Титановый бардак (СИ) - Номен Квинтус. Страница 59

— Ты предлагаешь мне купить лицензию на самолет? Самому-то не смешно?

— Дональд, я ни секунды не сомневаюсь, что ты сможешь сделать самолет не хуже этого… то есть сделать самолет не сильно хуже этого. Но на разработку ты потратишь года три и вложишь денег больше, чем стоит лицензия. Если очень сильно постараешься, то сделаешь самолет года за два, но это обойдется еще дороже. Так что я продаю не самолет, а время — время, которое ты не потратишь на то, чтобы попытаться догнать… кого-то, кто тоже не будет стоять на месте. Тебя все же удивило, как быстро я пересек континент — но это потому, что ты еще не осознал, что самолет может лететь на тысячу двести миль без посадки со скоростью свыше двухсот миль в час, перевозя при этом толпу пассажиров. Откровенно говоря, мне в принципе безразлично, кто — ты или Билли Боинг — первым осознает это…

— Но прилетел ты ко мне.

— Да. Просто я умею смотреть в будущее… и там подсчитывать прибыли. Твой завод сможет начать серийный выпуск этих самолетов уже через полгода, а Билли понадобится на налаживание производства месяцев десять или даже больше.

— А почему тебя волнует, когда начнется выпуск?

— Потому что моя компания живет в основном с лицензионных платежей. Именно поэтому я предлагаю тебе купить лицензию всего за полтораста тысяч долларов, но с каждого выпущенного самолета ты мне заплатишь еще по семь с половиной тысяч.

— Это грабеж, тебе не кажется?

— Нет. Просто мне лень искать других инженеров, которые смогли бы делать такие самолеты самостоятельно, и не хочется терять полгода бесценной жизни в ожидании того, что они начнут, наконец, что-то делать. После того, как эти самолеты встали на линии в Европе, нам пришло уже больше сотни заказов на эту машину…

— Только в Европе?

— Люфтганза взяла в аренду у русских четыре таких машины, но мечтает о покупке минимум полусотни. И продолжает мечтать: русские таких самолетов делают очень мало и их вообще никому не продают. Французская Эйр Юнион готова купить от тридцати до семидесяти штук, но им русские самолеты даже в аренду не предлагают. Империал Эйрвейз… их аппетиты я даже примерно оценить не берусь, а они очень велики, ведь на этом самолете из Лондона в Сидней можно долететь за двое суток, ну, чуть больше…

— Двое суток просидеть в кресле?

— Пойдем в машину, сам посмотришь, можно ли это сделать…

…

— Ну что, увидел я достаточно. Однако что заставляет тебя думать, что я смогу через полгода выпустить первый самолет?

— В стоимость лицензии входят в том числе и готовые плазы, а так же подробные технологические карты на каждую деталь и сборку. Извини, если я использую не совсем правильные слова, но я торговец, а не инженер.

— Неважно, я понял. Но вот насчет окон и туалета…

— Окна одна из моих мелких фабрик может тебе поставлять готовые, причем очень недорого. Да и туалет в разобранном виде привезти недолго.

— Это лишь слова.

— И зачем мы вернулись в твой кабинет? Я подготовленные контракты в самолете оставил…

— Айвен, надеюсь ты не очень спешишь обратно в свой вонючий городишко? У нас есть прекрасный ресторан с видом на океан… Тебе достаточно будет чека или дождешься, пока деньги не окажутся на твоем счете?

В тот же день точно такой же самолет опустился на поле возле города Урумчи, и из него вышел другой представитель компании, торгующей сказками. Но Петруха ни в какой кабинет не пошел — просто не было поблизости никаких кабинетов, да и встречающие уже столпились возле самолета. Столпились — это, конечно, было не совсем верным выражением: встречающих было всего трое. Трое русских офицеров в полевых мундирах, но с висящими на груди орденами.

И после того, как старший представится, Петя на самом деле очень обрадовался:

— Михаил Васильевич, очень рад с вами познакомиться, мне о вас много хорошего рассказывали.

— И кто же? — скептически поинтересовался капитан Лавров.

— Сначала Миронов, Митрофан Данилович, а позже и ротмистр Скорохватов. Василий Федорович как раз у меня заместителем работает.

