия.

— Если ты была бы другой, тебя бы сейчас здесь не было, — кратко ответил он.

— Если бы я была другой, ты бы не хотел, чтобы я уехала!

Беспомощно вздохнув, Арианна уткнулась лицом в колени, — так ребенок верит, что если он никого не видит, то и его никто не видит. Сейчас она не видела лицо Джошуа, не видела, что он смотрит на нее. В повисшей тишине она почти физически ощущала, как, должно быть, ошеломило его ее невольное признание — оказывается она влюблена в него до безумия.

— Совсем наоборот, Ари. Если бы ты была другой, я бы хотел этого отъезда. А сейчас не хочу, но… — Он колебался. — Ты единственный человек в моей жизни, которого я желал бы здесь видеть.

— Ты не хочешь, чтобы я уезжала? — с надеждой прошептала она, подняв на него глаза.

— Господи, нет. Нет. Но ты уедешь. Должна уехать.

— Ты не хочешь, чтобы я уезжала? — повторила она с невыразимым удивлением.

— Я никогда не говорил, что хочу, чтобы ты уехала, — бросил он через плечо, опустившись перед огнем на колени. — И поскольку я не мастер скрывать свои чувства, то понятия не имею, что навело тебя на эту мысль… — Он резко оборвал фразу и, вздрогнув, прикрыл глаза. Словно по волшебству Арианна оказалась рядом с ним. Ее правая нога прижималась к его левому плечу, пальцы ласкали густые волосы. — Ари, не надо…