Наставники Лавкрафта (сборник) - Джеймс Монтегю Родс. Страница 66

Нет смысла разрезать бечевку. Она прикреплена к коробке, поэтому я попросту разломаю сургуч и развяжу узел, а после того, как мы закончим, я снова запечатаю коробку. Видите ли, мне доставляет удовлетворение понимать, что здесь череп находится в безопасности, и никто не может вытащить его оттуда. Я не то чтобы подозреваю Трэхерна… Просто я всегда чувствовал, что ему известно гораздо больше, чем он говорит.

Вы видите, как у меня все получилось сделать, не разрезая бечевку, хотя, когда я закреплял ее, не мог представить, что придется открывать эту картонку вновь. Крышка открывается довольно легко. Ну, вот! Теперь смотрите!

Что?! Внутри ничего нет?! Коробка пуста! О нет, он исчез, череп пропал!

Да нет, со мной все в порядке. Я просто пытаюсь собраться с мыслями. Все это так странно. Я решительно убежден, что череп был внутри, когда я поставил печать на коробку прошлой весной. Я просто не мог себе представить подобное: это совершенно невозможно. Если бы я периодически мертвецки напивался, тогда можно допустить, что в таком состоянии совершил какую-то нелепую ошибку. Но я не выпивоха и никогда им не был. Пинта пива за ужином да глоток рома перед сном – самое большее, что я выпивал в былые времена. Однако я считаю, что мы, оставаясь полными трезвенниками, получаем ревматизм и подагру! Тем не менее там была моя печать, а теперь мы имеем пустую коробку для шляпок. Этот факт вполне очевиден.

Мне это все совсем не нравится, скажу я вам. Это неправильно. По моему мнению, что-то здесь нечисто. Но только не надо говорить со мной о сверхъестественных проявлениях, ибо я в них не верю, нисколько! Должно быть, кто-то справился с печатью и украл череп. Иногда в летнее время я выхожу в сад, чтобы поработать, а часы с цепочкой оставляю на столике. Трэхерн, должно быть, взял и воспользовался тогда печатью, поскольку был совершенно уверен, что я не вернусь обратно в дом по меньшей мере в течение часа.

Если же это не дело рук Трэхерна, то… О, только не говорите, что эта штуковина смогла выбраться наружу сама! Ну, а если и так, то она должна быть где-то в доме, затаилась и ждет в каком-нибудь укромном уголке. Тогда мы можем наткнуться на нее в любом месте, правда? А она будет ждать нас, просто ждать в темноте. А потом как закричит на меня! Она завизжит на меня, когда я наткнусь на нее, потому что, говорю же вам, она меня ненавидит!

Коробка для шляпок совершенно пуста. Это не снится ни одному из нас. Вот смотрите, я переворачиваю ее вверх дном…

Что это было? Что-то вывалилось, как только я перевернул коробку. Оно на полу, подле ваших ног. Я знаю, там что-то есть, и мы должны найти это. Помогите мне отыскать, ну же! Вы нашли? Ради всего святого, дайте же мне, скорее!

Это свинец! Я догадался, когда услышал, как он упал. Благодаря легкому глухому стуку, который он произвел, приземлившись на коврик перед камином, я знал, что это не может быть что-то иное. Все-таки это был свинец… Значит, Люк сделал это.

Я чувствую себя несколько взволнованным, не то чтобы я нервничаю, понимаете, но сильно взволнован – это точно. Любой другой человек так бы себя и ощущал, думается мне. При всем при том нельзя это отнести к страху перед той штуковиной, ибо я же поднялся наверх и принес ее сюда.

По крайней мере, я полагал, что нес ее сюда, а это равноценно. И, черт возьми! Вместо того, чтобы поддаваться этому бессмысленному бреду, я снова отнесу коробку наверх и положу обратно на законное место. Дело не в этом. А в уверенности, что маленькая несчастная женщина прекратила свое существование подобным образом по моей вине, потому что я был тем, кто рассказал историю про злодейку, умерщвлявшую своих мужей при помощи свинца. Вот что наводит на меня ужас. Я все же надеялся, что мне никогда не придется полностью уверовать в это, но теперь сомнений нет. Вы только посмотрите!

