Бывшие. Мой секрет (СИ) - Шеффер Юля. Страница 27

И уж, конечно, я не рассказывала о своем "непристойном предложении" Димке, с которым мы познакомились уже после рождения Евы.

Что бы он обо мне подумал?.. Такими "подвигами" не хвастаются.

И вот теперь я перед сложным выбором.

Нерешаемым.

— А папа почему не с тобой? — спрашиваю маму за столом, когда мы втроем усаживаемся поглощать царский завтрак от бабушки.

Точнее, поглощаем мы с Евой, а мама ограничивается некрепким кофе. Любит его, но скачки давления не позволяют пить много и часто. Я же с удовольствием накидываюсь на сырники со свежими ягодами — бомба!

Вопрос у меня возник не зря — папа тоже души не чает в Еве, поэтому я искреннее удивлена, что он не примчался вместе с мамой.

По такому-то поводу!

— У него дела, — как-то неуверенно, я бы даже сказала уклончиво, отвечает мама.

— Дела? Какие у него могут быть дела в субботу?

— Не знаю я. Кому-то из друзей опять помогает, — отмахнувшись от меня, берет с тарелки панкейк и макает в сгущенку. — Ммм… вкусно! — подмигивает Еве, которая лопает уже пятый, и вся ее довольнющая моська в густых молочных потеках.

А я не могу отделаться от ощущения, что так мама делает специально, такой отвлекающий маневр, чтобы не продолжать тему про отца.

Это бред, конечно, и я сама кажусь себе параноиком, но в груди тревожно царапает.

Вот как вчера царапало на странное поведение Евы с рукой, но тогда я повелась на ее пояснения и не настояла на том, чтобы посетить врача, а ситуация ухудшилась. Может, обрати я внимание сразу и перелома бы не было?..

Но это явно не тот случай. У папы реально могут быть дела, объяснение мамы вполне логично и правдоподобно — так не раз бывало. Так чего мне мерещится?..

Или это я так переключаю внимание со своих проблем?

Глава 33. Не такие же

Выходные заканчиваются, и мне нужно придумать, куда пристроить Еву, в садик которую, конечно же, до снятия гипса не возьмут.

Не удивлюсь, если не возьмут и после — учитывая, сколько проблем они поимели из-за нее.

Да, я все еще испытываю неловкость за то, что так подставила воспитателя и заведующую, несмотря на Димкины и Лизкины — узнав про травму Евы, сестра тотчас прекратила дуться и прискакала затискать племянницу и залечить ее до смерти белым шоколадом — аргументы против.

Они у них, конечно, убойные, вплоть до страшилок о пристальном внимании ко мне органов опеки, если я соберусь изменить "показания" и скажу, что ребенок травмировался дома, но я все равно не собираюсь ни на кого перекладывать вину за гиперактивность своего ребенка.

Если кто и виноват в ее падении, так это я, раз не была слишком доходчива, объясняя ей об осторожности, и настойчива, когда обучала безопасному бегу.

Думая, с кем побудет Ева, пока я обустраиваю семейное гнездышко для Кирилла и его невестушки, я рассчитывала на помощь мамы. Ждала, что она сама предложит забрать Еву до выходных — мама не работает и прекрасно знает, как я занята на этом проклятом проекте, но она промолчала. А когда я спросила, она, виновато улыбаясь, неожиданно мне отказала.

— Прости, Ритуш, но в понедельник никак не получится. Мы с папой едем к Коптеловым, я давно обещала тете Любе помочь с кустами, и вот мы, наконец, договорились. Не хочу снова отменять, это будет уже неприлично. Но я постараюсь закончить побыстрее и вернуться в среду.

— В среду? — удивилась я. — А папе разве не надо на работу?

— Он взял несколько дней в счет отпуска. У них с Вовкой тоже намечается обширная "развлекательная" программа.

— Ясно. Ну повеселитесь там. И передавай им привет.

— Давай я позвоню своей маме, — Димка, в отличие от меня, ничуть не удивлен. — Я же сразу тебе предлагал. Ты знаешь, мои будут только рады помочь.

— Знаю, — наваливаюсь на него плечом. — Но неловко их напрягать.

— Почему? Они ей такие же бабушка и дед, как и твои.

