Мой босс. Без права на ошибку (СИ) - Эсель Рене. Страница 11

— Прекрати, пожалуйста, — шепчу, разжимая цепкие пальцы. — Нас увидят.

— Павел Андреевич, — громом звенит голос Шершнева, и я вздрагиваю. — У финансового директора моей компании вопросов нет?

Вездесущая рука исчезает. Невольно выдыхаю с облегчением.

— Мы все обсудили, — уверенно говорит Паша и разваливается на стуле.

— Да? — Шершнев удивленно приподнимает брови.

Вокруг становится тихо. Галина Петровна смотрит на него слишком победоносно, а я поворачиваюсь к Паше.

— А мне кажется, подозрение в денежных махинациях неплохо бы развеять в присутствии всех наших коллег. Руководителю отдела финансовой аналитики тоже будет интересно. Неправда ли, Елена Семеновна?

От шока чувствую, как челюсть едва не падает на пол. Фигурально. А Шершнев усмехается, глядя, как отчаянно я кошусь то на него, то на Пашу.

Что он сказал?

Вскидываю брови и вытаращиваю глаза.

Паше спокойно поправляет белый воротник. Ни словом, ни жестом не подтверждает обвинения Шершнева. Тот смотрит. Пристально. Ловит каждое движение, малейшее изменение мимики. Уж не знаю, где потом учился Шершнев, но ответ рассчитывает получить по взгляду.

— На самом деле, Олег Константинович, я всерьез подумал над вашими словами. — Паша складывает перед собой руки и с вызовом смотрит на него. — Потом перепроверил отчеты. Склонен с вами согласиться. Где-то под моим носом работает хитрый умелец. Так что считаю предложение об аудите совершенно обоснованным. Более того, настаиваю, чтобы его провели как можно скорее.

Шершнев замирает. Ярость неуловимой тенью проскальзывает по лицу, искажает красивые черты. После чего губы растягивает довольная ухмылка, а колкий взгляд изумрудов обжигает меня.

«Чему ты радуешься?» — поражаюсь его поведению и с сомнением смотрю на Пашу.

У нас кто-то проводит махинации? Как подобное проскользнуло мимо меня?

В голове носится тревожный кабанчик. Мысленно перебираю все выполненные нами отчеты. Я лично проверяла практически каждый. Неужели что-то упустила? Становится дурно. Шею сжимает страх, в горле встает комок.

— Вот и прекрасно, — внезапно выдает Шершнев и откатывается в сторону. — Верное решение. Продолжим, коллеги…

Весь остаток совещания не нахожу себе места. Как такое произошло? Рисую план. Нужно успеть до аудита поднять отчеты. Посмотреть, что пошло не так.

Вдруг Шершнев ошибается? Почему же я уверена в его правоте?

Ситуацию усугубляет и то, с какой легкостью Паша предположил, что преступник среди его команды. А не на меня ли он намекнул?

Трясу головой. Бред какой-то.

— Елена Семеновна?

От упоминания своего имени подпрыгиваю и возвращаюсь к реальности. Шершнев смотрит в упор, коллеги переглядываются и недоуменно косятся в мою сторону.

— Вы хотите что-то добавить? — подсказывает. — Или не согласны с тем, что мы все обсудили?

— Нет, нет, — трясу головой и сжимаю колени. — Все в порядке, Олег Константинович.

— Тогда все могут идти, — Шершнев разваливается в кресле, и я подпрыгиваю с места. — Кроме вас, Елена Семеновна. Обсудим пару моментов по проведению аудита в вашем отделе.

Страх возвращается и топит по самую макушку. Жду, что в кабинете останется еще кто-нибудь. Задать вопросы или обсудить какие-то проблемы. Но все исчезают так стремительно, что не успеваю глазом моргнуть.

Божечки, неужели это происходит со мной.

— Ничего не хочешь мне сказать? — голос Шершнева пропитан ядерной смесью эмоций, которая превращает меня в дерганого ребенка.

Тяжело вздыхаю. Не съест же он меня?

— Олег, я правда ничего не знаю про махинации, — слова вырываются сами собой.

Шершнев поднимается и стремительной походкой движется в мою сторону. За секунду преодолевает расстояние между нами. Встает рядом, парализует, придавливает своей аурой. Кладет руку на спинку кресла, затем резко разворачивает вместе со мной.

Хватаюсь за подлокотники, чтобы не улететь, и сталкиваюсь со сверкающими изумрудами. Аромат жженой сосны забирается в легкие и будоражит воображение.

