Титановый бардак (СИ) - Номен Квинтус. Страница 94

Спустя две недели в лаборатории был получен первый «результат», который можно было «пощупать руками». Правда и щупать было почти нечего, но почему-то Валерия Федоровича результат так порадовал, что он немедленно примчался в институт.

— Жень, ты хоть представляешь, что ты наделал?

— Представляю. Получить обогащение в одну сотую — это, мне кажется, не стоит тех затрат, которые мы уже провели. Если переводить всё это в рабочее время, то, по сути, все эти безумные пляски с бубном позволят нам продлить сессию примерно на шесть часов в год — и вы считаете это достижением?

— Жень, ты хоть и гениальный инженер, но тупой. Правда тупой лишь потому, что пять лет без отпуска работаешь и устал как собака. Так что приказываю тебе валить в отпуск и наслаждаться видами природы. Южного берега Крыма, например. И там, лежа на берегу моря, можешь со скуки посчитать, какое обогащение даст каскад из твоих машиной, если их поставить, скажем, двести штук одну за другой.

— Но на двести машин понадобится не одна тонна этих авиасплавов! А в деньгах это получится…

— Ах ты какой бережливый! Я тебе скажу, по секрету скажу, чтобы тебя жаба не задушила: на один самолет конструктора Ильюшина этого сплава тратится почти шестьсот килограмм, а самолеты строятся уже по десять-двенадцать штук в день. Так что даже если здесь изготовят пару тысяч установок, то никто этого и не заметит… да… здесь столько не сделать. Знаешь что, пора тебе отсюда уезжать: установки свои ты сможешь строить и в более теплом месте.

— Где?

— Дай подумать… шучу, я уже знаю где. В Коврове простаивает недостроенная граммофонная фабрика, вот на ней-то ты и наладишь производство.

— На недостроенной фабрике… я даже представить не могу, сколько времени это займет.

— Максимум полгода. До зимы мы там выстроим жилой микрорайон для рабочих и инженеров, проведем полный ремонт цехов, оборудование поставим. Твоей заботой будет лишь набрать рабочих квалифицированных и инженерный состав. Всех из нынешней твоей лаборатории можешь забрать, еще подготовь заявку в кадровую службу управления…

— Говорите, поставить каскад…

— Ты хоть слушаешь, что я тебе говорю? У тебя полгода на налаживание производства и карт-бланш на подбор специалистов.

— В принципе одна центрифуга потребляет примерно киловатт…

— Это уж точно не твоя забота. Ты их будешь делать, а использовать будут другие. Твоя первейшая задача — выпускать по два тысячи центрифуг в год, невзирая ни на что. А на досуге можешь подумать, как увеличить скорость вращения процентов на тридцать: я тебе по опыту скажу… в смысле, по предварительным расчетам: коэффициент обогащения можно при этом дотянуть от одной сотой до одной десятой. Можно, но сколько времени придется над этим работать, я даже примерно сказать не могу. Одно знаю: многие годы, а может и десятилетия. Но учти: даже если ты достигнешь этого через двадцать лет, потомки будут считать, что жизнь ты прожил не зря. А уж современники… Можешь сверлить в пиджаке дырку под орден. Какой именно — я сейчас не скажу, поскольку не я решаю. Однако мы с Анной Федоровной тебя без ордена точно не оставим… для начала. Еще вопросы будут?

— А можно без отпуска?

— К сожалению, да. Но когда мы победим — минимум полгода возьмешь! Договорились?

— Победим кого?

Пора-пора-порадуемся на своем веку…

Первого сентября сорокового года в Богородске вышла на полную мощность электростанция на почти тысячу мегаватт, из которых «дополнительные» двести девяносто (к семистам «атомным») выдавал пароперегреватель, работающий на угле. Пятнадцатого — заработала теплотрасса Богородск-Нижний Новгород, а семнадцатого — Богородск-Павлово. Вообще-то эти две тридцатикилометровые теплотрассы ее стали первенцами «атомного теплоснабжения», Боровичи и Кончанско-Суворовск уже второй год отапливались «атомной печкой», но они все же стали «определенным достижением»: на трассе в Нижний Новгород температура воды в трубе падала со ста семидесяти «на входе» всего лишь до ста пятидесяти пяти «на выходе». С другой стороны, а полутораметровой трубе вода и должна остывать не так быстро, как в тонкой, но все же новая (и очень качественная) теплоизоляция из пенополиуретана сыграла очень большую роль. Но Вася (правда лишь он один) считал, что главным в этой «трубе» было то, что ее сварили из нержавеющей стали «в полевых условиях»…

Струмилин лишь крякнул от удовольствия, когда Аня, специально приехавшая в Москву, чтобы «проинформировать начальство», сообщила ему, что «Нижний, Дзержинск, Павлово и Ворсму можно снимать с обеспечения углем и дровами» — в «детали» его посвящать не стали, но «общую картину» Сталин ему обрисовал исчерпывающе:

— Эти ребята придумали новый источник энергии, сам понимаешь, совершенно секретный. Но мощный, а сколько мы сэкономим угля и дров, ты сейчас посчитаешь и мне расскажешь.

