Дочь мэра (СИ) - Орлова Юлианна. Страница 52

Понимаю, что даже одна мысль эта приводит меня в детский восторг. Замужем за Богданом…

Мы полностью переключаемся на танцы, перебрасываясь словами время от времени, когда я ощущаю знакомые теплые ладони на своей талии. В мою шею уверенно упираются шершавые губы, шепчущие:

— Ты очень красиво двигаешься, малыш. Я там чуть не окосел, вот почему решил «пересесть в первый ряд».

Табун мурашек по коже скачет, я тут же поворачиваюсь и обхватываю шею Богдана двумя руками, а он приподнимает меня в танце и жмет к себе ближе. Теперь губами прижимаюсь к мужской шее, и мой самый главный спецназовец кружит меня в танце, полностью удерживая в своих руках. Никогда не танцевала так, что я при этом совершенно ничего не делаю, только крепко держусь за шею парня, отчетливо понимая, что мое сердце стучит с оглушающей силой.

Ладони смещаются с талии на бедра, ныряют в мягкость ткани моего платья и поддевают край, отчего пальцы теперь плотно прижаты к коже. И даже сквозь колготки я могу чувствовать огонь, полыхающий на кончиках пальцев Исаева.

— Давай сбежим? — шепчет он в ухо, цепляя мочку. Лицо полностью заливает румянцем, и я киваю, полностью вверяя себя во власть своего спецназовца.

— Давай.

Богдан перехватывает мое лицо за подбородок и довольно улыбается, после чего мы уходим с праздника по-английски. Но что-то мне подсказывает, что свидетелей было предостаточно…

Едем домой на такси, где на заднем сидении только то и делаем, что целуемся. У меня сводит губы от улыбок и того напора, с каким Богдан обрушивается на мой рот, но ни на минуту я не позволяю себе даже помыслить о том. Чтобы все прекратить.

Я не помню, как именно мы выходим из автомобиля, и явно не вспомню, как добираемся на второй этаж обычной советской пятиэтажки. Есть губы, объятия и сорванное дыхание. Теперь оно одно на двоих и с горьким привкусом алкоголя, оседаемого на губах.

Я помню только жаркие прикосновения к телу, как подушечки пальцев ведут по коже, как скользят по ягодицам и обхватывают их, чтобы заставить меня всхлипнуть от оглушительной волны жара, ударяемого вниз живота.

Грудь ноет, и ничего не может облегчить состояние, кроме…

— Я сейчас немного выпивший, но я еще могу остановиться, если не готова ты. Яна, скажи мне, как себя вести, пожалуйста, потому что у меня крыша едет, — Богдан выхватывает ключи из заднего кармана и стоит со мной на весу у двери своей квартиры. Он весь пунцовый, а в бедро упирается внушительная выпуклость.

Я взрослая девочка и точно понимаю, что последует за моим положительным ответом.

Но вместо ответа просто целую его, проводя языком по нижней губе. Богдан хрипит мне в рот и с силой притягивает к двери. Я упираюсь спиной в прохладную поверхность, пока он пытается попасть в скважину, ругается мне в рот, но в итоге открывает злополучный замок.

Мы вваливаемся в квартиру, и Бодя с ноги хлопает дверь, закрывая ту одним махом.

— Я только в замок херово попадаю, не волнуйся, — снова пошло шутит он, вызывая мой смех.

Слышится звук рвущейся ткани. Это расходятся «по швам» мои колготки.

Глава 42

Чувствую, как по спине разливается лавой невозможное чувство, мне сложно даже понять его, осознать, но в нем я горю, хватаясь за плечи Богдана. Он прижимает меня к себе ближе. Алчные укусы и жаждущие поцелуи обрушиваются на губы, сминая мягкую кожу.

Наверное, я никогда еще так не целовалась, никогда не испытывала тот спектр эмоций, что испытываю сейчас. Дышать практически не получается, и я задыхаюсь, теряясь в ощущении ласки от моего спецназовца.

У меня пекут губы, они горят и немеют от того напора, с которым мой Богдан обрушивается на них.

Он приподнимает мои волосы и смещается с губ на шею, вниз по ложбинке прямо к груди. Платье собирается на талии, пока широкие ладони массируют ягодицы, посылая точечные импульсы вниз живота.

