Наставники Лавкрафта (сборник) - Джеймс Монтегю Родс. Страница 48

– Странно, свеча погасла!

– Это я задул ее, дорогая! – сказал Майлс.

На следующий день, после уроков, миссис Гроуз выкроила минутку, чтобы тихо спросить у меня: «Вы написали, мисс?»

– Да, написала.

Но я не уточнила, что письмо, запечатанное и снабженное адресом, все еще лежит у меня в кармане. Можно было не торопиться с отправкой до того, как наш посыльный пойдет в деревню. А утро у нас выдалось блестящим, просто образцовым, благодаря моим ученикам. Выглядело это так, словно они старались загладить наши недавние нелады. Они совершали головоломные чудеса с арифметикой, выходя даже за пределы моих собственных скромных знаний, и устраивали географические и исторические шутки в еще более приподнятом настроении, чем обычно. Конечно, по поведению Майлса было заметно, что он желает показать, как легко может свергнуть меня. Этот ребенок запомнился мне в атмосфере такой красоты и страданий, какую словами не передать; в малейшем его поступке, во всех повадках чувствовался особый характер; для невооруженного глаза – сама искренность и свобода, но ни одно маленькое материальное существо не было более хитроумным, более экстравагантным маленьким джентльменом. Мой глаз был вооружен, но мне приходилось постоянно остерегаться, чтобы не впасть в восхищенное созерцание; воздерживаться от косвенных взглядов и унылых вздохов, сопровождавших беспрестанные попытки вникнуть в загадку или отрешиться от нее, – попытки понять, что плохого должен был сделать такой юный джентльмен, чтобы заслужить такое наказание. Предположим, темные призраки, с которыми я встречалась, сумели отяготить его воображение идеями разнообразного зла; но мучительная жажда справедливости заставляла меня выяснить, могли ли эти идеи когда-либо воплотиться в действие.

В любом случае он никогда не был более истинным джентльменом, чем в тот ужасный день, когда, после раннего обеда, пришел ко мне и спросил, может ли поиграть для меня полчасика. Давид, готовясь играть перед Саулом, и тот не мог бы лучше воспользоваться оказией [19]. Это была воистину очаровательная демонстрация такта, великодушия, как если бы он сказал прямо: «Настоящие рыцари, про которых мы так любим читать, никогда не злоупотребляют своими преимуществами. Я теперь знаю, что вы имели в виду: чтобы самой обрести покой и досуг, вы перестанете беспокоиться и шпионить за мною, не будете держать меня на привязи рядом с собой, позволите мне уходить и приходить, когда захочу. Ну вот, вы видите, я и ‘пришел’, но не ухожу! Для этого у меня будет много времени. На самом деле мне хорошо с вами, и я хочу доказать, что проявлял строптивость из принципа». Легко представить, что я не отвергла его призыв, и мы отправились вдвоем, рука в руке, в классную комнату. Он сел за наше старое пианино и играл превосходно, как никогда раньше; если кто-то тут заметит, что ему лучше было бы гонять футбольный мяч, я скажу лишь, что полностью с этим согласна. Ибо под влиянием его музыки я потеряла счет времени, а потом вдруг очнулась со странным ощущением, будто буквально заснула на посту. Дело было после обеда, я сидела у камина в классной комнате, но на самом деле не спала, гораздо хуже – я забыла. Где все это время находилась Флора? Когда я спросила об этом у Майлса, он сыграл еще несколько тактов, а потом сказал только: «Да откуда мне знать, дорогая мисс?» и залился счастливым смехом, перешедшим, как бы в качестве вокального сопровождения, в бессвязную, причудливую песню.

Я сразу прошла в свою комнату, но его сестры там не было; прежде чем спуститься на первый этаж, я заглянула в несколько других помещений. Поскольку девочки не было и там, она наверняка где-то гуляла с миссис Гроуз, и я, успокаивая себя этой гипотезой, пошла искать экономку. Я нашла ее на том же месте, что вчера, но на мой торопливый вопрос она ответила пустым, испуганным взглядом. Она полагала, что после еды я увела обоих детей; она была вправе так думать, ибо никогда прежде я не выпускала девочку из поля моего зрения, не обеспечив присмотр. Конечно, Флора могла зайти навестить горничных, потому мы наскоро договорились начать поиски, не поднимая шума. Но спустя десять минут, когда мы, как уговаривались, встретились в холле, каждая из нас доложила, что осторожные расспросы ни к чему не привели. В холле, где нас никто не видел, мы обменялись безмолвными знаками тревоги, и я почувствовала, с каким острым интересом подруга теперь возвращает мне те знаки, которые я с самого начала подавала ей.