Сам же Иосиф Виссарионович, уже наедине с Аней, задал осень серьезный вопрос:

— А вы уже сделали бомбу?

— Пока нет. Сами мы умеем только в атомы играться, а для бомбы нужно очень много того, что мы сделать не можем…

— Это плохо.

— Сами так думаем, поэтому сейчас над бомбой работает Хлопинский институт, у Виталия Георгиевича специалистов теперь хватает.

— А какую мы можем оказать ему помощь?

— Я думаю… то есть я точно знаю, что было бы очень полезно направить в институт Хлопина еще Юлия Харитона и, возможно, Якова Зельдовича. То есть для бомбы Харитон будет просто незаменим, а Зельдович — он, конечно, с бомбой тоже помочь сможет, но главное — превратит атомные электростанции из безумно дорогой экзотики в просто дорогую, но уже привычную и очень экономичную обыденность. И обязательно — Зинаиду Ершову. Ей, кстати, уже пора присвоить звание Героя социалистического труда.

— За что Героя?

— Сложно объяснить, но если исключить многочасовые лекции, к тому же понятные максимум полудюжине физиков на планете, наши электростанции — это на девяносто процентов результат её работ. Которые мы с Валерой, конечно, немного творчески переосмыслили, но основу заложила именно она. Любое здание должно иметь под собой надежный фундамент, а вот научный фундамент АЭС выстроила как раз она.

— После наших разговоров, а особенно после тридцать седьмого года, я довольно внимательно слежу за вашей наукой. И чем занимается Зинаида Васильевна, представляю, — Сталин вдруг лукаво улыбнулся. — Героя-то присвоить несложно, а вот поймет ли она сама, за что ей будет присвоено это звание?

— Я уверена… а знаете, вы ведь правы, человек должен понимать за что его награждают. Но года через два после того, как она начнет работу у Хлопина… Вы все же указ о её награждении приготовьте, а я скажу вам, когда она уже сама все поймет.

— Значит, договорились. Стесняюсь спросить, — Иосиф Виссарионович уже не скрывая улыбки «процитировал» любимое присловье Ирины, — вы в Москву приехали чтобы только похвастаться достижением своим или у вас еще вопросы остались?

— Вопросов к вам — нет, не осталось. Так что поеду я, надо к войне готовиться.

— Вы все так уверены в том, что война вот-вот начнется… Ольга Дмитриевна что-то о сроках начала войны говорила нового?

— Мы думаем, что она начнется летом следующего года. В начале лета, но точной даты никто не знает. Даже Гитлер не знает, поэтому нужно быть готовым в любой момент. А чтобы быть готовым… Светлана Юрьевна считает, что по крайней мере два генерала окажутся совершенно не готовы: Власов и Павлов. А если их оправить укреплять, скажем, границу с Монголией, то германская граница от этого станет лишь прочнее и надежнее. Мы все в Девятом управлении с ней согласны, но если вам интересно, почему Света пришла к таким выводам, то она может вам соответствующую записку подготовить. Интересно? Я ей вашу просьбу передам…

Валентин первого сентября тоже запустил кое-что интересное: огромный пресс, на котором ковались заготовки для коленвалов харьковских мотов В-2. Мотор этот был, по сути «дизельным вариантом» все того же германского БМВ-6, и для него — как и для прототипа — коленчатый вал делался «сборный», из кучи отдельных деталей, поскольку технологии первой половины двадцатого века не позволяли изготовить для него монолитную заготовку. То есть позволяли, если эти технологии правильно применить, предварительно «собрав» их в единый технологический процесс — и вот инженеры первого экспериментального под Валиным руководством это сделали. То есть пока еще не до конца сделали, мощности первого пресса не хватало — но ее хватало для того, чтобы делать заготовки для «усеченный версий»: шестицилиндровых В-3 и В-4. Как раз в середине сорокового инженеры уже в Ленинграде довели харьковский В-3 до приемлемого уровня, получив В-4, и даже стали на базе этого мотора делать новенький танк…