От Исаева пахнет чем-то очень свежим и алкоголем, мне нравится…эта смесь. Крепкий парфюм ассоциируется только со взрослым мужчиной, а от Богдана пахнет именно им. И я точно подсела на этот запах, стараясь вдыхать его чаще и больше.

И так ведь окутана им, но хочется больше…

Обдает жаром. Волосы на всем теле встают дыбом, когда Бодя проезжается губами по вставшим пиками соскам. С силой зажмуриваюсь и так стараюсь дышать, но не получается. Внутренности раздуваются под давлением.

Слышится шорох одежды и резкий звук расстегиваемой змейки на платье. Мужские пальцы стекают вниз к пояснице, рисуя воображаемый линии порока. Меня подключают к постоянному напряжению…

Мурашки щекочут с головы до самых пят.

Богдан оттягивает ткань, и она съезжает на талию, оголяя меня целиком. Остается только лиф в момент, когда парень садится на кровать и усаживает меня сверху, прислоняясь лицом к груди.

Бам-Бам-бам. Сердце так громко стучит, что мне даже неловко. Оглушает. Работает как будто за троих…

Я и подумать не могла, что когда-то смогла бы испытывать хоть что-то, похожее на это. Так всеобъемлюще и глубоко, что аж не верится. Обнимаю голову Богдана покрепче, прижимая его к себе. Губами касаюсь спутавшихся волос, это уже не короткий ежик, как был в нашу первую встречу. От трепета начинает трусить.

Он поворачивает голову так, что теперь прижимается губами к месту, где так сильно стучит мое сердце. Это больше, чем просто ласка. Меня из холода в жар бросает. По ощущениям обжигает.

Меня по спирали прокручивает от касаний Богдана. Просто губы на коже, просто горячее дыхание опаляет грудь и дарит совершенно новые ощущения, в которых я тону. На кончиках пальцев колется желание касаться накаченной груди и широкой спины. Вожу руками и немею от предвкушения. Немного неловко.

Теперь мы дышим сдавленно, но синхронно, сбивчиво, будто бы мы бежали марафон. В темноте комнаты я вижу лишь силуэты от бликующих с улицы фонарей. И это хорошо, мне было бы жутко неловко при свете, наверное. Но я также понимаю, что раздета здесь пока лишь я.

— Я хочу включить свет, Облачко, и все видеть… — звучит утверждение от Боди, и меня бросает в холодный пот. — Видеть хочу твои ноги, бедра, животик, грудь, губы и глаза. Хочу видеть все… — он поднимает голову и ведет губами по шее к подбородку, бросая меня этим движением на край.

Я сейчас точно-точно сорвусь вниз.

Замочек лифа щелкает, и голой грудью я упираюсь в Богдана, одновременно с этим он приподнимает меня и обхватывает ртом затвердевший сосок.

Проехаться грудью по жесткой ткани и сразу нырнуть в ласкающие ласки языком.

Охнув, запрокидываю голову и со стоном упираюсь в выступающий бугор в штанах Богдана.

Меня как будто разрывает, пока Исаев кусает, посасывает и втягивает в себя сосок, массируя грудь руками. Она у меня не то чтобы выдающаяся, но…удачно помещается в ладонях Богдана. Я забываю о стыде, потому что подсаживаюсь на новую дозу наслаждения от того, что дарит мой парень.

Если бы я сейчас стояла, то точно подрагивающие ноги подкосились бы, и я рухнула бы на пол. Или растеклась вязкой лужицей…

Богдан с трудом отрывается от меня, это видно по тому, как он грубо прижимается лбом к груди и рычит, одновременно расстегивая рубашку резковатыми движениями, срывая пуговицы, разлетающиеся на пол градом.

Зрение приспосабливается к темноте, и я теперь могу различить не только контуры мужского тела, но и те самые детали, что так волнуют девичье сердце. Он спешит, а не нахожу никакого другого занятия, кроме как водить ладошками по ключицам, спускаться ниже к ярко очерченному прессу и замереть в области пупка.

— Кудряшка, шшш, я же еле держусь, — сдавленно сипит, расстегивая штаны и стягивая их вниз, все еще со мной на весу. Мгновение. И я резко приземляюсь на эрегированный член, ощущая, как пульсация между складочек становится невыносимой. Богдан заваливает меня на кровать и с силой впивается в губы, поднимая ноги так, что теперь они укладываются на его спине.