— Ну, не такие же, — мягко возражаю, улыбаясь, чтобы сгладить жестокость своих слов, но промолчать не могу.

— Скоро будут такими же, — твердо. — Как только ты перестанешь тянуть и мы оформим официально и наши с тобой отношения, и мои с Евой. Все заявления у меня написаны. Тебе нужно всего лишь определиться с датой.

Определиться — это самое сложное…

Тем более теперь, когда Потемкин требует от меня совершенно другого. Противоположного!

Он ни за что не позволит Димке удочерить его ребенка.

А если мы поторопимся и оформим все до того, как он получит результаты ДНК, боюсь, будет только хуже. Кирилл развернет против нас полномасштабную военную операцию.

С танками и вертолетами.

Как, кстати, он собирается заполучить Евин образец ДНК — через суд, как все? Или прибегнет к читерскому выдергиванию ее волос при "случайной" встрече?

Он может…

— Так что, я звоню своим? — давит Дима.

— А, может, лучше к Лизке?.. — мямлю неуверенно — не хочу еще сильнее его обижать.

— Чем это лучше? — встает передо мной в демонстративном ожидании ответа, и я трусливо сдаюсь:

— К твоим так к твоим. Завтра до вечера.

— До среды, — отрезает он, набирая номер.

Глава 34. Ловушка

— Доехала?

— Почти. Полтора километра до поворота, — бросаю взгляд на дисплей навигатора. — Вот что ей опять понадобилось из-под меня, а? Утром же была, про люстру ее итальянскую в очередной раз выслушивала.

Тянет изобразить фейспалм, но я за рулем, поток сегодня какой-то бешеный, поэтому ограничиваюсь тем, что на секунду поднимаю глаза к потолку в машине. Типа закатываю.

— Сие неведомо, — философски изрекает Шагалов, вещающий по громкой связи. — Может, нашумевшая люстра уже доставлена? И боярыня торопится ее тебе живьем показать?

Ржет.

— Чур меня! На сон грядущий такое смотреть вредно — кошмары замучают. Сто пятьдесят килограммов хрусталя и латуни! Трехметровая стеклянная… ёлка! "Как в Ла Скала", — голосом воспроизвожу томные интонации Кошкиной. — Блин!

Рома хмыкает — здесь однозначно напрашивается ругательство позабористей. Но такие эпитеты я позволяю себе только мысленно. Я же приличная девочка.

— Венецианский стиль, — и я живо представляю, как он при этом играет бровями. — Ну, хочет дамочка жить в театре, сделай ей театр.

— Театр начинается с вешалки, — бурчу, не желая соглашаться, хотя знаю, что он тысячу раз прав.

Желание клиента… Чтоб ее!

— А у нее с люстры. Имеет право.

— Конечно, вешалка-то у нас с тобой. От попыток хоть как-то поженить ее разностилье, чтобы это не выглядело полным трэшем.

— Кончай ты париться из-за отсутствия у нее вкуса, Ритк, — теряет Ромка терпение. — Так бывает. Не у всех он безупречный, да и не должен быть. Ну, она же не первая клиентка, кто…

— Не первая, но у других за вкус отвечали мы, а за это убожество я отвечать отказываюсь.

— Поздновато ты отказываешься, Сумишевская. Мы уже два месяца "творим добро" в этом КП и давай не сбиваться с курса. Лады?

Мне еще есть что возразить, но этот разговор у нас не далеко не первый, и бывали дни, когда за нытье и реплики "шеф, всё пропало" отвечал Шагалов, а я выступала голосом разума и островком адекватности, поэтому исход этой словесной дуэли нам обоим уже известен. Нет смысла продолжать.

— Уговорил, — соглашаюсь на выдохе.

Тем более я уже останавливаюсь у нового забора. Кирпичного и девственного белого, конечно же.

Несмотря на сильную специфичность вкуса Кошкиной я научилась предугадывать ее предпочтения. И когда показывала ей варианты ограждения ее "садов", заранее знала, который из них она выберет. И не промахнулась.

— Сейчас узнаю, чего ей вдруг приспичило. Она украла у меня вечер, между прочим. В отсутствие Евы у нас с Димкой намечалась date-night.

— Это она зря, конечно. Пипец теперь ее люстре, — ерничает зам, намекая на мою мстительность.