— Даже так?

— Жизнь иногда преподносит сюрпризы. Вы еще больше удивитесь, когда с Василием Федоровичем снова работать начнете, я планирую именно его назначить нашим представителем здесь. Впрочем, это дело будущего, а сейчас давайте перейдем к делам уже настоящим. И для начала: сколько у вас по-настоящему грамотных бойцов?

…

— Мне одно непонятно, — Михаил Васильевич почесал переносицу, — почему вы предлагаете нам «Льюисы» под американский патрон?

— И карабины под него же вместо устаревших винтовок. Это не я предлагаю, а наш специалист по оружию. Но постараюсь объяснить так, как сам это понял. Гильза в патроне — самое трудоемкое изделие и самая тяжелая часть, а у янки она вообще несколько перетяжелена…

— Именно это я и имел в виду: патрон же выходит тяжелее.

— Зато этот патрон можно перезарядить несколько раз, согласно проведенных нами испытаний до двадцати раз минимум. Я привез с собой образцы приспособлений, с помощью которых даже деревенские мальчишки могут перезаряжать до полутора тысяч патронов в час. То есть это будет восемь таких мальчишек, а если вы сможете нанять на эту работенку хотя бы восемь десятков… сами пули и порох возить гораздо проще, ну и капсюли конечно: с этим у нас проблем нет, поставим сколько запросите. А вот с гильзами у нас пока известные проблемы.

— Ну, поставите вы эти полтора миллиона патронов…

— Полтора миллиона мы поставим сразу.

— И половину гильз потеряют в первом же бою.

— Именно поэтому мы будем поставлять еще по миллиону патронов каждый месяц.

— А не накладно будет их из Америки возить?

Петруха покрутил в пальцах сияющий латунью патрон:

— Америка — она большая, в Европу оттуда много чего возят. Так что если к какому-то грузу добавить тридцать тонн, то никто и не заметит. В особенности не заметит, если грузы на таможнях никто проверять не будет.

— Но привезти эти тридцать тонн через горы и пустыни…

— Вот этот самолетик сюда пару тонн доставит легко. А два таких самолета, делающих по рейсу в день…

— Я понял, но… вам-то это зачем? Вы же, в отличие от прочих ваших товарищей, вроде светлыми идеями большевиков облагодетельствовать Туркестан и вовсе не стремитесь?

— Михаил Васильевич, лично я хочу мира. Ханьцы сюда мир не принесут, а это будет означать войну возле наших границ. Поэтому лично мне было бы приятно, если весь Синьцзян полностью освободился от них. Больше территория — больше времени потребуется врагам, чтобы подобраться к границам уже нашим. И больше времени, чтобы прислать уже вам необходимую помощь. А заодно — и больше людей, с которыми мы можем наладить очень даже взаимовыгодную торговлю.

— И чем мы… вы собираетесь торговать?

— Сейчас мы уже закупили, причем за самые настоящие деньги, почти двести тысяч голов скота. Такие закупки я был бы рад сделать ежегодными, и это, надеюсь, лишь начало. Насколько я в курсе, у товарища Сталина на торговлю с Восточным Туркестаном очень большие планы.

— Товарищ Сталин, если узнает обо мне, всю торговлю прекратит: мой родной дядя, будучи полковником жандармерии в Тифлисе, его вроде как арестовывал…

— Я немного в курсе этой истории. Полковник Лавров доказал, что Иосиф Джугашвили к ограблению банка непричастен. Да, ему было проще Джугашвили отправит в тюрьму, но истина для него оказалась дороже. Так что товарищ Сталин знает, что порядочные люди есть и среди жандармов, и уж тем более среди офицеров. Ну что, продолжим? Мы для начала присылаем две роты парней, с пулеметом обращаться умеющими, а вы со своей стороны направляете им на обучение шестьсот ваших ребят…

Перед самым Новым годом Ира вернулась из «краткой поездки в Москву» очень довольной. А на вопрос, что же ее так порадовало, ответила совсем не так, как все ждали:

— Да я тут зашла на минутку к товарищу Сталину, поговорили минут пять. Потому и радуюсь.

— А с самолетом твоим что? Я про кукурузник…