– Она наверху, – сказала экономка, – в одной из комнат, где вы не искали.

– Нет, она где-то далеко, – уже не сомневалась я. – Она вышла из дому.

– Без шляпки? – Глаза Гроуз изумленно округлились.

Я, естественно, тоже изобразила удивление.

– А разве та женщина носит шляпку?

– Флора с ней?

– Флора с ней! – заявила я. – Мы должны их найти.

Я положила руку Гроуз на плечо, но она, осваиваясь с ситуацией, поначалу не смогла сдвинуться с места, хотя и поддалась беспокойству.

– И где же мастер Майлс?

– О, он с Квинтом. Они в классной комнате.

– О боже, мисс!

Думаю, что мой вид и, соответственно, тон выражали спокойную уверенность, ранее немыслимую.

– Их трюк удался, – пояснила я, – они успешно осуществили свой план. Он нашел самый чудесный способ отвлечь меня, а она тем временем улизнула.

– Чудесный? – недоуменно переспросила Гроуз.

– Ну, скорее инфернальный! – ответила я почти радостно. – Он позаботился и о себе. Но идемте же!

Экономка беспомощно глянула в сторону верхнего этажа.

– Вы оставите мальчика?..

– Надолго с Квинтом? Да! Мне теперь все равно.

В такие моменты она всегда хваталась за мою руку, это помогло ей устоять и на этот раз. Но мое внезапное равнодушие взволновало ее, и она воскликнула:

– Это из-за письма?

Вместо ответа я быстро нащупала письмо в кармане, вытащила, показала ей и, чувствуя, что освобождаюсь, положила на большой стол в холле.

– Льюк заберет его, – сказала я, вернувшись к Гроуз. Потом подошла к входной двери, открыла ее и переступила порог.

Моя соратница еще колебалась: буря, бушевавшая ночью и ранним утром, улеглась, но день выдался сырой и пасмурный. Я уже спустилась на подъездную дорожку, а она все стояла в дверях.

– Вы ничего не наденете?

– Одеваться, когда девочка одеться забыла? Я не могу терять время, – воскликнула я, – а если вы так выйти не можете, я вас оставлю. Попробуйте пока побывать наверху.

– Там, где они?

О, этого бедняжка не выдержала и поспешно присоединилась ко мне!

Мы направились напрямик к озеру, как называли в Блае этот водоем, и, по-моему, правильно называли, хотя, вероятно, он был менее примечателен, чем представлялось мне, не бывавшей в путешествиях. Я была мало знакома с водоемами, и пруд в Блае впечатлял меня своими размерами и волнением, особенно в тех редких случаях, когда я соглашалась, под защитой учеников, рискнуть поплавать по нему в старой лодке-плоскодонке, которую держали на причале специально для нас. Этот причал находился в полумиле от дома, но интуиция подсказывала мне, что Флора может быть где угодно, только не вблизи от дома. Она не стала бы так хитрить ради мелкой шалости, и после того великого приключения у пруда, при котором я присутствовала, мне удалось во время прогулок выяснить, в какой части его она хотела бывать чаще. Поэтому я уверенно вела миссис Гроуз в том направлении, и когда она сообразила, куда мы идем, то вдруг заартачилась, видимо, снова сбитая с толку.

– Вы идете к воде, мисс? Думаете, она вошла?..

– Возможно, однако там всюду, видимо, неглубоко. Но более вероятно, я считаю, что она в том месте, откуда мы с нею однажды видели то, о чем я вам рассказывала.

– Когда она притворялась, что не видит?

– Да, проявив потрясающее самообладание. Я всегда была уверена, что она хочет прийти туда одна. И вот брат устроил это для нее.