Взгляните на тот маленький кусок свинца, какой он бесформенный. Только представьте, что он натворил! Разве вас от этого не бросает в дрожь? Скорее всего, он дал ей какое-то снотворное, но наверняка она пережила мгновение ужасного страдания. Представьте себе расплавленный свинец, залитый вам прямо в голову. Задумайтесь об этом. Она была мертва прежде, чем могла закричать, но только подумайте о том, как… О! Ну вот, опять! Это просто снаружи. Лишь снаружи. Я знаю, что вой идет с улицы, но я не могу выкинуть это из головы! Ой-ой!

Вы думали, что я упал в обморок? Хотелось бы… Тогда бы этот вой прекратился. Конечно, легко говорить, что это лишь посторонний шум и что звук еще никому не приносил вреда, но посмотрите на себя – вы бледны, словно туман. Нужно сделать лишь одну вещь, если мы надеемся уснуть сегодня ночью. Мы должны найти череп, положить его обратно в коробку из-под шляпок и запереть в шкафу наверху, где он предпочитает пребывать. Я не понимаю, как он выбрался наружу, но он хочет вернуться. Вот почему сегодня ночью воет так страшно – так плохо, как сейчас, не было никогда… никогда с тех пор, как я впервые…

Закопать его в землю? Да, мы можем так поступить, если сумеем найти, даже если на это у нас уйдет вся ночь. Мы зароем его на глубину шести футов и утрамбуем землю над ним так, чтобы уж больше он никогда не выбрался наружу, а если он будет вопить, то мы вряд ли это услышим, ибо он будет глубоко под землей. Живее, мы возьмем фонарь и поищем его. Он не может быть далеко; я уверен, что он где-то снаружи – тот вопль проникал в дом, когда я закрывал окно.

Да, вы совершенно правы. Я схожу с ума… мне надо взять себя в руки. Не заговаривайте со мной в течение одной или двух минут; я просто посижу абсолютно неподвижно с закрытыми глазами и повторю для себя кое-что, в чем я уверен. Это самый лучший способ прийти в себя.

«Сложить высоту, широту и полярное расстояние, разделить на два и отнять высоту от полученной полусуммы; затем найти сумму логарифма секанса широты, косеканса полярного расстояния, косинуса полусуммы и синуса полусуммы минус высота», – вот, вспомнил! Так что не говорите, что я потерял рассудок, ибо моя память в полном порядке, разве не так?

Конечно, вы можете сказать, что это механическая память и что мы никогда не забываем то, что выучили, будучи еще мальчишками, если использовали эти знания почти каждый день на протяжении всей жизни. Но в этом вся суть и есть. Когда человек сходит с ума, тогда именно машинальная часть его рассудка приходит в негодность, и это уже не исправить; ему кажется, что он помнит то, чего на самом деле никогда не происходило, или он видит вещи, которые не связаны с реальностью, или же слышит звуки, когда вокруг стоит гробовая тишина. Это не то, что происходит с нами обоими, не так ли?

Пойдемте! Мы возьмем фонарь и обойдем дом. Дождя нет, лишь дует сильный ветер. Фонарь находится в прихожей, в шкафу под лестницей. Я всегда храню его в отрегулированном состоянии на случай непредвиденной аварии.

Что? Нет смысла искать эту штуковину? Я не понимаю, как вы можете говорить такое. Вот обсуждать то, чтобы зарыть череп, конечно же, было абсурдом, потому что он не хочет быть погребенным. Он желает вернуться назад в свою коробку для шляпок и чтобы его отнесли наверх, бедолагу! Я знаю, что Трэхерн вытащил его, а затем заново поставил печать. Может быть, он отнес его на погост, и, возможно, он имел лишь благие намерения. Я полагаю, он думал, что череп перестанет вопить, если будет аккуратно уложен в освященную землю рядом с тем местом, где ему подобает находиться. Но тот воротился обратно в дом. Да, вот так-то. Трэхерн – добрый малый и до некоторой степени набожный, я думаю. Разве его действия не выглядят естественно, разумно и благонамеренно? Он предположил, что череп кричал оттого, что не был похоронен благопристойно – вместе со всеми останками. Но он оказался не прав. Откуда ему знать, что череп орет на меня, потому что ненавидит, так как это моя вина, что внутри него оказался тот маленький кусочек свинца?

Вы считаете, не стоит искать череп? Бессмыслица какая-то! Говорю же вам: он хочет, чтобы его нашли… Прислушайтесь! Что там такое стучит? Вы слышите это? «Тук-тук-тук» – три раза, а затем пауза, и снова – «тук-тук-тук». Какой-то глухой звук, так ведь?