Он невероятно близко. Как тогда в туалете. Даже в той же самой рубашке.

— Я тебя не про махинации спрашиваю, Лена, — шипит и склоняется ко мне.

Зеленые глаза превращаются в щелочки, ладонь ложится на подбородок. Сжимает и дергает голову вверх. Цепляет кончиком своего носа мой. Смотрит жадно. Словно желает поглотить собой.

И мне это нравится.

Дергаюсь от внезапного понимания. Вырываюсь, но пальцы сильнее стискивают подбородок. Блокируют любую попытку сопротивления.

— Скажи, Лена. Какого черта этот урод лапает тебя у меня под носом⁈

Глава 16

Глава 16

Смех рвется из груди, и я не сдерживаю его. Плевать. Пусть Шершнев видит все, что вызывает во мне. Презрительно приподнимаю бровь и подаюсь вперед. Так близко, что дыхание смешивается.

— Неужели так сильно ревнуешь, что тебе плевать на собственную компанию? — вожу губами в миллиметре от его рта. — Да ты просто жалок, Шершнев.

Его зрачки расширяются. Чернота заливает изумрудную радужку. Резкое движение, и пальцы с подбородка уже лежат на моей шее. Сдавливают ее, поэтому готовлюсь к медленной и мучительной смерти. Но неожиданно понимаю, что по-прежнему дышу. Только чувствую пульс, который бешено бьется о его горячую кожу.

Шершнев, словно раскаленная лава, окутывает с головой и не дает времени скрыться. Поглощает все вокруг.

— Говори что угодно, любимая, — теперь его губы цепляют мои, и я судорожно вздыхаю. — Но компания, этот грёбаный кабинет, твой урод Павлик и даже ты — все принадлежит мне.

Кончик языка появляется между белоснежных зубов, затем стыдливо исчезает. Ловлю себя на мысли, что внимательно слежу за ним. Ярость с возбуждением обжигают вены. Стискиваю зубы.

Это все неправильно. Нужно уйти. Сейчас же. Быть где угодно, только не с ним.

— Пошел ты, Шершнев! Ты и мизинца моего не стоишь, — шиплю ему в лицо.

Упираюсь ладонями в стальную грудь и замираю на секунду от стука его сердца. Этот звук набатом отдается в ушах. Кажется, что сейчас оно прорвет ткань. Выскочит наружу и зальет здесь все кипящей кровью.

Глаза удивленно распахиваются, когда Шершнев дергает меня на себя сильнее.

— Сука, — рычит зло.

Жесткие пальцы оставляют в покое шею, затем зарываются в волосы. Тянут на себя до болезненного стона. Не успеваю закричать. Жалящий поцелуй сминает губы, а грубый язык проникает в рот.

Он похож на искры фейерверка. Беспощадные, яркие, высекающие пламя одним махом.

Не соображая, что происходит, вовлекаюсь в безумный танец.

Наш поцелуй похож больше на борьбу. Едва перехватываю инициативу, как Олег недовольно мычит и возвращает ее. Сейчас он — ураган. Ему плевать на чужое мнение. И я исчезаю под его стихийным напором. Не замечаю, как прижимаюсь крепче. Обхватываю руками твердые плечи, толкаюсь грудью в его жесткое тело.

Он слишком далеко. Хочу ближе, чтобы чувствовать его всего.

Все происходящее — ужасно неправильно. Но я не в силах это прекратить.

Наши поцелуи, словно наркотик. С каждым разом становится все сложнее оторваться от властных губ. Воздух разлетается на мелкие частицы, отчаянно собираю его носом, чтобы не задохнуться.

Хочу его.

Он неожиданно отстраняется, и я инстинктивно подаюсь вперед. Разочарованный стон вырывается из груди, пока я отчаянно смаргиваю наваждение.

— Ненавижу тебя, — цежу с трудом и охаю.

Рывок. Я на столе. Ему хватает мгновения, чтобы переместить меня сюда. Раздается какой-то грохот. Похоже, что несчастное кресло все-таки перевернулось.

— Черт с ним, — словно читает мои мысли Олег.

Хрипотца в голосе доводит до восторженного сжатия сердца. От желания, что плещется в изумрудном взоре, внутри все переворачивается. Сама тянусь к нему и довольно стону, когда он вновь целует меня.

Слишком мало. Хочется больше.

Хватаю край рубашки, вытаскиваю из-под ремня и забираюсь под нее ладонями, чувствую рельефные мышцы.